На следующий день, с самого утра, как член дивана,[245] Молла Несарт вызван вновь в «Сказку Востока», сам Властелин выслушивает всех визирей, эмиров, прочих сановников и даже своих детей. На второй день — массовая казнь. На третий — Молла Несарт отправляется в путь, при виде его пайзцы даже большие военачальники падают на колени. Но эта благодать — лишь до Аракса. Севернее реки Молла Несарт боится, как бы эту пайзцу кто не увидал, пока он не встретит самого Малцага.
Их встреча была яркой, чувственной, не без слез на глазах Несарта.
— Я так рад, я так горд за тебя, — обнимал, как сына, старик Малцага, — а потом был праздник, и слегка хмельной ученый ликовал: — Вот и дожил. Всюду почет, всюду уважение. В Тебризе Тамерлан провожал — той устроил, тут — Малца гловзар[246] устроил.
Лишь на второе утро заговорили о делах.
— Молла, твое слово — закон, и все я исполню, — говорил Малцаг, — да Бочек и Сакрел так много для меня сделали, тоже родные, что я хотел, в знак уважения, их в мавзолее похоронить.
— Ты о чем, Малцаг?! Ты видел пирамиды в Египте? Ты видел мавзолеи и склепы в других городах? А знаешь, что зачастую эти грандиозные сооружения, которыми восторгается мир, соорудили сами для себя при жизни тираны, деспоты, узурпаторы, которые уничтожили тысячи, а может, как Тимур, и миллионы людей. Так эти усыпальницы и пирамиды они строят сами оттого, что Бог их покарал. После смерти, а она для всех неминуема, этих грешных господ даже в ад не берут, земля их не принимает,
Небеса — тем более. Вот и мучаются их страждущие души и тела в этих великих пирамидах, напоминая человечеству, как жить нельзя. Да мы это не понимаем, при жизни все денег и славы ищем, и после смерти такую же роскошь купить хотим. А в священных писаниях — Торе, Библии, Коране — ясно написано: умер человек, небольшой холм, даже траву не стричь, лишь она по нему может плакать.
— А как же память? — не удержался Малцаг.
— Человеческая память — это лишь обретенные человечеством знания. Знания — это поиск истины. А истина — это и есть свобода и богатство. А остальное — мишура. Если не веришь, пойди, посмотри на Тимура. Чего он достиг? Окружение, даже самые близкие, ждут не дождутся, когда он помрет, чтобы завладеть его богатством. А он уже возводит мавзолей для Мухаммед-Султана и для себя.
— По-твоему, надо жить в пещерах, без уюта и удобств?
— Жить и умирать надо скромно. Не то земля превратится в сплошные мавзолеи, то бишь в кладбище. А нескромность хороша лишь в одном — в поиске истины, в знаниях!
— Скажи, Молла, а ты постоянно глядишь в небо, на звезды. Что ты там выискиваешь?
— Хе-хе, зрю в корень, выискиваю знания. Хоть и говорят, что земля — колыбель человечества, но, мне кажется, колыбель там, в Космосе, во Вселенной. Оттуда мы пришли — туда и уйдем, в вечность. А земля. Если бы была колыбелью, то вряд ли мы ее так, словно чужую, испоганили бы. Мы на земле, будто варвары Тамерлана, захватившие вражеский город. Ну хватит умничать, я устал, устал ждать смерти, но не устал познавать жизнь. Жизнь так прекрасна, когда в ней мир!
Их разговор продолжался всю ночь, под весенним, прохладным, бездонным звездным небом, у костра.
— Малцаг, как переменчив мир, — уже пред прекрасным рассветом сказал Молла. — Разве могли мы пару лет назад даже представить, что вот так свободно будем сидеть на родной земле, на Кавказе. А сегодня Тамерлан просит тебя и меня. Мы же верили в это. А как мечтали, вместе с Шадомой.
При упоминании этого имени Малцаг вздрогнул, тяжело вздохнул, но ничего не сказал. А Молла продолжал:
— В последнее время я дважды был в Самарканде, — он пристально оглядел молодого горца. — Что ж ты не спросишь, как Шадома?
— Что же мне спрашивать, чужая жена — жена врага.
— Не смей так думать, тем более говорить. Ты ведь знаешь ее цель.
— Ты встречался с ней? Как она?
— Плачет. Все о тебе спрашивала. Каждый твой шаг знает. Даже знает, что ранен был наемным убийцей. Говорит, могла бы матерью стать, тебя не упустила бы. А так, у вас, мол, какая-то миссия.
— Какая же у нее «миссия»?
— Сам знаешь — отомстить.
— А как вы встречались?
— Ее муж или как его, в общем, Халиль, под ее пятой: Шад-Мульк прикажет — он и деда убьет.
— Так пусть прикажет.
— Хе-хе, я ей тоже не без иронии предложил. А она совершенно серьезно отвечает — боится, что старик скоро умрет, а ей надо кое-что успеть.
— Что? — чуть ли не вскричал Малцаг.
— Примерно представляю — посадить Халиля на трон, а точно знаю, что она сейчас по Хорасанской дороге едет в Тебриз.
— Не может быть?! — вскочил Малцаг. — Ты можешь мне помочь? — взмолился он. — Подскажи как-нибудь, надо с Шадомой встретиться.
— Помогу. Будет посыльный, тот же пароль — «Сказка Востока» — быль». Но ты быстрее отдай мне Мухаммед-Султана.
— Уже здесь.
— Тогда с Тамерлана причитается, — Несарт снял с шеи тяжелый золотой знак, протянул горцу. — Думаю, тебе пригодится.
