Может быть, лечь в халате? При такой удушающей жаре халат — все равно что шуба в летний день, но можно укрыться одеялом, а затем стянуть под ним халат и бросить на пол. Да, пожалуй, так она и сделает. Только при потушенном свете — легкое шелковое одеяло почти ничего не скрывает.
Марианна легла на кровать, подобрала ноги под халат и натянула на себя одеяло. Несколько подушек, составляющих барьер, упали, и пришлось сооружать его заново. Не успела Марианна закончить все приготовления и взять в руки книгу, как дверь ванной отворилась. Она уставилась в книгу: черные строчки прыгали у нее перед глазами.
— Так-то лучше! — довольно заметил Хадсон. Подняв глаза, Марианна обнаружила, что ее противник стоит в изножье кровати и на нем нет ничего, кроме маленького (слишком маленького!) полотенца, обернутого вокруг талии. И еще Марианна обнаружила, что не может оторвать от него глаз.
Мягкий свет ночника освещал его широкие плечи и мускулистую грудь. У нее перехватило дыхание: она и не подозревала, что мужчина может быть таким волосатым! Темные курчавые волосы покрывали грудь, плечи, ноги; может быть, подумалось Марианне, он так коротко стрижется, чтобы волосы на голове не вились столь же буйно, как на других частях тела.
Белое полотенце выразительно оттеняло загар на сильных бедрах. Хадсон был сложен как атлет — и так неотразимо, вызывающе мужествен, что ее охватила настоящая паника.
Хадсон шагнул к ней, и Марианна поспешно опустила глаза в книгу. Без сомнения, он заметил, как она его разглядывала.
— Замерзла?
Она ответила резче, чем хотела бы:
— Благодарю за заботу, я сниму халат, когда сочту нужным, — и смело встретила его непроницаемый взгляд.
— Анни, не надо меня бояться, — мягко попросил Хадсон. — Я не причиню тебе зла.
— Я и не боюсь. — Она говорила правду: боялась она не Хадсона, а себя. Хватит ли ей силы воли провести с ним ночь в одной постели и даже не прикоснуться к нему?
— Вот и славно, — улыбнулся он — она готова была убить его за эту улыбку! — Прошу извинить за полотенце, у меня нет с собой пижамы.
— А-а… — Больше Марианна не смогла выдавить из себя ни звука.
— А халат я, к несчастью, забыл в Танжере. — Он пожал плечами. — Ничего страшного, думаю, мне его пришлют.
— Да, конечно. — Господи, неужели он собирается спать раздетым? Только не это!
— Интересная книга? — Наклонившись, он заглянул к ней в книгу, и Марианна с ужасом заметила, что полотенце на бедрах намокло и просвечивает.
— Что? Да, да, конечно, — торопливо подтвердила она.
— Может быть, тебе будет удобнее читать, если… — И Хадсон все с тем же непроницаемым лицом сделал выразительный жест, как бы переворачивая что-то в воздухе.
Не может быть! Неужели она держит книгу вверх ногами?!
Увы, так и было. Оставалось лишь молить Бога, чтобы кровать разверзлась и поглотила ее.
— Ах да, я ведь ее уронила. Как раз перед тем, как ты вошел. И, должно быть… — Она оборвала себя, сообразив, что только смешит его бессвязными оправданиями, и притворно вздохнула: — А впрочем, я хочу спать.
— Я тоже.
С рассчитанной небрежностью он отбросил полотенце, и Марианна, хоть и старалась не отрывать глаз от его лица, заметила, что курчавые волосы у него на груди сходятся треугольником к животу. Не могла она не заметить и того, что находилось ниже.
— Спокойной ночи.
С пылающим лицом Марианна юркнула под одеяло. Он возбужден, она это видела! Пусть говорит что хочет — она не может не верить собственным глазам.
— Сладких снов, Анни, — глухо проговорил Хадсон.
Он лег по другую сторону кровати. В ноздри Марианне ударил свежий запах лосьона для бритья. Он заворочался под одеялом и тихо выругался, когда несколько подушек упали на пол. Марианна протянула руку и молча выключила ночник. Комната погрузилась во тьму. Она лежала, вытянувшись под одеялом, не смея ни пошевелиться, ни вздохнуть. Нервы ее были напряжены, как струна.
Удушливая жара спирала грудь. Осторожно, чтобы Хадсон ни о чем не догадался, Марианна заворочалась в постели, стаскивая халат. Наконец ненавистная тряпка полетела на пол.
— Так легче? — послышался глубокий голос Хадсона.
Марианна больно прикусила губу.
— Да, спасибо.
— Вот и хорошо. Спи, Анни.
Легко сказать! — раздраженно подумала Марианна. Хадсону, без сомнения, не привыкать засыпать в одной постели с женщиной; но она спит с мужчиной впервые, да к тому же при таких обстоятельствах, что хуже и вообразить трудно! Слезы обожгли ей глаза. «Не смей! — приказала она себе. — Закрывай глаза и спи!» Однако ей совершенно не хотелось спать.
Несмотря на размеры кровати и баррикаду из подушек, Марианна отчетливо ощущала малейшие движения Хадсона. Тщетно она старалась расслабиться: мысль о том, что любимый ею человек лежит в нескольких дюймах от нее и тоже желает ее — хотя бы чисто физически, — гнала прочь всякий сон.
Марианна уже отчаялась заснуть и решила, подождав несколько минут, выскользнуть из постели, отправиться в гостиную и чего-нибудь выпить, как вдруг, открыв глаза, увидела, что комната освещена бледными лучами рассвета. Она все-таки заснула и проспала всю ночь!
