— Благодарю, государыня, когда отправляться в путь?
— Да прямо сейчас.
Ударила копытом егоза и тут же пред ними явился богатырский конь под расписным седлом да с шёлковой уздою. Говорит Коза-Золотые Рога:
— Вот тебе Митька верный товарищ! Он на медовых лугах вскормленный, лютыми морозами обласканный, чистой водой напоенный, смотри, береги его, коль потеряешь, то не сносить тебе головы.
***
Быстро сказка сказывается да долго подкова кузнецом куётся. Отправился в путь Митька. Много ли мало ли ехал, видит в чистом поле камень, а на камне написано: «Кто поедет в левую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мёртв; кто поедет в правую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется; а кто поедет прямо, тот сам и конь его будет мертв».
— Вот те на, — говорит коню Митька, — Видать обоим нам придётся наказ козы-егозы исполнить, либо буйную голову сложить.
Поехали они прямо, а впереди волшебным клубочком ежиха катится, путь дорожку подсказывает. Вскоре видят они быструю реку, шумная вода течет то в одну сторону, то в другую. Ни видать ни одной утицы на ней, ни одной рыбы, а на безлюдном берегу только белые кости путников покоятся. Богатырский конь в воду не идёт, упирается, плыть на ту сторону не желает. Попробовали перескочить на тот берег, да больно широка река.
Повернул тогда Митька обратно, день едет, второй, а вокруг по-прежнему проклятая река-оборотень, свои воды несёт, словно на остров они угодили. Теперь им, ни пройти, не проехать, ни обратно воротиться. Огляделся парень, а над головой стая чёрных воронов кружит. Призвал он их к себе, слетелись птицы, сели вокруг.
Говорит им Митька:
— Что кружите над нами, смерти нашей ждёте?
Отвечают ему вороны человеческим голосом:
— Разве не видишь, как и ты угодили мы в полон, и не можем перелететь через оборотень-реку, разве не за этим ты нас кликал?
— Давайте попробуем вместе избавиться от напасти. Я на богатырском коне скакну на другой берег, а вы будете поднимать нас вверх, глядишь вместе и перескочим заговорённую реку.
Долго думали вороны-птицы, и согласились. Дождались они попутного вихря, что дул прямо им в спину. Разогнался тогда богатырский конь и прыгнул над бурлящей водой, а сотни воронов ухватили их и взмахнув чёрными крылами подняли в небо. Перелетел скакун через реку-оборотень, только лишь одно копыто замочил.
Дальше все пошли своей дорогой: Митька искать великую гору, а вороньё клевать мертвечину в чистом поле. Да не долго проскакал парень, к вечерней зорьке очутились они у огненной реки. Куда не шагни, кругом белеют косточки храбрецов-удальцов, что перебраться хотели на ту сторону. Сызнова ни пройти не проехать, не перепрыгнуть преграду. Стал Митька думать думу горькую, да всё без толку. Тогда со злости бросил камень в воду. Не загорелся камешек, целехонький среди огня лежит…
Делать нечего, смастерил, как отец учил, дровни Митька, запряг в них богатырского коня и принялся свозить валуны неподъёмные со всей округи. Семь дней и ночей не спал и не ел парень, наконец-то, выстроил мост над огненной рекой. После беспробудным сном проспал он день и ночь и очнувшись после трудов праведных, поехал дальше. Теперь пешеходу и верховому без опаски там путь проложен.
Да не далече он отъехал, видит перед ним раскинулась молочная река-кисельные берега, с ручейками полными не студёной воды, а с ячменным пивом и зеленым вином, да в низине, средь лугов, выглядывают озёра с хмельным мёдом.
«Вот теперь-то отдохну, а высокая гора подождёт, чай не заяц, за море не убежит! Или я не заслужил? — думает парень, — Мост возвёл, через речку перелетел, мало ли сделал?»
Отпустил Митька пастись по зелёным полям богатырского коня, а сам принялся угощаться зеленым вином, а киселем закусывать…
День и ночь, беспробудно, гуляет парень, затем второй и третий день, во хмелю позабыл куда собирался, куда спешил. Тучи чёрные затянули всё небо, ветер холодный подул.
В глухую полночь, будит его ежиха и говорит:
— Вставай Митька, дело не ждёт! Богатырский конь нагулялся, пора нам в путь выступать!
Поднял буйную голову парень и отвечает:
— Отстань проклятая ежиха, я еще хоть денек погуляю, а после можно и в дальнею дорогу.
— Вот те на, то называл «государыня ежиха», а теперь гонишь «отстань проклятая». Без меня да козы-егозы так бы и сидел у отца за печкой, да тараканов давил. Что ж, коли мы тебе не угодили, так прощай Митька, а я с богатырским конем возвращаюсь назад. Поведаю Козе-Золотые Рога, что не сдюжил ты, слаб в коленках оказался.
Подумал Митька и спрашивает:
— А может есть что-то на земле, что отобьёт мою страсть к зелью? Не видишь, как тяжко мне оторваться от медов и хмеля, да наступить себе на горло!
— В себе самом порыскай да поищи подмогу! А мы будем в обратный путь собираться, без тебя, крестьянский сын!
— Постой госпожа ежиха!
