Она шла прямо к Серёжке и смотрела прямо на него своими ясными глазами.
- Я-то его ищу, а он вон где! - радостно воскликнула Маша.
Серёжка отвёл глаза в сторону.
- Чего меня искать? - проворчал он.- Что я, белый гриб, что ли?
Маша засмеялась.
- Нет, правда. Ты всё шутишь. А ты мне очень нужен. Слушай, мы всем классом хотим пойти в театр. На «Аленький цветочек». Пойдёшь?
- Да ну, скука зелёная.
- И нисколько не зелёная. Ну, пожалуйста,- умоляюще сказала Маша. Её ясные глаза стали грустными.- Все пойдут, а ты… Пойдём, это очень хорошая сказка. Мы собираем по двадцать копеек.
- Так вот оно что! - закричал Серёжка.- До денег моих добираешься? Нет у меня денег! Понятно? Ни копейки у меня нет!
- Ну так бы сразу и сказал,- всплеснула руками Маша.- А то раскричался. Ну хочешь, я за тебя заплачу?
- Ты…- сказал Серёжка и задохнулся, как будто ему рот залепили снежком.
Он стоял и молча глядел на Машу, на её большие грустные глаза. И было видно, что её глаза такие большие и грустные не потому, что ей жалко двадцать копеек, а потому, что она боится, что Серёжка не пойдёт с ними в театр.
- Машка! - сказал Серёжка и опять замолчал.
- Значит, пойдёшь! - обрадовалась Маша и захлопала в ладоши.- Только, чур, не передумывать!
- Ай-яй-яй! - пробормотала глиняная кошка Мурка. Она выглянула из-под скамейки и покачала своей глиняной головой.- Не понравятся Жадности эти театры, ох не понравятся!..
- Где это ты педаль сломала? - спросил Серёжка и присел на корточки около велосипеда.- Вечно вы, девчонки, всё ломаете, а починить не можете. Ну-ка давай я посмотрю.
- Ох, кошки-подружки, ещё хуже! - прошептала кошка Мурка и почесала глиняной лапой за глиняным ухом.- Не понравятся Жадности эти велосипеды, ох не понравятся…
Кошка Мурка шмыгнула в подъезд и быстро запрыгала по ступенькам.
Жадность сладко спала у себя на чердаке, положив толстую щёку на ладонь величиной с довольно большую лодку.
- Эй, Жадность, проснись! - замяукала Мурка. - Да проснись же ты! Беда!
Но Жадность только улыбнулась во сне.
- У, спит… ничего не слышит,- проворчала кошка Мурка.- Вон уши какие большие, как балконы. А мне до них не дотянуться.
Кошка Мурка уцепилась лапами за ручку старой бабушкиной сумки и немного потянула её на себя.
Монеты, лежавшие в сумке, звякнули сонно и слабо.
Но этого оказалось достаточно, чтобы разбудить Жадность. Она вскочила, испуганно моргая глазами, стукнулась головой об потолок. Крыша затрещала.
Кошка Мурка со скромным видом отошла от бабушкиной сумки и молча указала лапой на чердачное окно.
Жадность смахнула со стекла паутину. Посреди двора она увидела Серёжку и Машу.
Они сидели на корточках около велосипеда. Серёжкины рыжие волосы горели на солнце. А ветер играл белым бантом в волосах у Маши.
- Ну, спасибо тебе, моя любимая копилка,- прошипела Жадность.- Так вот кто мне портит моего мальчика. Эта маленькая девчонка. У неё большое и доброе сердце. Это, наверно, оно так громко стучало сегодня ночью и мешало мне спать. Я слышала его сквозь пол.
- Подожди, Машка! - услыхала Жадность весёлый Серёжкин голос.- Видишь, я пока сюда гвоздь вставил. Только он плохо держит. Я сейчас принесу из дома проволоку и гайки.
- Как здорово! - счастливым голосом сказала Маша.- И будем кататься по очереди, да?
- Ой, я ещё уменьшаюсь! - простонала Жадность.- Ой, башмаки сваливаются с ног! Мне уже велик мой двести сорок второй размер. А ведь ещё сегодня утром ботинок жал мне пятку. Проклятая девчонка!
Жадность подползла к окну и просунула в него свою длинную руку.
И в тот самый момент, когда Серёжка встал, чтобы идти домой за гайками и проволокой, Жадность схватила его за пояс.
Серёжка почувствовал, что ноги его отрываются от земли. У него захватило дух.
Он поднимался всё выше и выше, а Маша становилась всё меньше и меньше. Белый бант у неё на голове стал похож на маленькую белую бабочку.
Мимо Серёжки, как зелёное облако, проплыла круглая липа.
За забором Серёжка увидел улицу, длинные троллейбусы, провода и милиционера в фуражке, похожей на кнопку.
Он не успел даже вскрикнуть, как уже очутился на чердаке.
Маша долго с удивлением вертела головой и смотрела по сторонам, но так и не поняла, куда же девался Серёжка.
Глава седьмая
о том, как Серёжка получил новый велосипед
- Ну зачем, зачем ты меня утащила? - сердито закричал Серёжка, когда Жадность разжала пальцы и поставила его на пол.
- Подожди, подожди, моё сокровище, не волнуйся,- бормотала Жадность, с тревогой глядя на Серёжку и не зная, как его успокоить.
Но Серёжка затопал ногами.
- Я хочу к Маше. Я ей обещал велосипед починить! Мне с ней интересно, а с тобой…
Жадность улыбнулась и пододвинулась поближе к Серёжке. Пол затрещал. Наверно, в комнатах под ними с потолка посыпалась штукатурка.
