Однако слезы не облегчили ее горя; глаза давно высохли, но в горле по-прежнему стоял тугой ком, а голова раскалывалась от боли. Спустившись в холл, она не смогла совладать с собой и огляделась в поисках Хадсона. Но, кроме хорошенькой девушки-портье и смуглого таксиста с белозубой улыбкой, в холле не было ни души. Никаких следов высокого темноволосого мужчины с глазами цвета штормового моря. Все кончено — Хадсон избавился от нее раз и навсегда.
По пути в аэропорт она невидящими глазами смотрела в окно на залитое солнцем шоссе и размышляла о том, сумеет ли дожить до конца дня. О завтрашнем дне ей не хотелось и думать. Она вошла в здание аэропорта — и сразу увидела его.
— Хадсон!
Взгляды их встретились. На миг оборона Марианны рухнула, и Хадсон прочел в огромных зеленых глазах все ее чувства; но уже в следующую секунду она овладела собой.
— Что ты здесь делаешь? — Она глубоко вздохнула, но это не помогло; голос ей не повиновался. — Мы ведь уже попрощались.
— Мне нужно с тобой поговорить. — Прежде чем она сообразила, что происходит, он уже взял из ее безвольных рук чемоданы, отвел ее в угол и усадил на жесткую пластиковую скамью.
— Но мне пора.
— Времени у тебя достаточно. — Он резко отмел ее слабый протест. — Это не долгий разговор.
— Но я думала… В отеле ты сказал…
И тут она сообразила. Еще одна хитрость. Новый тактический ход. Он использовал профессиональный прием, чтобы застать ее врасплох, — и почти преуспел в этом. И все же Марианна не могла сердиться. Она знала, что причиной всему — любовь. Он борется за ее сердце, борется агрессивно и безжалостно, потому что иначе не умеет. И никогда не узнает, что она сама желает ему победы.
— Ты не хочешь меня слушать, но я все равно скажу, — ровным голосом продолжал он. — Я не понимаю, почему ты бросила меня в тот раз и почему уезжаешь теперь; но знай, я никогда, ни на минуту, ни на секунду не переставал тебя любить. — Он глубоко вздохнул. — Одно время я думал, что ты лгала мне, что тебе наплевать на мои чувства, теперь знаю, что это не так. Тебе не все равно. Совсем не все равно, черт возьми!
— Хадсон, этот разговор ничего нам не даст! — Марианна хотела встать, но Хадсон схватил ее за руку с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли.
— Мне — даст, — мрачно ответил он. — Анни, у меня никогда не было никого, кроме тебя. Разумеется, в прошлом у меня, как и у любого мужчины, найдется несколько связей — но ни одна из них не захватила меня целиком. Я не верил… — он глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее, — не мог представить, что способен так безрассудно и безоглядно влюбиться. — Он нежно погладил ее по щеке. — Я, Хадсон де Санс, хитроумный и циничный скептик, влюбился как мальчишка! Я готов был дежурить у тебя под окном и распевать серенады, готов был на любое безумство, чтобы поразить тебя. А потом ты ушла. — Он медленно покачал головой, и глаза его потемнели, словно море перед грозой.
— Я все объяснила в записке, — дрожащим голосом ответила Марианна. К горлу ее подступила тошнота. — Мы с тобой не подходим друг другу.
Хадсон тихо, но с силой выругался.
— Не лги мне больше, Анни. Если не хочешь говорить правду — лучше промолчи, но не лги. Я не знаю, что произошло с тобой той страшной ночью, но поверь мне, Анни, какие бы демоны из прошлого ни пугали тебя, мы с ними спра-вимся. Черт возьми, ты несчастна, я несчастен — что нам терять? — воскликнул он.
«Мне терять нечего. А ты потеряешь все, чего добился в жизни». Но Марианна не могла произнести это вслух.
— Ты найдешь другую женщину. — Она запнулась, глядя на него огромными печальными глазами. — Например… например, Джасмину. — Как ни глупо, мысль о рыжеволосой красавице до сих пор заставляла ее сердце болезненно сжиматься.
— Джасмину? — Хадсон покачал головой, словно не веря собственным ушам. — Анни, Джасмина — жена одного из кузенов Идриса. Да будь она и не замужем, я бы пальцем к ней не притронулся. Мы с ней друзья, не больше. — Он вгляделся в ее лицо. — Анни, узнав, что ты собираешься в Марокко, я прилетел сюда лишь затем, чтобы увидеть тебя. Это не деловая командировка и не запланированный отдых, я просто бросил все и прилетел.
— Не может быть! — Такого признания она никак не ожидала!
— Однако это так. — Он скривил губы в горькой улыбке. — Я люблю тебя, Анни, и ты мне нужна, но нужна вся, и телом, и душой, и сердцем. И не на день или месяц, а на всю жизнь. Сегодня в последний раз я предлагаю тебе выйти за меня замуж. Если ты откажешь, больше я просить не буду. Я буду на твоей стороне, буду защищать тебя, помогу тебе справиться со всем, чего ты так боишься, но умолять тебя и унижаться больше не стану. Я люблю тебя и, как бы ты ни отрицала очевидное, знаю, что и ты меня любишь. Ну? Каков твой ответ?
Наступило молчание. Хадсон ждал, сурово сжав губы и устремив на нее темные непроницаемые глаза.
— Так что же? — тихо спросил он. — Да или нет?