Принялся Митька на заре валяться по утренней росе, так и пришёл в себя. Кое-как оседлал коня и в путь-дорогу. Вскоре сменилось три зорьки утренних и увидел крестьянский сын перед собой высокую гору, а на склоне её пасётся Олень-Дубовые Рога. Хотел Митька его арканом изловить, да не тут-то было, махнул олень прочь по чистому полю. Бросился за ним парень, день скачет, второй, на третий день выехали они на берег моря-океана. Бросился в пучину олень, хотел на дне морском спрятаться от Митьки, да тот смекнул и хвать его за дубовые рога, что не тонут. Вот так и одолел крестьянский сын Оленя-Дубовые Рога и повел его к березовый лес, каков уговор имелся.
Взмолился олень человеческим голосом, умоляет парня отпустить его на волю, а в благодарность сулит груду злата и серебра, да еще каменья многоцветные, да хоть целые царства-государства. Но не поддался уговорам Митька, привёл Оленя-Дубовые Рога к козе-егозе.
— Принимай, добычу, государыня, — говорит парень, — А мне передай то, что обещала.
— Не обманулась я в тебе, Митька, ты всё сдюжил, а теперь выбирай: скатерть-самобранку, меч-саморуб, волшебный клубок, что любой путь указывает, ковёр-самолет или может молодильные яблоки.
— По что мне самобранка, я печатные пряники не кушаю, а лучше простой каши наварю, как матушка учила, и буду сыт? Меч-саморуб крестьянскому сыну ни к чему, как и волшебный клубок, ведь солнце и луна подскажут мне куда идти. А вместо ковра-самолёта имеется у меня вполне справный конь. Яблоки-то мне за чем, век мой человеческий лишь только завязывается, а детки и внуки продолжат род мой?
***
Тогда, по уговору, и поведала Коза-Золотые Рога Митьке все свои славные сказочки да присказки, пословицы да поговорочки, старые былины да побасенки, да заветным молочком угостила. Мудрости набрался крестьянский сын, выведал что раньше было и что станет с землей нашей, и тут, как на грех, напала грусть-тоска на него.
Проспал Митька три дня и три ночи и в путь-дорогу у коза-егозы выпросился, горько вздохнул и говорит на прощание:
— Пойду-ка я по белу свету судьбу свою искать, да еще всю мудрость нашему народу поведаю.
— Иди, Митька, лучше к царю-батюшке, начни-ка с головы, а не с хвоста, а после и до простых людей доберёшься. Они ведь обучили меня грамоте и сказки свои поведали, не с неба ведь побасенки к нам попали!
Распрощался парень с конём богатырским и ежихой, что службу верную сослужили ему в дороге дальней и отправился в стольный град. Едет через сёла и деревни на верной кляче, а встречные прохожие над ним потешаются и спрашивают:
— Куда направляется силач на хромой кобыле?
— Еду царю-батюшке послужить, да уму-разуму научить.
Едет дальше Митька и думает — «А может надо было не мудрость просить? А силу или богатства? Вот бы меня сейчас и стар и млад встречали с радостью, да ковры перед мною стелили?»
Долго ли коротко ли, приехал парень в златоглавую столицу и направился прямиком к царским хоромам. У крыльца его остановили:
— Куда молодец путь держишь?
— Мне бы к царю? — говорит Митька стрельцу.
Страж ему отвечает:
— Парень, ты совсем спятил, зачем тебе государь? Иди своей дорогой, пока голова цела на плечах.
— Я желаю нашему царю послужить, уму разуму его научить.
— Эх, паря, видать не сносить тебе головы. Погодь, кликну дьяка.
Вскоре явился царский дьяк, расспросил Митьку и велел ждать ответа. Весть о том, что к государю пришел крестьянский сын и хочет его учить уму разуму, быстрёхонько разнеслась по всему граду. К постоялому двору, где ночевал Митька стала собираться толпа, чтоб хоть одним глазком глянуть на смельчака. С утра за ним заявился стрелец:
— Эй, парень собирайся, тебя государь ждёт.
Пришли они в царские палаты, ступают по коврам мягким, кругом слепит глаза позолота и яркие изразцы, на лавках ковры, повсюду персидская парча и индийский бархат. Предстал Митька перед ясными очами царскими, кланяется до пола. Нахмурился государь, заёрзал по золотому трону:
— Ты чьего роду-племени будешь и по какой надобности прибыл в столицу? Может, что задумал тёмное или ещё что? Говори, как есть, иначе голова с плеч.
— Государь, я Митька, крестьянский сын, с окских берегов. Ведаю все родные сказочки да присказки, пословицы да поговорочки, былины да побасенки. Мудрости набрался от Козы-Золотые Рога, выведал что было и что станет с державой нашей.
— Что творилось на землях наших, то мне летописец поведает, а что будет, то не человеческого ума дело. Сказки, конечно, дело доброе, особенно перед сном, но ты отрок, сгодишься в детской, будешь моим дочкам свои небылицы сказывать, чтобы не скучали. Глянем, чему ты научился у козы-егозы.
Отправили Митьку в детские покои. Правда, вначале, всё чин по чину: в бане вымыли, переодели в красную рубаху и в вишнёвый кафтан, и в придачу подьячий выдал сапоги с шапкой. Устроился парень, словно боярин, в высоком тереме, правда, в тесной светелке, но после многих странствий он, наконец-то, приклонил свою буйную голову и уснул молодецким сном.