- Не смей улыбаться! - закричал Серёжка.
- Я твой единственный друг,- проговорила Жадность. Голос у неё был сладкий и тягучий.- Я тебя люблю. Я всё для тебя сделаю. А ребята тебя ненавидят. Дружить с тобой не хотят. А Машка с тобой только из хитрости дружит. Ты ей не верь!
- Нет, верю! Нет, верю! - с обидой закричал Серёжка.
- А тогда зачем она попросила тебя велосипед починить? Отдала бы его в мастерскую. Всё деньги жалеет. И глаза у неё нарочно такие светлые, чтобы обманывать легче.
Но Серёжка снова затопал ногами.
- Нет, неправда, она не хитрая, не хитрая! Она сказала: «Починишь, и будем по очереди кататься». Вот!
Серёжка с торжеством посмотрел на Жадность.
Под его взглядом Жадность как-то сразу побледнела и сжалась.
- Эх,- скрипнула она зубами.- Ну раз так…
Она сунула свою огромную руку в карман, похожий на небольшую пещеру, и вытащила оттуда велосипед. Новенький голубой велосипед. С блестящим рулём, чёрными шинами и жёлтым седлом.
Серёжка, сбив с ног какую-то кошку-копилку, бросился к велосипеду.
Он нажал на звонок, и звонок весело сказал ему «дзынь», как будто был его старым другом.
А вот тебе ещё насос для твоего велосипеда. И запасная шина с камерой
Жадность протянула руку. На ней, как огромный чёрный браслет, болталась велосипедная шина.
- У Машки плохой велосипед, старый,- забормотала Жадность.- Ребята его поломали, исцарапали. Чужое-то никто не бережёт. А у тебя велосипед новенький. Ты его никому не давай.
- А я и не дам. Что я, дурак, что ли? - сказал Серёжка, стараясь дрожащими руками схватить сразу и велосипед, и насос, и запасную шину.
Жадность засмеялась сытым, довольным смехом.
- Ах ты, моё сокровище! Ах ты, моя радость! А если бабушка спросит, откуда у тебя велосипед?
- А… совру что-нибудь.
Глаза у Жадности блеснули.
- Это хорошо, это хорошо,- прошептала она.- Жадный человек всегда врёт.
Серёжка присел на корточки, приладил насос и стал накачивать шину.
Он тяжело дышал, руки у него дрожали, капли пота повисли на ресницах и жгли глаза.
- Уф, уф…- дышал Серёжка вместе с насосом.
Кошки-копилки столпились вокруг него, вытаращив глаза от удивления.
Жадность наклонилась над Серёжкой. От её дыхания зашевелились Серёжкины рыжие волосы.
- Никому ничего не давай,- прошептала она,- и никому не верь. И бабушке своей тоже не верь. Ты для неё и в булочную ходишь, и двери открываешь, а на той неделе, я знаю, даже пол веником подмёл. А она тебе за это заплатила? Видишь, обманывает она тебя. Ты думаешь, она тебя любит?
- Уф… любит…- тяжело дыша, пробормотал Серёжка.
- Если бы любила, так заплатила бы.
Небо за чердачным окном стало розовым, а затем быстро потемнело,
Голоса девчонок и мальчишек во дворе зазвучали ещё громче. Они боялись, что не успеют закончить игру.
На балконы вышли мамы, папы и бабушки. Они стали звать ребят ужинать.
- Маша, Наташа, Петя, Женя, Люська, Алёшка, Серёжа, Катя, Надя, Вера! - кричали папы, мамы и бабушки.
Наконец все они замолчали. И только Серёжкина бабушка продолжала кричать с балкона:
- Серёжа! Серёженька!
- Уф…- сказал Серёжка и с нежностью погладил седло велосипеда.
- Ну, я пошёл. У меня еще уроки. А велосипед я пока тут оставлю. Только ты смотри стереги его. И деньги стереги. А то я всё боюсь, вдруг ребята с нашего двора пронюхают про мои деньги.
Серёжка даже зубами скрипнул, а Жадность прошептала про себя:
- Это хорошо. Эго хорошо. Жадный человек всегда всех боится и ненавидит.
Глава восьмая
о том, как бабушка ждала Серёжку и заплатила двадцать копеек за двадцать капель валерьянки
Бабушка стояла в передней и смотрела то на дверь, то на телефон. Губы у неё дрожали, и она всё время куталась в платок, как будто ей было холодно. Рядом с ней стояла Машина мама.
Сначала бабушка решила позвонить в больницу. Пока она набирала номер больницы, она передумала и решила позвонить в милицию. Но пока она набирала номер милиции, она опять передумала и решила сначала позвонить в больницу.
- Не нужно никуда звонить, Наталья Ивановна,- сказала Машина мама и взяла из её рук телефонную трубку.- Я уверена, что с вашим Серёжей ничего не случилось.
- Нет, с ним что-то случилось,- сказала бабушка и с беспомощным видом посмотрела на Машину маму.- Вы знаете, с того дня, как у нас с потолка свалилась люстра, Серёженька ужасно изменился. Он стал такой бледный, мрачный. За обедом ничего не ест. Смотрит на суп, но я вижу, что думает он о чём-то другом. Ночью ворочается и что-то считает. С арифметикой у него не ладится, что ли? Что он считает, не пойму.
- Мурр,- глухо сказала кошка Мурка, сидевшая под вешалкой. Она сидела за бабушкиными ботиками и была совсем незаметна.
Бабушка всплеснула руками.
- Да ещё эта кошка с отбитым ухом! Просто можно с ума сойти. Сегодня пошла в булочную. Только взяла батон, оглянулась - и она там.