- Помешался… - сказала - мать, вытаскивая ухватом второй пирог.
- …И овражком до Щучьего озера!
Стрелой Митя кинулся к шубе.
- Ты куда?
Митя сразу поднял дикий рёв. Мать махнула на него рукой.
- Ладно, иди, - сказала она. - Это от твоего крика пироги не пекутся.
И Митя выбежал на улицу.
12
А время в мире останавливалось. Замедляли ход швейцарские часы с гарантией на пятнадцать лет, и те часы, которые продают в стакане с водой, и даже самые точные на свете, которые идут по звёздам…
Лёля сидела на пеньке, с закрытыми глазами; её сердце билось чуть слышно, и каждый удар будто уносил частицу её жизни.
- Теперь веришь? - усмехнулась Чёрная душа.
- Нет, - прошептала Лёля.
- Ещё что-нибудь расскажи, - буркнула Бумажная душа Чёрной. Та кивнула.
- А ты знаешь, зачем Митя поступил в школу?
- Учиться… - едва слышно сказала Лёля.
- Ну да! Чтобы съесть двенадцать учеников из третьего класса и тринадцать из параллельного. А потом он хочет съесть учительницу и дядю Васю.
- Не хочет! - сказала Лёля.
- Хочет, хочет! - сказала Чёрная душа. - Он давно бы их съел, да ждёт, когда зажгут ёлку…
Ах, если бы в это время двенадцать учеников из третьего класса и тринадцать из параллельного и все остальные мальчики и девочки вместо того, чтобы кататься на катке, пришли на помощь Лёле! Но они ничего не знали.
Каток был устроен на деревенском пруду и окружён сугробами. На старте и финише навалом лежали шубы и шапки. Трое мальчишек готовились к старту. А у финишной черты стоял дядя Вася с секундомером.
- Внимание! - скомандовал дядя Вася. - Приготовились! Пошёл!
Он взмахнул рукой и нажал кнопку секундомера. Мальчишки помчались. Остальные вопили:
- Давай, Мишка!.. Сашка, давай!..
Честно говоря, мальчики бежали не очень бойко. Но дядя Вася с изумлением смотрел на часы.
Когда Тимошкин пересёк линию финиша, дядя Вася остановил секундомер.
- Не может быть! - сказал он.
- А что? - окружили его конькобежцы.
- Всесоюзный рекорд! - сказал он и схватился за голову.
Потом с подозрением осмотрел секундомер, послушал, вынул из кармана часы-луковицу с секундной стрелкой.
- А ну, давай ещё раз, - сказал он.
- Можно мне? - спросила Зоя.
- Можно, - кивнул дядя Вася.
Девочка встала на старт. Дядя Вася махнул рукой, и Зоя побежала. Она бежала совсем плохо. Ей даже не помогало «давай-давай», которое кричали мальчишки. В довершение всего она упала и пересекла линию финиша лёжа.
- Мировой рекорд, - сказал дядя Вася как потерянный.
- Ура-а! - закричали ребята.
Зоя встала и, вспомнив, как вела себя чемпионка Москвы Римма Жукова, скромно улыбнулась и поклонилась.
Пробежал Митя.
- Митька! - крикнули ему ребята. - Иди мировой рекорд бить!
- Это не рекорд, это время останавливается!.. - закричал Митя отчаянным голосом. - Лёля… - его голос сорвался.
Ребята посмотрели друг на друга, потом на Митю. Но он уже бежал к лесной опушке.
13
Темнело. Из леса к Щучьему озеру крались тени. Над прорубью стоял дымный туман. Где-то в тучах каркнула ворона, и ветви деревьев будто сомкнулись, закрыв серое небо.
Девочка лежала на снегу. Её ресницы дрожали. Над ней склонились две снежные бабы. Слушая Лёлино сердце, Бумажная душа прошептала Чёрной:
- Сейчас распишется, и сердце остановится…
Обмакнув воронье перо в банку с чернилами, она сунула его Лёле в руку. Девочка открыла глаза.
- Распишись, - сказала Бумажная душа и начала монотонно читать приготовленную расписку: - «Верю, что мальчик Митя не мальчик, а серый волк…»
Лёле было уже всё равно. Она взяла дрожащей рукой расписку, чтобы подписать своё имя. Вдруг раздался отчаянный крик:
- Стой! Стой! - Это бежал Митя, проваливаясь в снег и размахивая руками. Он подскочил к Лёле, выхватил из её рук расписку и разорвал на мелкие кусочки.
Лёля широко открыла глаза, улыбнулась. И в то же мгновение в мире произошло чудо. В городе Ярославле в часовой мастерской на всех часах маятники вздрогнули и пошли быстро и весело. Мастер Петушков будто очнулся, поглядел на часы, пробормотал: «Что это было со мной?» - и провёл рукой по глазам.
А в Митиной избе случилось вот что. Мама, ворчавшая на пироги, которые ни за что не хотели печься, вытащила противень из печи и ахнула: «Только что смотрела!» Пирог сгорел. Она взглянула на ходики, но они шли так звонко, что ни ей и никому другому не могло бы и в голову прийти ничего плохого.
Всюду время пошло быстрее, даже поезда и самолёты во всём мире прибавили скорость! А у Щучьего озера Чёрная душа уже скрутила Мите руки; он старался вырваться.
- Ты что лезешь не в своё дело?! - сказала Чёрная душа. - Тебя трогали?!
- Да-а… - сказал Митя. - Вы же время останавливаете!
- А тебе какое дело?