Марианна молчала. Кровь то приливала к ее щекам, то отливала прочь, в ушах звенело от напряжения. «Любовь моя, постарайся меня понять! — думала она. — Ты встретишь кого-нибудь еще: на свете тысячи женщин, готовых отдать все на свете, чтобы войти в твою жизнь. Только не я. Никогда. Связав жизнь со мной, ты потеряешь все, что любишь, все, что составляет смысл твоего существования. И рано или поздно возненавидишь меня. Может быть, через год, может, через пять…»
— Мой ответ — нет. — Она поднялась и взяла чемоданы — на этот раз он не пытался ее задержать. — Можешь не верить, но я желаю тебе счастья, — произнесла она тусклым, мертвым голосом. — Я знаю, что мы не можем быть вместе; постарайся с этим смириться, как смирилась я.
Она ожидала ответа — но Хадсон молчал, не сводя глаз с ее белого как мел лица. Молчал он и тогда, когда Марианна повернулась и пошла прочь.
Следующие несколько недель превратились в кошмар, какого Марианна не пожелала бы и злейшему врагу. Из Марокко она вернулась вымотанной и эмоционально, и физически; и с течением времени депрессия ее не проходила, а лишь усиливалась.
Она работала до изнеможения, но это не спасало от бессонницы. Марианна похудела, под глазами залегли темные круги. Не помогало даже снотворное. Кийт и другие беспокоились о ней: не раз друзья пытались деликатно выяснить, что случилось, но рана была слишком глубока и свежа, чтобы о ней говорить.
На исходе третьей недели после возвращения в Лондон, в пасмурный, дождливый день, подходящий скорее для октября, чем для июня, Кийт вызвал Марианну к себе.
— Скажи-ка, что ты знаешь об организации под названием «Мейджор промоушнз»? — спросил он нетерпеливо, едва она переступила порог. — Головная фирма — в Штатах, филиалы — в Канаде и Австралии. Ты раньше с ними работала?
— «Мейджор промоушнз»? — вяло переспросила Марианна. — Не знаю. Не помню…
— Думай, Марианна, думай! — воскликнул Кийт, едва не приплясывая от возбуждения. — Откуда они тебя знают?
— Прости, Кийт, но это название мне ничего не говорит, — тихо ответила Марианна. — А что случилось?
— Ты их не знаешь, но они, очевидно, тебя знают, — сияя, отозвался Кийт. — По крайней мере слышали о тебе. И то, что они слышали, им нравится. Сегодня утром я получил письмо — вот, прочти!
И он протянул ей официального вида бумагу с замысловатой эмблемой вверху страницы.
— Они хотят, чтобы мы — точнее, ты — участвовали в их рекламном проекте, где заняты ведущие американские фотографы и модели, — объяснил Кийт прежде, чем Марианна успела прочесть хоть слово. — Ты только прочти, кто на них работает, какие имена!
— Кийт, дай мне минуту, хорошо? — Она не могла думать, когда он трещал над ухом.
— Да, да, извини. Конечно. Читай.
Документ был составлен по-деловому — коротко и ясно. Владельцы рекламного агентства хотели заключить с Марианной Хардинг контракт, причем великодушно предлагали оплатить все расходы. Проект поражал размахом и количеством задействованных «звезд». О том, откуда «Мейджор промоушнз» знакома с работами Хардинг, они почему-то умолчали. Марианна еще поняла бы, если бы пригласили Кийта, но ее?.. Она никогда не работала на таком уровне: как говорится, она из другой весовой категории.
Именно этот вопрос Марианна обеспокоенно задала Кийту.
— Я думал, ты мне объяснишь, — удивленно ответил он. — Неужели даже ничего предположить не можешь?
— Никаких догадок, — пожимая плечами, ответила Марианна.
— Да ладно, какая разница? — улыбнулся Кийт. — Главное, они тебя знают и хотят, чтобы ты работала на них! По-моему, нам неслыханно везет! Они хотят, чтобы ты вылетела в конце месяца, — тебя это устраивает? Я сообщу, что ты согласна, и вышлю им счет.
— Но ты уверен, что я справлюсь? — растерянно спросила Марианна. У нее эта неожиданная удача вызвала только смутную тревогу. — Ведь проект, похоже, очень серьезный. — Она снова заглянула в письмо.
— Не волнуйся, Марианна, ты никого не подведешь, — успокоил ее Кийт. — Я работал на масштабных съемках и знаю, как это делается. Там будет несколько фотографов, и, если что, всегда найдется кому тебя заменить. Соглашайся, Марианна, — добавил он, — для тебя это будет громадный шаг вперед.
Марианна задумчиво кивнула. Несколько месяцев, нет, даже несколько недель назад такая перспектива наполнила бы ее восторгом. Почему же сейчас она не чувствует ни малейшей радости?
Марианна с огорчением потрясла головой. «Так нельзя! — сказала она себе. — Встряхнись, забудь наконец о прошлом и вернись к реальной жизни!»
— Так что, я посылаю факс? — послышался над ухом голос Кийта.
Кийт только удивлялся, глядя на нее, и Марианна прекрасно его понимала. Она и сама себе удивлялась. Никогда — даже в самые черные дни после первой разлуки с Хадсоном — она не впадала в такое отчаяние.
Но она выкарабкается. Прошедшие два года научили ее бороться. Она не позволила Майклу и его друзьям погубить себя — и не позволит! Если бы только знать, что у Хадсона все хорошо.
То же самое повторяла себе Марианна пять дней спустя, когда такси несло ее по переполненным улицам Нью-Йорка. Огромный город, полный людей и машин, поразил ее воображение. Всей душой она желала затеряться в этом шумном и суетном городе и хоть на миг забыть о своих несчастьях.