Несколько секунд Марианна лежала неподвижно, размышляя о том, сколько сейчас времени, затем вынула из-под одеяла руку с часами.
— Пять часов, — донесся из-за баррикады глубокий голос Хадсона, и Марианна оцепенела.
— Вот как? — осторожно спросила она наконец.
— Мне ли этого не знать — ведь я считал часы, — мягко ответил Хадсон, приподнявшись на локте и глядя на нее со странной теплотой в глазах.
— Ты не мог заснуть? — Глупый вопрос — ведь Хадсон только что дал на него ответ. Но один его вид лишил ее способности мыслить. Короткие волосы его были слегка растрепаны, а темные круги под глазами, как ни удивительно, только прибавляли ему сексуальности.
— Да, Анни, я не мог заснуть, — ответил он насмешливо и грустно.
— Жаль.
— Знаешь, мне всегда было интересно, как ты выглядишь по утрам, — прервал ее Хадсон. — Теперь знаю.
Сумрачный голос его заставил Марианну сжаться. Сколько раз она сама мечтала просыпаться рядом с ним!
— Ты похожа на взъерошенного котенка, — мягко продолжал он, — море золотистых кудряшек и огромные медово-зеленые глаза. Не хватает только мурлыканья. Но я могу заставить тебя замурлыкать, Анни. И так, что тебе понравится.
Увы, в этом Марианна не сомневалась ни на минуту.
— И ты это знаешь. — Марианна прикрыла глаза, но слишком поздно: он успел уловить в ее взгляде отблеск желания. — Что же тебя удерживает?
Марианна поняла, что единственное ее спасение — оскорбить его и превратить разговор в перепалку.
— Тебе хочется в это верить, да? — резко спросила она. — Великий Хадсон де Санс, лучший в мире юрист и любовник. Есть ли на свете хоть одно дело, в котором ты не первый? — поинтересовалась она с убийственным (хоть и неискренним) сарказмом, плотнее заворачиваясь в одеяло.
— Перестань, Анни, — негромко ответил он, мягко разворачивая ее к себе. Марианна безвольно поддалась, хотя следовало немедленно вырваться из его рук. — Ты притворяешься, и весьма неискусно. Юристу нетрудно отличить настоящую стерву от неумелой комедиантки.
— Не понимаю, о чем ты, — с отчаянием в голосе прошептала Марианна.
— Во сне ты звала меня по имени, и не один раз, — спокойно продолжал он. — Что тебе снилось, Анни?
— Ничего. — На этот раз он не оставил ей выхода, она была в ловушке. Тошнота подступила к горлу, и Марианна съежилась под пронизывающим взглядом серых глаз, мечтая только об одном — чтобы он не прочел в глазах охватившего ее ужаса.
— Ты не просто звала меня. Ты шептала мое имя с придыханием, с тихими стонами — и я понял, что тебе снится, Анни. Хочешь знать, как я догадался?
— Не хочу! — пробормотала она.
— Я узнал эту жажду, это жгучее желание. — Марианна попыталась вырваться, но его рука сомкнулась на ее запястье, словно челюсти капкана. — Я хочу тебя, Анни! Если бы ты знала, как я тебя хочу!
Марианна застыла, охваченная острой, почти невыносимой болью.
— Но я не хочу тебя, — выдавила она, с трудом шевеля пересохшими губами. — У тебя ничего не выйдет.
— Неправда, — спокойно, почти бесстрастно ответил он. — Знаешь, Анни, — задумчиво продолжал он, — как ни странно, я не могу выкинуть тебя из головы. Ты как будто вошла в мою плоть и кровь — и мне это не нравится. Я, видишь ли, привык контролировать себя, и мне не по душе это чувство уязвимости.
— Я не делаю тебя уязвимым, — пробормотала Марианна, пораженная и испуганная его внезапной откровенностью. Она видела его саркастичным, гневным, холодно-равнодушным, научилась бороться с его обаянием и предупредительностью. Даже темная, чувственная сторона его натуры ее уже не пугала. Но сейчас, открыв ей свои тайные чувства и помыслы, Хадсон нанес ее сердцу почти смертельный удар.
Ей хотелось броситься ему на грудь и, покрыв лицо поцелуями, снова и снова клясться, что она любит его, что никогда и ни за что не причинит ему боли. Господи, какая мука!
— Ошибаешься, — угрюмо ответил он. — Так, как ты, меня ранили только однажды, много лет назад.
Марианна промолчала, но Хадсон успел заметить мелькнувшую в ее глазах ревность.
— Нет, не то, что ты подумала. Да, это была женщина, но речь идет не о любовной интрижке.
— Вот как? — Марианна и не скрывала, что не верит ему.
— Да, именно так. — Шумно вздохнув, он продолжал: — Черт возьми, раз уж я сболтнул об этом, то расскажу всю историю с начала до конца. Не хочу, чтобы у тебя создалось ложное впечатление. Между нами и без того слишком много секретов.
— Ты не обязан ничего мне объяснять, — напряженно произнесла Марианна, хотя лицо и голос ее, казалось, молили об объяснении.
— Это была моя мать, — негромко начал Хадсон. — Мне не исполнилось шести, когда она бросила отца и меня. Просто ушла из дома и не вернулась.
Он отпустил Марианну, но та не отодвину-лась, а, лежа радом, затаив дыхание, слушала его рассказ.