Двадцать третьего января, с того-же центрального вокзала, проводили вана-императора Чосона, махараджу-императора Тамилов и вице-императора, имперского наместника Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи. С Такаудзи-саном, по-родственному, прощались накануне вечером.
— Сулавеси, Ява, Суматра, именно в таком порядке, теми же методами, что и в Ямато. Все средства у тебя имеются. Паскуаль-сан поможет специалистами по особо деликатным методам воздействия. На островах нас должны любить всей душой, когда мы туда придём. Задание понятно, брат?
— Всё исполню в лучшем виде, божественный Сын Солнца.
Красная ковровая дорожка, почётный караул, оркестр, братские объятия, отправляющийся на запад поезд.
— Никак не могу привыкнуть, что Азия теперь запад.
— Привыкнешь ещё, — уверил Эль Чоло, — меня завтра не провожай. Жду тебя в Тиуанако к мартовскому равноденствию в 1540 году, Русо. До тех пор мы с тобой больше не увидимся. Ты уже научился двигаться в «дзене»?
— Учусь. Без резких движений уже получается. Ты выяснил, куда нас дальше отправят?
— Выясняю, Русо. Через год с небольшим всё узнаем. Для этого нам нужно быть вместе. Один приходи, или бери с собой тех, кого совсем не жалко. Кроме тебя, этого больше никто не переживёт.
Эль Чоло исчез двадцать четвёртого января 1539 года, исчез «по-английски», ни с кем не попрощавшись. Двадцать пятого, вечером, состоялась тридцатикилометровая лыжная гонка, по освещённой трассе в лесопарке дворцового комплекса Тауантинсуйу, в которой приняли участие: сам император; министр Внутренних дел Северной Инки, Гуасимара, граф Ванкувера; и министр Иностранных дел и Внешней торговли, Муиска-Атугата, герцог Ньюфаундленда. Двадцать шестого, днём, на льду озера Сен-Клер, прямо под окнами дворца «Domus Solis», прошёл финал первого Кубка Мира по хоккею с шайбой. Команда моряков, собранная из гвардейского экипажа императорской яхты «Посейдон», со счётом семь-шесть обыграла военных, команду Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования. Конечно, «Кубок Мира» пока слишком громкое название для турнира из четырёх команд, но других ведь нет, а значит всё правильно.
Двадцать восьмого, накануне отъезда четы Рюриковича-Тюдор, сели подвести итоги.
— Не хочется уезжать, — вздохнул Василий Третий, — скорее бы уж Иван в возраст вошёл, и тягло это на свои плечи взвалил. Хоть пожить по-человечески остаток лет…
— Оставайтесь, чего оттягивать-то? Война в Европе закончилась, тишь да гладь. Дорогу князь Бельский и без вас построит.
— Нельзя нам так, Интико. Без нас дорогу построят, ещё что-нибудь без нас сделают, а потом без нас привыкнут. Там не твоя Империя, где всё по закону, там только дай волю, в миг татями обернутся…
— Тебе виднее, — согласился с тестем Савелий.
— Война для османов закончилась, — заметила Мария Генриховна, — Сулейман, конечно, обещает мир не нарушать, но это слова, а кто знает, что у него на уме? Армия ведь у него огромная, если всех пересчитать, тысяч двести поди получится?
— Если пересчитать вообще всех, с ногаями, крымчаками, черкесами и городскими гарнизонами, то больше. Почти триста тысяч.
— Вот я и говорю. А у нас на всех сто пятьдесят. Тоже вместе с гарнизонами. Османы и оружие своё теперь делают. В большую силу Сулейман вошёл, от такого голова запросто закружиться может.
— Не успеет закружиться у него голова. Персы уже готовятся к большой войне. Им османы в восточных морях как кость в горле. Не о чем нам волноваться. Армия у нас вдвое меньше, но это не значит, что она слабее. В случае чего — найдём, чем удивить, не сомневайтесь. Продолжаем действовать по плану. Лет пять мира у нас точно есть, успеем все дороги и заводы достроить.
— А через пять лет — это уже Ивана забота будет, — заметил Василий Иванович, — сомнут османы персов, как думаешь?
— Сложно сказать. Силы у них примерно равны. У османов армия больше и опытнее, но численность и опыт дело наживное, зато персы теперь богаче.
— Сулейман выдающийся полководец, Франсуа в этом отношении был очень неплох, да и помогали мы ему постоянно, но всё в пустую. Султан его постоянно в дураках оставлял. Персов он раздавит за пару лет. — сделал ставку Генрих д’Альбре, — Может и мы по ним ударим? А то всё мимо нас проходит — и добыча, и слава…
— Где ты по ним можешь ударить, Генрих? — спросил Василий Третий.
— Да хоть бы и на Кавказе. Есть ведь там какие-то порты, вот оттуда и начну. Надоело мне дороги строить. Скучно это. Что скажете? Я с персами никаких договоров не заключал, в полном праве повоевать в своё удовольствие.
— Я против, против категорически. Эта не наша война, пусть мусульмане между собой выясняют, кто из них больше угоден Аллаху. Сами и без чьего-либо вмешательства. Если сильно свербит повоевать — добей Империю Мин. Самые вкусные куски там ещё не растащили.
— А какие куски там самые вкусные? — оживился король Западной Германии.
