Веревку в итоге порвали Лост и Локар, дергая ее каждый в свою сторону. Мальчишку вытащили наверх. Из замерших в стазисе людей выбрали того, на которого указал Локар, и тоже его вытащили, при помощи левитации, после чего сразу же связали и засунули в рот кляп. Остальных так и оставили внизу, еще и щитом вход перекрыли, чтобы кто-то случайно их не оживил. В качестве замерших в стазисе статуй они безопасны, в первую очередь для самих себя, как мрачно заявил Локар.
Его невезучего кавалера расспросили, угрожая битьем морды и волшебным ежом, после чего выгнали, велев добираться домой, как хочет. Но он не согласился и решил всех подождать на улице. Этот тип оказался всего лишь наемником, причем, наняли его для того, чтобы бросил тень на репутацию той самой баронши, под которую замаскировался Локар. Кому-то из ее родственников сильно не нравилось, что эта репутация чиста и неприкосновенна. И были нужны какие-то документы. А так он, по его словам, парень неплохой, только невезучий.
— А еще наглый, — мрачно сказал Локар.
— Пхы! — ответил на это наемник и выскочил за дверь, пока ненормальный маг не бросил в ответ на этот комментарий какую-то магическую гадость.
Незнакомого Нэлле мужчину звали Айек Малар и он был одним из лучших столичных амулетчиков, как раз удачно зашедшим в школу, чтобы что-то обговорить с кем-то из преподавателей. Стазис на проводивших ритуал типов набросил он, при помощи разработки для стражников, которую как раз испытывал на всех, кто неудачно под руку подвернется. Разработка была хороша уже тем, что ее стазис не задевал тех, кого успели пометить как нейльтральных людей, так что Нэлле с ней явно повезло.
Все это Нэлле тихо рассказал Шелест, пока Локар и Лост сражались с веревкой. Заодно девушка, наконец, узнала как зовут его улыбчивого руководителя аспирантуры и почему он не любит представляться. Какому взрослому мужчине понравится, что зовут его Малыш? А вот его мамке это имя чем-то очень приглянулось, и в сочетании с прозвищем Буйный, закрепившимся за ним в качестве фамилии, потому что мамка была вывезена охотниками на молоденьких и симпатичных девиц из мест, где эти фамилии вообще были не в ходу, звучало оно особенно странно. А кем был папа, несчастный Малыш Буйный и вовсе не знал. Наверняка какой-то маг. Может даже из тех, которые героически спасли побитых и голодных девчонок из ямы, где их морально готовили для работы веселом доме. В одном из тех, что свою причастность к этим домам не афишируют, потому что девочки там работают даже не условно добровольно, да и подозрительно часто умирают. А может не из них, потому что возвращаться на родные острова мамка не захотела, а ничего лучше работы подавальщицы для себя не нашла. Да и то поначалу в не лучших кабаках, не говоря уже о таких местах, как кофейни для нежных барышень.
Впрочем, мамка у Малыша оказалась девушка вполне себе разумная и хваткая. И в каком-то кабаке схватила его хозяина за такое место, что сначала он женился, потом согласился платить за образование не только своих близнецов, но и их старшего брата, а сестру и вовсе выдал замуж за какого-то высокого чина в дознавателях, не пожалев ни компромата, по слухам, ни приданого.
Сейчас у мамки, успевшей стать вдовой, три кабака, репутация женщины, с которой лучше не связываться и, опять же по слухам, молодой полюбовник. А сына, успевшего вымахать на две головы выше, чем она, и стать магистром, по-прежнему зовет малюточкой и очень им гордится, потому что младшим близнецам ума и таланта хватило только на стражу, их даже в дознаватели вряд ли возьмут. И все, что мамка могла для них сделать, это найти умных жен, чтобы мужнее наследство сохранили и приумножили.
Зато старшенький вон какой красавец и умник.
В общем, с именем и происхождением несчастному магистру откровенно не повезло. Поэтому мальчишкой он часто дрался, а в юности научился так отвечать, что оппоненты не понимали пытаться ему ответить или уже бить морду. А он беззаботно улыбался, еще больше сбивая с толка. А потом еще и талант свой развить сумел. Так что желающих ткнуть его носом в происхождение осталось не так и много, а привычка улыбаться никуда не делась.
Такой вот веселый маг и отличный учитель.
Эту занятную историю Нэлле тихонько рассказал добрый Ваня, объясняя, почему над именем магистра лучше не хихикать. Остальным было не до нее. Остальные по очереди рассматривали то пленника, то мрачного Локара, наконец-то избавившегося от остатков платья.
— Рассказывай, — первым предложил Лост.
— Что именно? — уточнил на всякий случай Локар, а то мало ли?
— То, как ты бегал притворяясь бароншей, можешь пропустить, — сказал Лост. — Иллюзии никому не интересны.
Руководитель Шелеста почему-то тихо хмыкнул и подмигнул Нэлле.
— Не интересны! — повторил Лост. — Гораздо интереснее эта пещерка и то, что наш молодой и подающий большие надежды аспирант явно узнал предводителя этих людей, понял, зачем им мальчишка, и вообще, многовато знает для того, кто избавившись от подчинения, даже не сообразил изначально где находится, мало что помнит, да и недолго под этим подчинением проходил. Не совпадает ранее рассказанное с этими фактами.
