– Что тебе нужно, Грэгор? По какому делу ты здесь?
– Мне интереснее другое… – он все еще держал ее за подбородок и теперь немного сжал пальцы. – Ты едешь в Аканар?
По словам Миаля, Мѝна ѝрсон – так звали белокурую кареглазую хозяйку старого особняка, – была приятельницей его брата. О ней Миаль лишь слышал, а еще слышал в свой последний визит, что у девушки, круглой сироты, проблемы с деньгами. Может, именно поэтому он стремился договориться именно с ней: все еще чувствовал перед братом вину, которую хотел загладить. Вину за что?… Жераль об этом не думал. Заморочки теплокровных…
Никто из четверых не возражал. Давая задание, Рин Краусс лишь подчеркнул, что нужно поселиться именно в Дэвире. Хорошо устроиться, не привлекать к себе внимания и… отгулять положенный, так долго откладывавшийся отпуск.
«Дальнейшее – на месте. Просьба одна: что бы вы ни увидели и что бы ни услышали, не дергаться. Вы наш авангард. От вас многое зависит».
Грэгор Жераль уважал Рина Краусса настолько, насколько вообще мог уважать кого-либо. Но эта привычка – придерживать важную информацию до критического момента – его злила. Тем не менее выбора не было. Отпуск? Что ж, значит, отпуск. Леса и озера, пещеры, трактиры… рыбалка. Да, Краусс несколько раз произносил это слово, делая на нем странное логическое ударение. Рыбалка.
Они договорились. Конор Паолино дал адрес «той самой знакомой» не очень охотно, но Жераль объяснил это разладившимися отношениями близнецов.
А мог подумать получше.
…Дом был огромным и серым, построенным из камней цвета шерсти ночных волков. Над фасадом возвышался заросший плющом мезонин. Дом стоял на краю города, спереди окружаемый полудиким фруктовым садом, сзади – надвигающейся чащей Шаи-лу. Все это привело в восторг Лирисса и не понравилось любителю цивилизации Тавенгабару. Жераль отнесся к зданию по-деловому: как штаб сгодится, остальное неважно. А Миаль был слишком задумчив. В последнее время он обостренно ощущал разрыв с семьей и будто немного выпадал из мира. Он смотрел на дом, но вряд ли этот дом видел.
Хозяйка была молода. Примерно одного с ними возраста, или чуть младше. Белокурая длинноволосая Мина жила без прислуги, и было поразительно, как бесстрашно она – после одного разговора с Конором Паолино – согласилась приютить четверых незнакомых мужчин. Но ей ведь нужны были деньги, Мина собиралась продавать дом после Перевеяния и переезжать на Перешеек. Дом был запущенным, пусть и живописным. Вряд ли она могла выручить много, так что берегла каждую монету.
Мина не завела семью, не держала даже животных. Разве что подкармливала тех, кто выходил иногда к забору из Чащи: вислоухих желтоглазых лосей, лапитапов, красных и голубых цукáффи – белок-летяг. Для всех зверей она оставляла еду, два раза в день, утром и вечером. Лирисс вскоре повадился кормить гостей с ней вместе. Кажется, он нашел в этом какое-то своеобразное умиротворение. Или… что-то другое.
Мина действительно жила уединенно. Но репутации затворницы она не имела. В первые дни гости узнали, что ла Ирсон – председатель единственного в этом захолустье Союза любителей искусств. Она возглавляла кружок литераторов, который выпускал одну из самых раскупаемых в Дэвире газет. Активно участвовала в организации редких праздников. Да и нелюдимой девушка не была: чуть ли не каждый третий дэвирец знал ла Ирсон, иные считали ее своей приятельницей. Был у нее и мужчина – правда, назвать имени никто не мог, кандидатур было несколько, начиная с товура. Горожане ждали: кто со сменой ветра покинет городишко вместе с ла Ирсон, видимо и есть тот самый.
Кстати, эта крайне деловая особа сразу дала понять: ей не до готовки, не до уборки. Гости ее уверили, что не собираются проводить много времени в доме. В Дэвире было чем заняться и на что посмотреть.
Синие рыбные озера.
Густые леса, полные диких зверей.
Тропы.
Тоже звериные.
Она закусила губу. Устало прикрыла глаза, длинные ресницы задрожали. Жераль сказал:
– Посмотри на меня. Рада, что я не притащил кого-нибудь из лавиби?…
– Ты повторяешь историю.
– Зачем ты едешь?
Она слабо улыбнулась. Полезла в маленькую сумочку. Вынула и продемонстрировала прямоугольник голубой бумаги с водяным знаком – гербом Син-Ан над раскрытой книгой – и черно-серебристой надписью.
Единая Ассоциация Культуры с удовольствием приглашает ла Мирину Ир на приуроченный к Перевеянию и Совету Восьми 123-й Съезд литературных работников. С уважением, ло Хоакин Аллисс, ответственный организатор № 18. Место проведения: Аканар, жилые корпуса Двенадцати Филинов.
– Хоакин Аллисс… тот писатель, о котором сейчас столько болтают?
Ее глаза блеснули, она торопливо закивала.
– Спишь с ним?
К бледным щекам прилила краска. Но женщине снова пришлось кивнуть.