— Центральные районы ещё никто не грабил. Наньчан, Ханьян, Чанду, Кайфын и Сиань. Особенно Сиань, конечно. В Сиане императорская казна. Только там армию могут и полумиллионную собрать.
— Не страшно, — усмехнулся друг Энрике, — собрать полмиллиона крестьян — это ещё не армия. Да и не могут, скорее всего, раз до сих пор не собрали. «Кёльн» высоко по Янцзы подняться сможет?
— Хочешь с комфортом воевать? — понимающе улыбнулся Савелий.
— И это тоже, — кивнул Генрих, — но главное — связь. Хочу быть в курсе всех новостей, привык уже.
— Поднимешься высоко. До Ханьяна точно. Только что ты на одном «Кёльне» там сможешь сделать?
— Почему на одном? Найму пузатых торгашей, возьму с собой тысяч двадцать с артиллерией. Чего им в Европе бездельничать, раз уж войны всё равно не ожидается. Мои двадцать тысяч точно стоят полумиллиона азиатских крестьян. Не волнуйся.
Волноваться за неугомонного короля Савелий и не собирался, но на всякий случай решил его подстраховать силами Ордена Священного Препуция. Братьям-рыцарям тоже размяться не помешает, их в Ордене собралось уже под тридцать тысяч, так что тысяч пять выделить они смогут без труда. Да и яхту магистра, герцога Рима и Мальты, Игнатия де Лойола, всё равно собирался менять на пароход-крейсер, вот и пусть сходят парой, на всякий случай. Мало ли что, техника есть техника, запросто может отказать в самый неподходящий момент, а так хоть будет возможность отступить на буксире.
Глава 21
Двадцать первого февраля 1539 года, интересные новости пришли из Сингапура. Персидская Империя заключила союз с королевством Аютия. Мусульмане-шииты пошли на союз с язычниками-тайцами, да ещё и находящимися в состоянии войны с четырьмя малайзийскими султанатами и шестью индонезийскими.
Союз они заключили раньше, заключили в тайне, на личной встрече короля Чаирачатирата и Див султана Румлу, великого визиря Персидской Империи, который специально для этого посетил Аютию. Когда именно это произошло, министру Азиатских дел, Сиоку Орусата до сих пор неизвестно. Нет в этом его вины, мы в последнее время стали слишком полагаться на радиоразведку, а она такие встречи не отслеживает. Учтём на будущее.
В общем, заключили они противоестественный союз, а мы узнали об этом только утром двадцать первого февраля, по времени Сингапура. Узнали, когда персы уже захватили на рейде Сунда Келапа* (*Джакарта) все три «винджаммера» индонезийских султанов, собравшихся на сходку в султанате Демак. Подкараулили персы, а может и помогли этот сходняк организовать, с них станется, у них агентурная работа не заброшена.
Бывшие наши «Брахма», «Хорс» и «Марс» сдались одиннадцати персидским «винджаммерам» без боя и сразу пополнили собой силы военно-морского флота Персидской Империи. На фоне этого трофея, почти две сотни пиратских самоделок, ранее промышлявших грабежом тайских торгашей на линии Банг Макок* (*Бангкок) — Сингапур, и больше трёх сотен купеческих судов — сущая мелочь, хоть мелочь и, безусловно, очень приятная.
Красивый ход. Османы потеряли флот своего потенциального союзника в войне с персами, а Персидская Империя захватила флот вероятного противника до начала большой драки. Теперь у Персии девятнадцать своих «винджаммеров», правда три из них второго поколения; и три корабля поколения четыре плюс имеется у союзного им королевства Аютия; а у османов пятнадцать на востоке и семь (считая бывшую яхту Паскуаля де Андагойя) в Средиземном море.
А если учесть поступление новой, очень неожиданной вводной — уже состоявшийся антисуннитский союз шиитов с язычниками, в который теперь запросто могут войти Империи Тамилов, Дайвьет и Аркан, то положение у Османской Империи на востоке очень сложное. Теперь неизвестно, кто будет ожесточённее торговаться за «Баала» и шесть плавучих дворцов, и до какой отметки поднимется на них цена.
В Европе, тем временем, происходит «Великое переселение народов». С захваченных османами территорий уходят христиане и иудеи, уходят французы, итальянцы, германцы, мадьяры, славяне и прочие. Уходят кто куда — и в европейские владения Империи Инков, и в британские владения в бывшей Франции, и в Русское царство, и в королевство Западная Германия. Уходят по вполне понятным причинам — налоги для иноверцев в Османской Империи теперь на четверть выше, чем для мусульман. Причём выше они именно в новых владениях Сулеймана: в Греции, Малой Азии, Месопотамии, на Ближнем Востоке, в Египте и Аравии всё ровно, там все платят одинаково, а в новых землях переселенцы-мусульмане на первые три года освобождаются вообще от всех налогов, а после будут платить на четверть меньше, пока вся эта часть Европы не станет типично османской провинцией, как Левант, или Палестина, где всякие иноверцы в явном меньшинстве.
Происходит экономический геноцид, но Сулейман в своём праве. Его владения, ему и решать — какие кому налоги в них устанавливать. Точно так же, ещё совсем недавно, геноцидили мусульман в Испании. Плюс к тому, османы запретили виноделие и вырубают виноградники. А как прожить европейцу без вина? Даже не в плане пьянства окаянного, вино для них — это продукт первой необходимости, без него уже их метаболизм нормально не работает. Как, например, без соли.