— Что это?
— Личная пайзца Тимура — всюду ход.
— А ты как?
— А я обсерваторию, если даст Бог, и так в Самарканд перевезу, чуть-чуть осталось. А дальше, зачем мне пайзца — пора к Богу, а туда не с талисманом на шее, тем более таким, а с чистым сердцем идти надо. Пойду.
Молла Несарт думал, что его в Тебризе будут встречать если не с триумфом, то точно как благодетеля, а сам Тимур где-то даже покается, по-братски обнимет его, пустит старческую слезу. Ничуть. Приняли груз, поместили Моллу в одну из жалких комнатенок «Сказки Востока». А в это время сам Властелин пожелал удостовериться, что это останки именно его внука. Видимо, Тамерлан до конца еще не верил в гибель Мухаммед-Султана. Теперь он запил. Разумеется, что Моллу Несарта он даже не вспомнил. Однако визири двора ученому-старику напомнили, что надобно возвращаться в Марагу заканчивать дела с обсерваторией. Молла и сам мечтал об этом, да, помня обещание Малцагу, он прикинулся больным и усталым. За это время выведал, когда прибудет караван-миссия во главе с великой ханшей Сарай-Ханум, вместе с которой и Шад-Мульк.
Отправив одного из старых конюхов «Сказки Востока» с известием к Малцагу, Молла Несарт в тот же день отправился в Марагу. Ему претила не мирская суета, эта бессмысленная возня, итог которой уже читался на лице Тамерлана. Он мечтал заглянуть в свой прибор-астролябию, чтобы улететь от земной грязи в вечную чистоту бескрайнего звездного неба. Однако, живя на земле, трудно отрешиться и предаться небесам — земное светило беснуется. Вновь срочно вызывают Моллу Несарта в Тебриз. Но Властелин опять ученого не принимает, говорят, очень болен, а главный визирь сообщает, что случилась новая беда. В двух-трех днях пути от Тебриза горцы во главе с Красным Малцагом напали ночью на караван, шедший из Самарканда. В плен уведены ханша Сарай-Ханум и духовный наставник Тимура — Саид Бараки. Не доводя до военной бойни, требуют от Малцага выдать почтенных, старых людей. И вновь дипломатом этой миссии доброй воли и человечности должен выступить Молла Несарт. И если дикарь Малцаг в трехдневный срок не отпустит царственных особ, то двести пятьдесят тысяч воинов двинутся на Кавказ и все сровняют с землей.
Несарт понимает, что если бы Тамерлан и вправду не был бы так плох, этих угроз бы не было, было бы сокрушительное действие. Но ныне Властелин действительно немощен, да он крепкий старик, резко оживет и двинет войска. Тогда, как и Северный, разорит и Центральный Кавказ. И Малцаг такую махину никогда не одолеет. Поэтому, позабыв о спокойствии звезд, Молла Несарт, несмотря и на свой возраст, и свои болячки, тотчас тронулся в путь. Через день уже подходил к Араксу, как догнала иная весть — доблестный внук Властелина принц Халиль в горах Селебана нагнал разбойников, пленных отбил, лишь чудом сам Малцаг еле-еле ноги унес.
Эта новость крайне удивила Несарта: что-то здесь не так, и его волнует судьба Шадомы. Он развернулся и как можно быстрее двинулся наперерез, в надежде до прихода путников в Тебриз встретить их, а главное — Шадому. Ему повезло. В сумерках, в одном переходе до Тебриза, усталые, потрясенные неожиданными перипетиями важные путники из Самарканда устроили привал на ночь.
Первым делом, как и принято, Молла Несарт попросился на прием к Сарай-Ханум, дабы выразить соболезнование. Сарай-Ханум, как и ее муж Тамерлан, всегда с некой надменностью относилась к Молле. Да это было прежде. Теперь ее потаенная мечта, вынашиваемая не только в молитвах, сбылась — Мухаммед-Султана нет. Вновь у ее колена есть возможность занять наследный престол, и всего один претендент — ее внук Халиль, который, как и она, знает, — оборванная тетива, да в руках изощренной Шад-Мульк даже этот молокосос стал подобием воина. И в ее гареме от Сарай-Ханум ничего не скроешь, знает, что тайком Шад-Мульк встречалась пару раз с Моллой Несартом в Самарканде. Думала, шашни, напоили Шад-Мульк опьяняющим зельем — все, что на душе, выболтала: Молла Несарт — родственник, а ее цель — Халиля на трон посадить. Так лишь об этом и Сарай-Ханум печется. Но она стара, да будучи молодой, конкурентке Хан-заде всегда уступала. А Шад-Мульк молодец, своего добивается. Вот и покровительствует теперь ей Сарай-Ханум как может. А тут наследник погиб. Так Сарай-Ханум ожила, хоть и тяжело, в дальний путь (а это заветный трон) двинулась, и Шад-Мульк — ее посох на этом пути. А раз никчемный, помешанный на звездах старикашка снова появился здесь, то не ею, а снохою интересуется. Так для пользы дела пусть немного пообщаются.
В поздних сумерках, выйдя из юрты, дабы никто не слышал, встретились Молла Несарт и Шадома, по-родственному, как положено на Кавказе, обнялись, и, зная, что времени совсем мало, Молла Несарт почти что сразу спросил:
— Ты Малцага видела?
Не смогла Шад-Мульк скрыть своей лучезарной улыбки, а глаза, словно звезды из-за туч, блеснули жизнью. И она так затаенно вздохнула, будто всасывает весь нектар взбухшейся весны, застыла в мечтательном очаровании, тихо прошептав: