– Ничего не слышу! – сестра закрыла уши руками. – Вы, что ли, виноваты, что папаша козлом оказался?
– Ань, мы всё равно не сможем там вчетвером… ребёнку нужен свой угол. Лучше снимать, чем друг у друга на головах.
– Ре…ребёнку? – Анька чуть не подавилась. – Вы что – беременные?
– Нет, – поспешила объяснить Соня. – Мы Вадика забираем – помнишь, я тебе говорила? Так вот, он в интернате сейчас.
Анька только вытаращила на неё глаза – дар речи её покинул.
– Подожди… Я не врубаюсь чего-то – как это вы его забираете? А дед?
– У деда инсульт. Ань, давай потом, мы очень устали. Оставайся ночевать, завтра тебе рано вставать. И Мите тоже.
– Ничего, потерпит, – нетерпеливо отмахнулась Анька. – Так что – этот Вадик?
– Я оформляю опеку.
– Ни фига себе… Ну вы даёте! Делать вам, что ли, нечего? Да ну, не придумывайте…
– Ань, это уже решено.
– И куда же вы с ним поедете – в неизвестность? Не, не пройдёт! Или я с вами, или…
– Четверо бомжей? Нет уж… – упрямо покачала головой Соня. – Будем хоть знать, что у тебя что-то есть. А мы выйдем на работу, Вадик – в сад. Квартиру будем снимать, не одни мы такие… И потом – до раздела ещё далеко, первое заседание – только седьмого.
– Ох, как представлю – выезжать отсюда!.. – схватилась за голову Анька.
– Бедная мама… – опустила голову Соня.
– А может, Вова потребует компенсацию, а не жильё? – предположил Митя.
– Где же мы ему столько денег возьмём?
– Смешно… – усмехнулся вдруг он. – А у меня ведь в Москве такие апартаменты! Мать потребовала, чтобы отец мне купил.
– Ну да? И молчишь?! – изумилась Анька. – А что там сейчас – сдаёте?
– Понятия не имею. Документы у отца.
– Жалко! А как бы их забрать?
– Никак, – отрезал он. – Мне от него ничего не надо.
Соня только молча кивнула – уезжать от Калюжных за счет Калюжных? Вот уж точно, «спасибо, не надо».
– Так вот вы чего шкафов нагромоздили! – догадалась сестра. – Тоже мне, придумали, когда целая комната пустая!
– Ничего, так удобнее.
– А где ж теперь трахаться будете? Чур – не у меня!
– Не волнуйся, – спокойно парировал Митя. – Мы подождём, пока парень заснёт.
У них с Анькой выработался определённый стиль общения – цинично-откровенный. По отношению к Соне ни жаргона, ни молодёжного сленга Митя себе не позволял, зато с Анькой они регулярно обменивались подковырками.
Пока они соревновались в остроумии, Соня ушла на кухню, разогрела для мужа остатки ужина и принесла ему прямо в комнату.
– Делать вам всё-таки нечего, – зевнув, повторила Анька.
– Ну ладно, Сонька, вся в мать пошла, пока себе лишних проблем на голову не накидает, не успокоится. А тебе-то, Димон, на кой вдруг сыночек?
– Пригодится, – отмахнулся от неё Митя. – Я тоже люблю лишние трудности.
– Ну… в общем-то, да! – подумав, согласилась сестра. – Вы оба – психи, нашли друг друга.
Анька красноречиво повертела пальцем у головы.
– А во сколько же ты его родил, Димон? В девятнадцать, выходит? – не успокаивалась она.
– Думаешь, я тогда не умел? – хмыкнул он.
– О, ты-то, я думаю, и грудным умел.
– Хватит! – не выдержала Соня. – Противно слушать. Пошли спать, язык уже не ворочается.
– А ты заткни уши, у нас ещё всё ворочается… – начала неугомонная сестра, но её прервал звонок.
Мелодия раздавалась из Митиного телефона. Анька первая схватила со стола аппарат.
– Ага… «сестрёнка» звонит, – презрительно усмехнулась она. – Двенадцатый час, между прочим. Сонь, вот я бы на твоём месте…
Но Соня уже выхватила у неё мобильник и, в упор глядя на мужа, протянула ему. Выходить из комнаты Митя не стал, дабы показать, что у него нет никаких секретов, но чувствовал себя, прямо сказать, неуютно.
– Да, Наташ, привет… – неохотно поздоровался он. – Я? Дома. Что? Что?!
Глаза у Мити стали безумными. Соня сразу поняла – случилось что-то непоправимое.
– Нет, подожди… Как, как это? Кто сказал – может… О, Господи… Наташенька, милая, пожалуйста, успокойся… Не кричи, я ничего не пойму так… Я приеду – хочешь? Я прямо сейчас приеду! Ты где? Куда везут? А там? Только перезвони мне, сразу же перезвони… Я тебя встречу… Отец там? Он тебя забрал?
Трубка ещё что-то прокричала истошным голосом, потом настала тишина. Митя смотрел прямо перед собой и не мог вымолвить ни слова.
– Что… что случилось? – одними губами спросила Соня.
– Лариса. Ларису убили, на даче. Ограбление. Натка сказала…
Он помотал головой, словно отгоняя от себя наваждение, потом скрючился, обхватив колени, и застонал:
– Как же так? Как же… Был человек – и нет… Нет, не могу, не могу представить! Такой смертью жуткой…
Все в ужасе замолчали, не зная, что говорить.
– А… как её?.. – наконец, поинтересовалась Анька.
– Застрелили. Всё из дома вынесли.
– Там же охраняемый поселок небось?
– Да… проникли как-то. Наверно, убийца с охранником в сговоре – тот исчез.
Соня подсела к нему, обняла, прижав к себе его голову.
– Митенька, родной… скажи, что надо делать? Тебе надо туда ехать?
– Не знаю… Натка сказала, отец её забрал. Она чудом уцелела, понимаешь! Лариса там уже почти месяц жила, а Натка к ней поехала. Но они поругались, Натка побежала к подружке ночевать. Как будто чувствовала…
– А охрана?
– Не знаю. Все куда-то исчезли. Прикинь, каково теперь Натке? Ещё и в ссоре расстались…
– Ужас… Мить, если надо – поедем туда вместе. Или пусть приезжает к нам.
Соня и сейчас не жаждала видеть Наташу; понимала, что горе и жалость только сблизят её с Митей. Но ведь эта беда была реальной, не придуманной, кошмар – настоящим. Соня сама пережила смерть близкого человека, и хорошо представляла, каково это… Всё казалось ничтожным, меркло на этом фоне.
– Нет… пока не надо… они у следователя сейчас, – глухо ответил Митя.
– Отец твой наверняка весь город поставит на голову. Их найдут, вот увидишь!
Митя только кивнул. А потом поднял голову, словно хотел что-то сказать, и вдруг замер. Выражение лица у него изменилось, в глазах появилась новая, тревожная мысль. Соня вглядывалась в него, опасаясь расспрашивать.
Неожиданно он вскочил и направился в коридор. Соня поймала его за рукав.
– Митенька, что ты… – жалостно позвала она.
– Подожди… не ходи за мной.
Он ушёл на кухню и там затих. Соня застыла в нерешительности.
– Не трогай его сейчас, – деловито посоветовала Анька.
– Он всё-таки жил с этой мачехой, хорошо её знал. Нет, ты посмотри – вот что деньги с людьми делают! Вот ты – миллионер, вот раз – и адью!
Она произнесла это слишком громко и так поучительно, словно сама никогда не мечтала о больших деньгах.
– Заткнись ты, дура! – внезапно выкрикнул из коридора Митя.
Соня услышала, как хлопнула входная дверь и вскочила – неужели он выбежал на улицу, как был, раздетым? Она кинулась к окну.
Митя вылетел из подъезда, остановился, метнулся куда-то, подскочил к первому встречному незнакомцу. Мужчина приостановился и полез в карман.
Соня подхватила куртку и понеслась вниз. Митя ходил вдоль дома, никого и ничего не замечая. Соня подлетела к нему, но он смотрел мимо – прозрачным, невидящим взглядом. Никогда прежде она не видела, чтоб муж курил – но сейчас у него в руке была сигарета.
– Митенька… пойдём домой. Пожалуйста, – тихо сказала она.
Митя, к её облегченью, послушался.
У подъезда им встретился Костик – он шёл за Анютой.
Митя не обратил на него никакого внимания. Пройдя в квартиру, он сразу улёгся, скорчившись, лицом к стене, и пролежал так до самой ночи.
Митя впал в глубокую, тёмную депрессию, таким его Соня ещё никогда не видала. В понедельник он отпросился с работы, но за всё утро не произнёс ни слова. Он тупо провалялся перед телевизором и встал только когда привезли диванчик. Молча собрал его, задвинул на нужное место и снова залёг, поджав ноги – прямо на нём. Часов в двенадцать позвонила Наташа, Митя коротко переговорил с ней и опять отвернулся.
Соня металась, не зная, что делать. Она созвонилась с нотариусом и договорилась на вторник. Потом сообщила отцу Вадика, где и во сколько они будут встречаться. Пора было ехать к мальчику в интернат, но Соня боялась оставить мужа в таком состоянии.
– Ты поедешь к Наташе? – робко поинтересовалась она.
– Нет, – ответил он, не оборачиваясь. – Она у отца живёт.
Соня предполагала, что прежние раздоры можно на время забыть, но Митя, очевидно, так не считал.
– Как она?
– Таблетками накачали, заторможенная.
– Что ещё говорит? Не нашли… того, кто…
– Идёт следствие, – коротко ответил муж. – Похороны в среду.
– Мить, мы поедем к Вадику? – не выдержала Соня. – Он ведь ждёт.
– Поезжай, я сейчас не могу. Зачем ему настроение портить?
В итоге она всё-таки собралась и съездила, но ненадолго. Около часа просидела с мальчиком в холле, передала гостинцы и пообещала приехать завтра. Когда Соня уходила, в глазах у Вадика появилась передавшаяся ей тоска. Она снова накормила его обещаниями и теперь ужасно боялась, вдруг что-то сорвётся.
Дома она застала мужа в прежней позе – казалось, за весь день он так и не пошевелился. На вопросы Митя едва отвечал. Соня не стала к нему приставать, однако она не могла понять, почему он так реагирует? Нет, происшедшее было ужасным, но не настолько же он привязался к мачехе, что после её смерти весь свет стал не мил?
В восемь часов вечера Митя расстелил постель и лёг, как и вчера, повернувшись к жене спиной. На новые попытки его утешить никак не отреагировал. Но среди ночи вдруг разбудил её и, как безумный, начал ласкать – с такой одержимостью, словно они вместе в первый и в последний раз в жизни. А потом, когда всё закончилось, снова, ни слова не говоря, отвернулся лицом к стене.
Во вторник он встал рано и начал собираться на работу. Соня только молча наблюдала за ним. Она сидела на постели, накинув на себя халат и мёрзла – то ли от холода в квартире, то ли от нервов.