Гарольд похолодел. Страх потери сковал по рукам и ногам. Зачем она пожертвовала собой ради него?! Что побудило ценой собственной жизни спасать неизвестного дракона? Воспоминания о брате или нечто большее? Вглубь себя он и не смотрел. И так знал, что там увидит. У него были женщины, была страсть, влюбленность, пожар. Но никого кроме Энн не хотелось укрыть крыльями, оградить от невзгод. Ничей голос не хотелось слушать, затаив дыхание. А главное, ни с кем не было так тепло и спокойно, как с Энн. Он списывал это на сидский морок, злился. Но только когда проклятье спало, понял, что его чувства к сейдконе совершенно не были похожи на ту болезненную одержимость, что была с Кайлех.
Сидеть и изображать светского лэрда сделалось невозможным. Страх за Энн превратился в неистовую ярость. Гарольд подорвался и схватил ведьму за ворот. В ответ в комнате ожили тени, уплотнились и зарычали. Огонь в камине обиженно зашипел.
— Убьешь меня, и твоя ведьма отправится на перерождение. Ты ж не привязал ее к себе слепящей алой нитью? Точно нет. Думаю, ты и не распознал то чувство, что спрялось в твоей душе. Что ж, ничего страшного. Пара сотен лет и она переродится… может быть.
— Убирайся из моего дома! Иначе, клянусь, я уничтожу тебя.
Клятва напиталась силой, слепила воедино нити судьбы. Не распутаешь, теперь только рвать. Только Кайлех, ослепленная чувством победы, не почувствовала этого.
— Нет Гарольд. Мой уход ничего не изменит. Ты слышишь вой полицейских сирен? Это за тобой. Только в моей власти снять с тебя обвинения и только мое слово способно остановить ту силу, что разрывает Энн изнутри. Я знаю ее истинное имя. Подчинись мне, надень плащ Левиафана, и я помогу тебе.
— Говори имя.
Гарольд отпустил ведьму и едва удержался, чтоб не вытереть руку о штанину.
— Вот мы и поменялись местами. Теперь просишь ты. Дай мне клятву, что добровольно наденешь плащ.
— Хорошо, — наконец, выдавил он. Старый шрам на шее открылся, кровь полилась за ворот рубахи. — Клянусь, если ты назовешь мне истинное имя Энн я смиренно надену золотой плащ Левиафана.
Вторая клятва упала поверх первой. Придавила камнем неизбежности.
— Идет.
Ребекка хищно улыбнулась и тут же преобразилась. Взвизгнув, она подлетела к Гарольду, бросилась к нему на шею и принялась зацеловывать.
Секунду спустя в комнату ворвалась полиция Альбы.
Полицейские замерли, пораженно глядя на то, как объявленная мертвой леди Сомерленд целуется со своим женихом, подозреваемом в ее смерти.
Старший инспектор Шон Уилсон, возглавивший операцию, недовольно кашлянул. Влюбленные отвлеклись друг от друга и удивленно воззрились на незваных гостей.
— Милая, — пророкотал хозяин замка, — посмотри, что ты наделала.
Мисс Сомерленд затрепетала ресницами и смущенно пролепетала:
— Простите.
Старший инспектор махнул рукой, отпуская полицейских, и сухо потребовал объяснений. Ребекка рвано вздохнула и сделала виноватое лицо.
— Понимаете, сэр. Все дело в кольце. Кольце Зигфрида. Я просила, чтоб жених мне на помолвку подарил именно его. — Ребекка поиграла пальчиками левой руки, на которых блеснул тремя бриллиантами древний артефакт из драконьей пещеры. Гарольд подобрался, понимая намек. Невеста знает, где сокровищница и плащ Левиафана уже у нее. Мол, не сбежишь, не отвертишься. Хотя он и не собирался. Знал силу клятв рода Хредель. Носителям королевской крови много позволено, но и спрос с них велик.
Ведьма тем временем ворковала:
— Но Гарольд все отказывался. Мы с женихом сильно повздорили. И я придумала маленькую женскую месть, чтобы сделать его сговорчивей. Попросила у родственницы зелье сна, похожего на сон, и разыграла весь этот спектакль. Мне жаль инспектор, что пришлось вас впутать. Но оно того стоило. Не так ли? Ой, и кажется я немного напугала вашего патологоанатома. Передайте ему мои искренние извинения. Но думаю, вы легко бы догадались о невиновности моего жениха, если бы посмотрели мой блог. Сегодня ночью я сняла репортаж о том, как выбиралась из морга. Его легко найти, он в топе.
Шон Уилсон мог много чего сказать про молоденьких дев, дуреющих от денег и вседозволенности, но вместо этого лишь устало отметил:
— Вам придется заплатить штраф, мисс.
— О-о-о, не беспокойтесь. У меня для этого отец с женихом есть. Правда любимый?
Гарольд сдержанно кивнул и прижал Ребекку к себе так, что у той хрустнули ребра.
— Да дорогая. Судьба у меня такая теперь, платить по твоим долгам.
Старший инспектор сочувственно посмотрел на лэрда, выдал еще пару казенных фраз и поспешил откланяться. Стоило тяжелой двери отрезать замок от внешнего мира, как Ребекка выскользнула из крепких объятий, вытянула руку, и из прильнувшей к ней тьмы достала вытканный золотом плащ.
— Её зовут Киан Кехт. Я выполнила свою часть, теперь твой черед.
Гарольд принял из рук невесты плащ и скривился, вспоминая, как надевал его в прошлый раз. Стало стыдно.