— Кое-что ты придумал себе сам, — улыбнулся Локар.
— Что именно? Что недолго, что не помнил, что не понял?
— Я потом вспомнил. Понимаешь, когда ныряешь в чужую личность, забываешь свою до тех пор, пока якоря не вытащат. Так надежнее. И то, что видела, делала и все прочее та личность, настоящая вспоминает не сразу, постепенно. Так тоже надежнее.
— Иначе можно мозгами тронуться, — понимающе сказал амулетчик. — Проводил я когда-то похожий эксперимент, не продумал этот момент, потом знакомая лекарка душ три дня прятала, пока не распутала получившиеся наслоения и не отделила одно от другого. Зато потом было очень интересно.
— Ладно, это все понятно, — задумчиво сказал Лост.
— И то, что творит человек под принуждением, не может вменяться ему в вину, — добавил руководитель аспирантуры Шелеста. — Достаточно подтвердить это на камне правды…
— А ведь под принуждением была другая личность, наложенная, — заметил амулетчик. — Любопытно получается.
— Все равно, вряд ли это будет иметь значение. Принуждение все равно было.
— Уверены? — спросил Шелест.
— Абсолютно. Важен именно факт принуждения, а не чьи-то там эксперименты над собой. Если бы еще над другими, то да, а над собой можно издеваться сколько угодно, если это не вредит никому.
— Понятно, — мрачно сказал Лост.
И, наверное, даже амулетчик догадался, что понял он что-то для Локара неприятное. Но расспрашивать дальше не стал. Сейчас ему интереснее были другие вопросы.
— Что с мальчишкой?
— Он сосуд, — мрачно сказал Локар. — Я такое видел, не поверишь, но не помню где и когда. Может этот тип еще и память мне подчистил? А то вспомнить я уже должен был. Но почистил плохо и сам принцип я помню.
— Что за принцип?
— Что-то вроде того, как посвященные богов выявляют их волю. И даже похоже на то, как Нэлла говорила от имени богини, ну или богиня через Нэллу. Только тут сила. Думаю, изначально все дело в способностях, если бы можно было просто наловить первых попавшихся наловить магов, то стараться их так уж сильно беречь незачем, правильно? А он берег, жизнь сосуда важнее жизней всех остальных. Важнее сосудов только тот тип, с семейным амулетом, его он вообще за собой таскал.
— Ага, значит других дверей, через которые можно попасть куда-то очень далеко, здесь быть не могло, — догадалась Нэлла и одарила Локара очень мрачной улыбкой.
Он в ответ пожал плечами и заявил:
— Не знаю. Я не знаю всего о том амулете, я со стороны наблюдал. И дело не в амулете, дело в мальчишке, которому в резерв непонятным мне способом вложили чужую силу и то, как она должна быть потрачена. Понимаете? Этот проклятый маг словно скопировал сам себя и отправил копию делать то, что мог сделать только он. Может действительно очень хотел подчинить себе Нэллу, но не хотел выходить оттуда, где прячется. Или ему что-то другое понадобилось сделать именно здесь, а ее предполагалось принести здесь в жертву тьме, потому что нужна именно такая экзотика. Я не знаю, чего он добивался, но сейчас в резерве мальчишки ничего лишнего нет. И скорее всего, даже никаких следов этого лишнего нет. Или никто не знает как их искать. Сосуды на самом деле уже ловили и ничего особенного в них не находили, а потом их похищали и возвращали владельцу. Тоже что-то вроде якоря. Если ситуация такова, что сосуд может оказаться в чужих руках, все лишнее то ли рассеивается, то ли как-то иначе исчезает. Не знаю как.
— Еще лучше, — оценил сказанное руководитель Шелеста. — И не факт, что если мы отдадим мальчишку дознавателям, кто-то придет его похищать и возвращать. Я бы точно не пошел, не идиот же я.
— Значит, мы не отдадим и будем ловить сами, — жизнерадостно сказала Нэлла.
— Авантюристы, — проворчал амулетчик таким тоном, что все сразу поняли, что он участвовать в этой ерунде точно не станет.
— Мы аккуратно, — пообещал Лост.
— А еще можно договориться с пчеловами, чтобы в случае чего тащили к нам дознавателей или нас к дознавателям, или вообще всех в свой мир, там они кого угодно скрутят, — заговорил Ваня, и на него все дружно уставились, кто с сомнением, кто с недоверием, а кто с восхищением. — Но сначала не помешает того типа, главного, расспросить, — скромненько добавил Ваня.
— И его мы как раз можем отдать дознавателям, — сказал Лост. — Вместе со всеми остальными. Рассказать о странном письме, о том, как пытались защитить нашу боевую цаплю, где в итоге оказались. А вот о сосудах и всем остальном пока помолчим, иначе эта сволочь точно не выползет и явится спустя года, когда его никто ждать уже не будет.
— Ага, чудесный план, — с сомнением сказал амулетчик, но никого переубеждать не стал. Просто еще раз обозвал всех авантюристами.
Попытки расспросить связанного главаря ничего не дали. Он нес какую-то странную чушь о пришествии нового бога и о своем скором обожествлении. Еще болтал, что вскоре земли Темных Королевств вернутся людям, но только тем, кто заслужит и будет достоин. После этого заявления Лост посмотрел на Локара с подозрением, но тот только хмыкнул и одними губами прошептал: