– Не говори так. Она тебя любит и, думает, что спасает тебя, – с горечью проговорила Соня. – Она хочет видеть меня таким чудовищем – и видит. Мить, а… как отец?
– А никак. Он меня не замечал, я – его.
– А Наташа?
– Да… она совсем никакая была.
Митя смотрел куда-то в сторону, и Соня не стала допытываться.
– А тот человек – ну, за которого Лариса собиралась замуж?
– Не знаю… Кажется, его не пустили. Официальную речь папаша толкнул… что хоронит жену любимую, ну и так далее. А мама при этом стояла себе рядом спокойненько. Фарс, мерзкий фарс! И она в этом участвует!
– Но ты… ты ведь больше не думаешь… что это он?
– Не знаю. Я старался ни о чём не думать. Не знаю, зачем я вообще пошёл… С Ларисой попрощаться, конечно, надо было, она всегда ко мне хорошо относилась. А на поминки…
– Ты всё-таки поехал на поминки?
– Я не хотел, ты же знаешь, – Митя поморщился, – но Наташка вцепилась в меня, ничего не желала слушать. Только я ушёл практически сразу.
– Почему?
Митя сделал непонятную гримасу.
– Мить! Скажи мне, как есть. Ты же знаешь – когда ты начинаешь молчать… Не бойся, я уже привыкла – хуже не будет.
Он кивнул.
– В общем, Наташка выпила… И устроила скандал. Начала орать, что это ты виновата, что Ларису убили.
– Я?! – Соня чуть со стула не свалилась. – Боже… они что, теперь в убийстве меня обвиняют?
– Нет, – испугался Митя. – Ещё не хватало! Ты не так поняла… ну, мол, ты ведьма, накаркала ей беду.
– Как это? Когда?
– Ну… помнишь, твоя речь на её дне рождения. Про то, что бывают настоящие беды, и самое главное, чтобы близкие были живы-здоровы. Вроде как ты ей зла пожелала.
– О, Господи… – Соня схватилась за голову. – Сумасшедший дом!
– Да… – нехотя проговорил Митя. – Ну, вот я сразу же встал и ушёл.
– Только не говори, что она просто рехнулась после смерти матери, что у неё горе и тому подобное!
Митя поднял на неё виноватый взгляд – видимо, именно это он и хотел сказать.
– Разве ты не видишь, не видишь? – завелась с пол-оборота Соня. – Она меня ненавидит и будет добиваться тебя любыми путями! Она… она даже с твоим отцом готова быть заодно, лишь бы…
– Сонь… Я это знаю, – неожиданно сказал он.
– Что… знаешь?
– Что Наташка на многое способна. Что она помешалась на том, чтобы меня получить. Но мне её почему-то жалко… всегда было….
– Почему же? – тихо спросила Соня. – Почему, Мить? Может, потому, что от жалости недалеко до любви?
– Нет, именно потому, что далеко. Сонь, я знаю, что такое безответно любить. Я когда думал, что ты даже не смотришь на меня… почти умирал.
– Так ты всех пожалей, Митя! Тебя многие… безответно любят! – Соня вскочила. – Пойди и их всех пожалей! Наташа теперь осталась без матери – так утешь её, приголубь, приласкай… кроме неё – никто же не знает, каково это!
– Прекрати! – он тоже вскочил на ноги и пошатнулся. – Соня, ты ведёшь себя, как маленькая! Почему ты мне не доверяешь? Может, потому… что сама – можешь кое-кого пожалеть, а? Ну, признайся, давай! Что тебе жалко Женю, что тебе трудно прогнать его, когда он приходит! Как ты его тут жалеешь, давай, говори!
У Сони округлились глаза. Она не знала, что и сказать. Неужели Митя всё это время знал, что сюда приходил Женя, и молчал, не устроил ей сцену ревности?
– Что… что ты несёшь?
– Прости, Сонь… – он упал обратно на стул и обхватил руками голову. – Это всё они… на нервы действуют. Мать орала… что твой бывший ходит к тебе за моей спиной. Прости, прости… Я в это не поверил, конечно…
Он поднял на неё просящий взгляд – мол, скажи, что это не правда.
– А в пять абортов? – тихо спросила Соня. – Тоже – появились сомнения?
– Соня!
Она молчала, пытаясь понять – что это было, просто наговоры его матери, или за ней установлена настоящая слежка? Анька видела у подъезда «шпиона», но с тех пор никто здесь не появлялся. Соседи доложили? Но кому?
Соня понимала, как отреагирует муж, и всё-таки не сумела соврать.
– Мить, он был здесь. Один раз – был, – устало произнесла она, глядя ему в глаза.
– Что… Что ты сказала?! – не поверил ушам Митя.
– Что слышал. Он приносил ключи… Подожди, когда же… Сейчас вспомню. Да, точно – на другой день Вова попрошайничать заявился. Ты ещё всё выспрашивал, что со мной…
Митя уставился на неё испепеляющим взглядом, потом вскочил и убежал в комнату. Соня осталась на кухне. Она начала убирать со стола посуду, в голове у неё творилась сумятица. Она ни в чём не виновата, чтобы оправдываться, но ведь не рассказала, выходит – соврала. Значит, теперь он поверит чему угодно.
А Митя уже снова влетел к ней, схватил за плечи, дёрнув так сильно, что тарелка выпала из её рук и грохнулась в раковину, разбив любимую Сонину чашку.
– Что?! Отвечай, что?! Что он делал, что было – говори, отвечай, немедленно!
– Пусти… мне больно, не смей меня трогать! Ненормальный… – Соня попыталась освободиться.
– Сонь, Сонь… я ведь, и правда, псих! Весь в папашу! Говори, или я убью тебя. Честно.
Он смотрел на неё – с бешенством и мольбой одновременно. Нельзя было не пожалеть его сейчас.
– Митенька… – Соня обхватила его лицо обеими руками и принялась целовать, словно стирая гримасу страдания. – Митенька, родной мой, успокойся.
– Он дотрагивался до тебя, да? Что он сделал?
– Митя, хватит! – заорала Соня. – Я поэтому и молчала! Чтобы ты не бесился! Ничего не было. Он… отдал ключи. Но это был просто предлог.
– Зачем ты его пустила?!
– Я его не пускала! Он открыл дверь сам!
– Мразь! Козел ё…! Как он смел… Что, дальше, говори, что было дальше!
– Сказал, что знает, кто ты. Мол, я потому предпочла тебя, что ты сын Калюжного. Обозвал меня. Нёс всякий бред.
– Какой? Говори всё!
– Допытывался, хорошо ли мне с тобой в постели…
– И что? Что ты ответила? Он хотел, чтобы ты сравнила, да? Ну, и как же всё-таки – хорошо? Или он лучше?
– Ну хоть ты-то не начинай! – взмолилась Соня. – Его мучают комплексы, Мить! Я поставила его на место, он извинился. Сказал, что это от ревности. Что он… всё ещё любит меня.
– Дерьмо… – простонал Митя. – Что ещё?
– Боже, Митя, я испугалась – мне не нужно его любви… Не знала, как от него избавиться. Он рассказал про свою жену, как она вернулась к нему, а он её не пустил. Потом заявил, что я тоже к нему прибегу. Но меня он простит.
– Ещё чего! Не дождётся! – сквозь зубы произнёс Митя.
– Я ему так и сказала!
– Ты не ответила – он касался тебя?
– Попробовал обнять, – честно призналась Соня, решив больше никогда не врать мужу. – Я вырвалась. Он попросил прощения, сказал, что это был порыв.
Лицо у Мити перекосилось от гнева и ненависти.
– Потом ты позвонил – очень вовремя, – заторопилась Соня. – Я не могла подойти – боялась, что ты поймёшь и рванёшь домой. Стала его гнать. Тогда он ушёл. Предсказывал, что мы расстанемся недель через пять.
– Ну вот он и обломался! Прошло уже больше, да, Сонь? Да?
«Смотря от чего считать… если от прихода Жени – то и месяца не прошло», – подумала она, но вслух сказала:
– Мить… не сходи с ума!
– Это всё? Сонь, это точно – всё? Он больше не появлялся, не звонил?
– Не появлялся и не звонил.
Митя зажмурился, как от сильной боли.
– Это был единственный раз, когда я что-то от тебя скрыла! – сердито выкрикнула Соня. – Я же знала твой характер. Пожалуйста, Мить… забудь! Ума не приложу, как твоя мама могла об этом…
– Никак… – сумрачно произнёс он, всё ещё не открывая глаз. – Она просто всё выдумала.
– Теперь у тебя зародятся сомнения, да? – горько усмехнулась Соня. – Насчёт всего остального…
Муж поднял на неё измученные глаза:
– Я верю тебе, Сонь. Только тебе. Если я не смогу тебе верить, то не смогу жить.
– Я тоже, Мить… Я сама виновата. И ещё… что касается Наташи. Я постараюсь… в общем, давай никогда больше не будем… оба…
– Давай…
Вид у него стал просто убитый. Он посмотрел на неё, словно на что-то решаясь, и вдруг сказал:
– Сонь. Я тоже должен… признаться.
– В чём? – она замерла.
– У нас с Наташкой… кое-что было, давно. Всего один раз… ей в тот день восемнадцать исполнилось, она сказала, что совершеннолетняя, и затащила меня в постель. Я потом дико жалел об этом. Нельзя было… я же её, как родственницу воспринимал… Ну, объяснил потом… что это ошибка, и что больше никогда… Сонь, она мне даже не нравится, как женщина! Просто… знаешь, по глупости – предложили, не отказался. Кретин, короче.
Соня молчала, боль разливалась у неё по сердцу. Она, конечно, подозревала, что такое могло быть, не слепая же, видела – тогда, в ресторане, но надеялась, что всё это просто её ревнивые домыслы.
– Сонь! Я никогда её не любил! Никого до тебя не любил… Но вот она с тех пор… совсем чокнулась.
– Ты… был у неё первым, да?
– Представь себе, нет, а то бы вообще… Я знал, что у неё были до меня…
– Значит… – медленно начала Соня, – вот почему ты так трогательно к ней относишься. Прощаешь то, что даже матери не простил, то, что Наташа так меня…
– Потому что она от ревности двинулась! Потому что… потому что я сам в этом виноват, понимаешь?
– Да, – только и сказала Соня.
Отвернулась к раковине и принялась собирать осколки посуды. «Бьётся теперь регулярно», – мелькнула в голове нелепая мысль.
– Это было три года назад! – раздражённо бросил Митя.
– Да я всё поняла, Мить… ты не смог ей противиться… Может, и сейчас… как ты сказал: предложат – и не откажешься?
– Сонь… – он подошёл к ней сзади и крепко обнял, целуя в висок, щёку, краешек губ. – Ты же не ревнуешь меня к Кате… ко всем остальным.
– Потому что знаю, что они ничего для тебя не значат! А эта… Эта дрянь добивается тебя постоянно, она ни перед чем не остановится! Как муха… липнет и липнет. А ты, вместо того, чтоб отогнать – раз и навсегда, своей жалостью только ей помогаешь. Мить, ей на руку твоё чувство вины! Если ты и виноват перед ней – то не больше, чем перед другими. Она сама понимала, что делает! Ты передо мной будешь виноват, если не прекратишь эту родственную любовь! Видать, не зря ты скрывал…