- Как какое? Время остановится - жаворонки не прилетят! Не будет яблок! Купаться нельзя будет! За ягодами не пойти! Я никогда не перейду в четвёртый класс! И никто никогда не полетит на Луну! Пусти! - вдруг взвизгнул Митя и укусил бабу в руку.
Чёрная душа схватила горсть снега и заткнула ему рот.
- Не трогайте! Оставьте его! - закричала Лёля. Но Чёрная душа потащила Митю к проруби, края которой дымились.
- Не надо! Не надо! - крикнула Лёля, кинувшись вслед. - Не убивайте его! Хотите, я отдам вам сердце?
- Лёля, не отдавай им сердца! - отчаянно закричал Митя.
Чёрная душа подняла мальчика над прорубью, где крутилась тёмная вода, и сказала Лёле:
- Твоё сердце или его жизнь?
- Возьмите, - сказала Лёля.
Она вынула из груди своё сердце-часики, протянула Чёрной душе и тут же застыла; лицо её помертвело, синие глаза померкли. И она осталась стоять маленькой снежной девочкой с протянутой рукой, на которой лежали детские часики.
Привязав на всякий случай Митю к стволу ивы, торчавшему прямо из льда, бабы подбежали к Лёле и остановились поражённые: часики с нарисованными стрелками шли, тикали.
- Идут почему-то… - прошептала Чёрная душа.
- Да что ты?! - ахнула Бумажная.
Чёрная душа взяла часики, потрясла, приложила к уху:
- Идут!
Бабы тупо глядели друг на друга картофельными глазами.
- Это всё ты, - зашипела Бумажная душа. - Надо было сначала остановить сердце волшебными чернилами, как я хотела, а потом уже вынимать!
Швырнув с размаху часики об дерево, Чёрная душа подняла их и поднесла к уху: идут!
- Видишь, что ты натворила! - продолжала ворчать Бумажная душа, смотря злыми глазами на Чёрную.
Та бросила часики на пень, топнула по ним ногой, подняла, - идут! Тогда она окунула часики в прорубь, в тёмную ледяную воду, такую холодную, что, если туда опустить кончик пальца, он тут же превратится в сосульку.
- Ну как? - спросила Бумажная душа, когда Чёрная вынула из проруби часики.
Не отрывая часов от уха, Чёрная душа сказала:
- Ладно, старикан сам остановит!
И двинулась по сугробам, за нею Бумажная душа.
Мите удалось развязать зубами узел верёвки; он освободился и подбежал к Лёле.
- Лёля, - тихо сказал он. Но она молчала.
- Лёля, скажи что-нибудь! - закричал он.
Но девочка была неподвижна, снежная, неживая. И Митя заплакал. Глядя на погасшие глаза девочки, он сказал:
- Клянусь! Я принесу тебе твоё сердце! И, стиснув зубы, пошёл по следам снежных баб. Оглянулся: маленькая снежная девочка стояла под высокими тёмными елями, протянув вперёд руку. И Митя зашагал.
14
Гудели телеграфные столбы. Над шоссе курилась снежная пыль. Бабы бежали по краю дороги. Мимо мчались машины, обдавая баб гарью бензина.
Увидев издали грузовик с бидонами молока, Чёрная душа остановилась. Машина приближалась, грохоча бортами. Туго надутые баллоны, серые, тяжёлые, будто каменные, стремительно надвигались. Чёрная душа присела на корточки, прицелилась и подбросила часики под колесо, как мальчишки подбрасывают пистоны. Грузовик с грохотом промчался, подпрыгнув на часиках. Бабы бросились к часикам. Чёрная душа поднесла их к уху.
- Ну? - спросила Бумажная душа.
- Идут, - мрачно сказала Чёрная.
И они побежали дальше к перекрёстку, перед которым на столбе торчала табличка: «В Ярославль. В Углич».
Только хотели бабы побежать по направлению «В Ярославль», как увидели Продажную душу, мчавшуюся навстречу на дамском велосипеде с сеткой на заднем колесе. Бабы попробовали вдвоём спрятаться за табличку, но Продажная душа уже орала:
- Куда? Куда? Девочки!
- В город, - невозмутимо сказала Чёрная душа, выйдя на обочину дороги, и показала ей часики.
- Но это жульничество! - взвизгнула Продажная душа, соскочив с велосипеда. - Я же потратилась! Я купила взамен золотые часы!
- Ну и носи их! - сказала Чёрная душа.
Продажная душа завопила:
- Я пожалуюсь Старому году!
- Попробуй! - усмехнулась Чёрная душа. - А я напишу на вас обеих донос, что вы кричали: «Да здравствует Новый год!»
Бабы от такого нахальства разинули рты. А Чёрная душа неожиданно вскочила на велосипед Продажной и помчалась к Ярославлю, крутя педали своими ледяными ногами. Бабы завопили и погнались за ней.
Но разве можно было её догнать! Она так пригнулась к рулю, что из её правого глаза чуть не вывалилась картофелина. Вот почему Чёрная душа не заметила, как её обдала смёрзшимися комьями снега и обогнала машина, в которой ехал Митя.
Впрочем, Митя тоже не заметил бабу. Сидя в кабине самосвала, он что-то доказывал шофёру. Он уже рассказал о Лёле, и о Старом годе, и о злых бабах…
Заглядывая шофёру в глаза, Митя говорил:
- …Они хотят остановить время! Понимаете?
- Как это? - солидно спросил шофёр.
- А так. Вам к которому часу в гараж?
- Ну, к пяти…
- Пяти не будет, - сказал Митя. - Сегодня будет, завтра нет.
- А когда же в гараж? - спросил шофёр, посмотрев на Митю.