– Кстати, тебе идет это имя – Мирина… у Лира отличный вкус.
– Я придумала его сама, – процедила она сквозь зубы. – Лириссу я обязана только документами.
– А также свободой, жизнью и…
– А тебе Лир обязан отрезанной ногой, не правда ли, Грэгор?
Он вовремя перехватил ее руку, понимая, что пощечиной дело не обойдется. Собеседница собиралась выбить ему пару зубов, а может, и сломать челюсть.
– Ну-ну… тише. – Жераль прикоснулся губами к костяшкам, стискивая запястье так, что женщина вскрикнула. – Может, прежде чем мы продолжим беседовать… почитаешь какие-нибудь новые стихи? О чем ты пишешь? О том, что прежние мечты не умирают, а старые любовники воскресают под новыми именами?
– Да пошел ты.
– Мина… – Он посмотрел ей в глаза. – Не забывай, что чем больше я буду тебя касаться, тем меньше ты сможешь мне лгать.
Им представился случай отдохнуть вместе впервые со времен обучения. Они служили в одном подразделении, составляли одну боевую единицу этого подразделения, но их поразительно часто разбрасывало в разные стороны. К тому же незаметно у каждого появились собственные проблемы и мысли, надежды и дела, которые тоже требовали времени.
Поэтому они выполняли приказ старательно. Уезжали на охоту, спускались в пещеры. Сплавлялись по порожистой Шаи – под вопли Сиша, который, даже привыкнув к воде, так и не преодолел до конца страх перед ней. Бродили по городским улицам, вглядываясь в лица людей, до первых вахт нового дня засиживались в трактирах, слушая разговоры. Лица были безмятежными, беседы – праздными. Казалось, городу ничего не грозило. И Син-Ан ничего не грозило.
А по вечерам Мина Ирсон читала им свои стихи.
– С ними?
Растирая руку, она покачала головой.
– Я еду как известный литературный критик. Сама. Там будут многие другие. Писатели, поэты, издатели, библиотекари. Обсудим разные вопросы, и…
– И посмотрите, как спятивший поезд ворвется в город, – осклабился Жераль. – Так?
Протянув руку, он погладил ее между лопаток самыми кончиками пальцев. Женщина вздрогнула.
– Они не учат уроков… и ты не учишь.
Мина, кажется, хотела отстраниться, но, услышав усмешку, осталась на месте. Она напряженно смотрела в одну точку перед собой. Она все еще пыталась сопротивляться, но помимо воли ее голова качнулась вверх-вниз.
– Грэгор…
– Поезд приведет кто-то из тех, кто там уже был. Так?…
Снова кивок.
– Что же они везут?
В этот раз Мина улыбнулась. Так, что в углах рта особенно резко прорезались морщины, делавшие ее почти неузнаваемой:
– Мне не рассказали, Грэгор. Мне… больше не доверяют так, как раньше, и я уже не смогу совершить ради тебя предательство. Тебя это удивляет?
Тот вечер не был особенным. Просто они вчетвером провели день на озере, где Лирисс ухитрился поймать крупную рыбину, чуть ли не в половину своего роста. Шáппа – осетр с золотой чешуей и насыщенно-красным мясом. Рыба удачи, говорили местные. Принесла ли она удачу? О да…
Лир, единственный из четверых, кто не испытывал отвращения к кухонной возне, решил сам приготовить рыбу на углях: в саду стояла большая жаровня, в поленнице нашлись сухие дрова. Чтобы не терять времени, Жераль с Миалем и Сишем пошли за выпивкой в ближайший трактир.
– Он пушит перед этой самкой хвост, а она и ухом не ведет… дурень, – произнес Сиш, когда они уже возвращались по окраинной улице. Увидев широкую ухмылку, Жераль фыркнул:
– Завидно?
– Смешно!
Лиру нравилась Мина. С первого дня его привлекли и ее красота, и ее любовь к природе, и даже ее странная двойственность натуры: явно живой характер бок о бок с поразительной молчаливостью. Да, Лириссу нравилась Мина. Он не ложился спать, пока она не придет со встреч и заседаний, кормил с ней животных, срезал цветы и ставил ей на стол – каждый день разные. Лир-убийца, как прозвали его на последних курсах за особую любовь к облавам, вел себя как глупый мальчишка, и это и вправду было забавно.
– Кто знает, может, оно и к лучшему. Это… трогательно, – сказал Миаль, который прежде был погружен в свои мысли. Сиш прищурился.
– Нам здесь некогда разводить сопли. В любую минуту может что-то произойти. Это опасная дыра. К тому же самка не вызывает у меня…
– Доверия? Она – друг моего брата. Не забывай об этом.
В голосе прозвучали металлические нотки. Миаль поднял взгляд, и Жераль встал между ним и Сишем, фамильярно обхватывая обоих за плечи:
– Довольно. Старина Лир влюблен, нуждается в товарищеской помощи, так что давайте один из вас прекратит изображать зануду, а второй выпустит пар.
– А третий не будет мешаться… правда, Грэгор? – процедил сквозь зубы Тавенгабар, двусмысленно хмыкнув и дернув плечом. Жераль выпустил его; шпринг, отпихнув руку, быстрее пошел вперед. Его черный гибкий хвост сердито дергался.