– Если ты не заметил, я ничего не делал.
– Почему тогда она так смотрит?
– Хм… потому что в меня невозможно не влюбиться?
– Пижон! – Сиш дернул хвостом в последний раз и замедлил шаг. – Вечно ты…
Жераль заметил, как Миаль, которого он все еще приобнимал за плечи, улыбнулся уголками губ. Он тоже отстранился, посмотрел на часы и сказал:
– Пойдемте быстрее. Думаю, Лир уже справился с рыбой.
– Или сжег ее, – махнул рукой Тавенгабар. – Надо было еды купить.
– Не равняй всех по себе, – посоветовал Жераль. – У него все отлично с руками. И с головой.
И они прибавили шагу.
То, что сказал Тавенгабар, было правдой: Жераль замечал, что Мина им заинтересована: подолгу смотрит на него, иногда заговаривает, явно старается продлить эти разговоры. В какой-то момент спохватывается, торопливо прощается и убегает прочь. Он не удивлялся: с Младшего корпуса у него было много увлечений. Офицеры и сокурсницы, дочери Вышестоящих, случайные знакомые. По-настоящему никто его так и не заинтересовал, но красоту он ценил. Как в людях, так и в вещах. Она быстро надоедала, но на то, чтобы любоваться красотой день-два, а то и целую ветряную смену, его хватало. Но Мина ему была не нужна – так он думал, ловя ее взгляды. Взгляды пугливой лани. Пугливых ланей он, при всем его азарте к настоящей охоте, не любил.
…Наступил вечер. Мина пришла с заседания Союза, когда Лирисс с глупой улыбкой предложил ей присоединиться к «скромной трапезе четырех одиноких ло». И она неожиданно согласилась. Ей понравилась жареная рыба. Она, оказывается, очень любила пить золотой тилль. А с собой у нее был маленький блокнот в кожаной обложке, и она нерешительно его открыла.
– Предательство? Ради меня? Ты ни разу не делала мне таких дорогих подарков. Но ты ошибаешься… – он улыбнулся, – у тебя будет шанс хоть как-то помочь. Сыщик и мальчик. Убеди их ехать, если они не поедут сами. Заключим сделку?
Он снова поцеловал ее. Она испуганно выдохнула ему в губы, схватила за плечи и резко оттолкнула.
– Как ты…
– Я забочусь о тех, кого не забываю. Знаю многое о том, как они живут. О чем мечтают. Кому помогают…
Мина прислонилась к спинке скамьи, собираясь с силами. Она должна была сдаться – хотя бы из-за того, что не понимала, что именно ему известно. Если подумать, известно ему было мало, но зачем о таком распространяться? Для нее он был тем, кто знает все и всегда, как и для многих. Она решилась. Ее голос дрожал, она заговорила быстро, запинаясь:
– Мальчик не участвует. Не знает. И никто из этих ребят, и мой сын, клянусь ветрами, и…
– Неважно, Мина. Неважно.
Грэгор улыбался. Она увидела это и осеклась. Начала приглаживать волосы, глядя перед собой, шевеля губами уже беззвучно. У нее словно отнялся язык. Наверное, ее стоило успокоить, но… рано.
– Каждый из них, – чеканя слова, начал Жераль, – каждый, слышишь?… должен быть там в тот день. Ты, твой серый приятель, дружок, которого я никак не поймаю, мальчишка, его сестра, старый корабль с его новым капитаном, Чара Деллависсо и…
Девчонка с зайцами, укравшая манок.
Эта мысль вызвала вспышку острой ярости. Маленькая дрянь с босыми стопами, та, что так нагло ухмылялась, даже болтаясь и хрипя, зажатая в его крепкой хватке. Не просто дрянь, нет… за ней, за защищавшим ее деревянным рыцарем, даже за двумя рогатыми мешками шерсти у ее грязных ног что-то стояло. Что-то значимое. После разговора с Тавенгабаром это стало особенно важным. Девчонку нужно было поймать. Она единственная могла не попасться на приманку сама.
– Чара Деллависсо мертва.
Он увлекся размышлениями о маленькой спятившей гадине и едва услышал голос Мины. Она смотрела на него во все глаза и… не лгала. В свои слова она явно верила.
– Итак, все должны быть там, – напомнил он. – Все. Потому что там все кончится.
Он знал, что Мина не отступит. Теперь – не отступит. И она, подавшись ближе, попыталась сама заглянуть ему в лицо.
– Грэгор, Чару… не убили тогда? На острове? Она сбежала?
Пальцы Мины цеплялись за воротник. Было бы глупо не поцеловать ее снова, хотя бы мимолетно, в щеку. Женщина задрожала, сдавленно всхлипнула и дернулась. Еще раз коснувшись губами гладкой кожи, Жераль почувствовал ее приятный солоноватый вкус. Он усмехнулся, наклоняясь к маленькому, полуприкрытому светлым локоном уху.
– Увы… – шепнул он. – Чара Деллависсо не смогла уйти от меня далеко. Как и ты, моя Мина.
Вновь убегает девчонка на берег.
Пусть ранят ноги обломки камней.
Знает девчонка, что, если поверит, —
Замок бродячий вернется за ней.
Древних преданий читала три сотни,
Сотни четыре прочитано книг.
Ей так привычно под ливнем помокнуть.
Замок придет – подожди только миг.
Замки бродили по этим дорогам,
Замки стояли на берегу.
Замки сражались, их было так много!
Девочка верит: снова придут.
«Разве не видишь? Ушло это время.
Войны и битвы осыпались в прах.
Замков живых своевольное племя
Больше не встретить в этих краях».
Девочка смирно послушает маму,
В школе послушает умных друзей.
Девочка снова потянет за раму,
Выскочит в сад – и помчится быстрей.
Вновь убегает девчонка на берег.
Пусть режут ноги обломки камней.
Все еще помнит, все еще верит:
Замок бродячий вернется за ней.
Тавенгабар с явным скепсисом повел носом. Жераль лягнул друга ногой, и тот раздраженно прошипел:
– Тебе что, понравилось?
Мина слушала Лира. Он говорил восторженно и быстро, бурно жестикулировал, его глаза блестели. И ведь не просто так… Жераль знал: в вопросах литературы, изобразительного искусства, музыки и театра друг въедлив. Он не будет хвалить что попало, даже в надежде окрутить женщину.
– Да, хорошие стихи.
Сиш фыркнул.
– Хотя что с тебя взять, ты в принципе не любишь то, над чем надо думать.
– Вовсе я не…
Жераль положил ему в тарелку рыбий плавник:
– Заткнись. Просто не мешай.
Он глянул на Миаля: удивительно, но тот тоже оживился – внимательно всматривался в белокурую женщину, подперев острый подбородок рукой. Жераль шепотом окликнул его и подмигнул:
– Не твое. Видишь, что творится с Лиром?
– Да я и не… – Паолино потер висок и улыбнулся. – Стихи действительно хорошие. Удивительно, где мой брат находит столько необычных друзей.
– Когда каждый день встречаешь и провожаешь поезда, хотя бы один человек на две-три сотни вагонов вполне может оказаться незаурядным.
Конор Паолино управлял почтовой службой «Такара» вместо умершего отца уже давно. Он рано принял дела, но выбора не было: мать не справилась бы одна. Сейчас они работали вместе, и пока все шло неплохо. Правда, когда Миаль, находясь в боевом рейде в Малом мире, не смог попрощаться с умирающим ло Гóрджио Паолино, брат возненавидел его еще больше. Миаль предпочитал осторожное «отдалился». Но… правду заметил бы даже слепой. Единая тэ треснула. Может, еще когда Миаля отдали в Корпус.
– Улыбаешься. Приходишь в норму?
– У меня и так все в порядке.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Конечно, Миаль не отвел глаз, он всегда выдерживал рептилоидный взгляд Жераля. Грэгор улыбнулся.
– Отлично. Тогда выпьем еще немного.
Наливая пенящийся тилль в свой стакан, он заметил: Мина Ирсон смотрит на них с тоскливым ожиданием. Он ответил улыбкой, изобразил легкий поклон и произнес:
– Необычные стихи. У нас удивительно мало пишут о том, что составляет основу мира. О легендах. Для этого нужна определенная смелость.
– Благодарю. Моя любимая тема. – Она потупилась. – Есть еще…
– Почитайте! – попросил Лирисс, который, сев рядом, наливал ей голубую настойку. – Мне… – он прокашлялся, – нам очень хотелось бы услышать. Правда?
Мина смотрела на Жераля. Не поворачивая головы, Грэгор наступил на хвост Тавенгабара – тот наверняка не счел нужным следить за выражением своей физиономии. Наконец ки кивнул:
– Да. Мы все очень хотим послушать что-нибудь еще.
Над ними раскинулся ясный, синий, звездный Небесный сад. Фѝлфи – розовые и лиловые светляки – кружились в траве подле деревьев. Город дремал. В Дэвире по-прежнему не происходило ничего особенного.
– Сколько человек будет в поезде?
– Я не знаю, Грэгор.
– Хорошо… сколько из них будут обычными?
Ее глаза широко распахнулись. Она вздрогнула, но не опустила голову и не отвела взгляд. Она не была испугана. Скорее недоумевала. Покачала головой:
– Я тебя не понимаю.
Промозглый дождливый день, день Травли. Он помнил: Мина ведь была не там. Не в вагонах, о которых говорили Сиш и Краусс, не с детьми, которых неизвестно для чего везли в Аканар с солдатами. Нет, Мина бежала прочь от кабины машиниста. Попалась. И Жераль ее придушил бы за то, что она сделала, а точнее, не сделала. Если бы не…
– Не смей трогать ее, Грэгор!
Шрамы через всю спину, оставленные когтями, болели чаще других. Лирисс. Лир, с его проклятым благородством, проклятой жертвенностью и не менее проклятой любовью…
…Любовью, по которой в Дэвире хорошо прошлись.
Мина была ему неинтересна. Он, конечно, не поступил бы так: в городе можно было найти какие угодно развлечения. Подальше, попроще, без всех этих взглядов, без кормления зверей, шепота о сбежавших девочках и мертвых дельфинах. Женщины из местных борделей как на подбор были горячими и озорными, пустоголовыми и ловкими… Вот только они вряд ли знали способ обойти живую Стену и попасть на территорию Пятого региона. Ла Ирсон – знала.