«Надо было попросить у брата прощение. Хоть через Айлин передать. Не догадался, дурень. Теперь уж поздно... Надеюсь, гроган услышал имя и успеет его передать».
— Зря ты это кольцо взяла, дорогая моя. На нем проклятье. Теперь нам не быть вместе, — произнес он насмешливо и накинул проклятый плащ на плечи.
Ткань блеснула золотом, придавила тяжестью древней магии, но Гарольд не почувствовал сковывающих пут. Склонил пониже голову, стараясь дышать через раз и силясь понять от чего древний артефакт не впился в него, как в прошлый раз. По всему выходило, что Кайлех солгала и не назвала истинное имя Энн.
Ведьма тем временем запрокинула голову и расхохоталась.
— Как был самонадеянным глупцом, так им и остался. Только на этот раз тебе не спастись. Дурак! Твоя жертва бессмысленна. Ты ведь не думал, что я побегу спасать твою ведьму. Это имя ее братца. Это уже тысячу лет гоняет ветер на пустоши. Скоро к нему присоединиться еще одно. Твоя драгоценная Энн мертва. Моя родственница бедняжке(?), чтобы та не мучилась. Я вновь обманула тебя, король Альбы.
Ярость не успела коснуться сердца. Мир, поплыл, подернулся сизым туманом. Чувства схлопнулись. Гарольд словно отделился от себя самого. Отстраненно, глядя со стороны он увидел, как срывает с собственных плеч плащ Левиафана. Древняя ткань бьется словно парус.
Взмах, и Ребекка спелената от плеч до ног. Глаза ее стекленеют, а изо рта, жужжа, кубарем вылетает огромная муха. Хлопок крепких мужских ладоней и насекомое падает на пол, оборачивается белым червем. С поразительным спокойствием лэрд давит насекомое ботинком. Хруст раздается, как гром.
На полу, из лужи закручивается в воронку ветер. Проносится по гостиной, круша все кругом, и, выбив окно, вырывается наружу. Ребекка сломанной куклой падает на пол. Сердце делает новый удар и на Гарольда обрушивается опаляющая боль утраты.
Сотканная сердцем алая нить вырывается огнем, выжигая комнату дотла. Со звоном лопаются струны внутри рояля. Занавески осыпаются сизым пеплом. Внутри неистово свирепствует дракон, желая вырваться наружу.
«Нет, не сейчас. Подожди друг, успокойся, молю», — Гарольд впился онемевшими пальцами в обгоревшую спинку кресла.
Удивительно, но дракон услышал человека, принял его волю. Только боль от этого не стала меньше. Захотелось кричать, разорвать горло отчаянием, но тишина вокруг настолько густая, что пробиться сквозь нее невозможно. Вздохнуть невозможно. Лишь рык низкий, утробный вырвался наружу.
— Сир!!! – в гостиную выбежал гроган. — Я отыскал, нашел! Ради этого мисс хотела попасть в библиотеку. — Он протянул вырванный из книги старый пергамент. — Ее имя Эйрмед!
Горло сжали тиски. Гарольд взял пергамент. Руки его тряслись. Это ведь он запретил дому пускать Энн в библиотеку. Из-за его страхов и предубеждений Энн не узнала свое имя. А теперь поздно.
Чувство вины накрыло с головой. Поздно. Имея в запасе вечность, он поскупился на несколько часов тому, кто, действительно, нуждался в его помощи. Мир сузился до ладоней, которыми он закрыл лицо.
— Сир, — голос грогана прорывался сквозь толщу отчаяния, — замок говорит, что алая нить, что спрялась в вашем сердце, теплится. Замок позволил мисс Пуст развести костер и взял ее под защиту рода Хредель. И… и замок утверждает, что защита рода все еще простирается над ней… как над живой.
Из всего потока слов Гарольд понял лишь последнее. Почувствовал той частью души, что ему не принадлежала более.
«Друг мой, — позвал Гарольд дракона, — нам нужно в Бернамский лес».
Зверь в ответ довольно заурчал, заворочался внутри, призывая поторопиться.
— Мне нужно домой, — безжизненный голос Ребекки Сомерленд был ответом на его мысли.
— Потерпишь, — произнес лэрд и сам поразился, насколько спокойно вышло.
Молнией блеснула совершенно дикая идея. Он подхватил безучастное тело невесты и широким шагом вышел во двор. Минутой спустя в закатное небо взмыл алый дракон. В когтистых лапах, безвольно висело тело Ребекки. Лишенное души и при этом живое.
XI. Тропою вирда
До Бернамского леса Энн доехала без проблем. Дорога позволила успокоиться, собрать разметавшиеся мысли.
Машину пришлось оставить на специальной парковке у небольшой гостиницы. Мало кто из людей осмеливается нарушать границы сидских земель. Но среди тех, кого манят Холмы, редко встречаются безрассудные глупцы, готовые на своей шкуре испытать гнев Лесного Царя, осквернив дивный воздух машинным чадом, шумом или мусором. Хотя бывают… о них потом пишут в страшных сказках. Говорят один турист уже тридцать лет подряд каждое утро находит на своей подушке зловонную кучу мусора. А стоило всего-то один раз на барбекю съездить, развести костер, да не убрать за собой...
Энн подхватила стиральную доску и бодро зашагала в сторону Бернамского леса.
Всем известно, что в Сид ведет не тропа, а намерение. Однако туатам и этого не нужно, дорога сама появляется у них под ногами.