— Нет-нет, спасибо, — остановила кошка. — Мне нужно поговорить с вами.
— Поговорить? Я слушаю тебя.
И Серая Кошка терпеливо и толково рассказала все о себе, о том, что у нее нет хозяина, о том, как ей хочется иметь имя. Женщина очень внимательно слушала кошку. И в то же время жевала то ли коржик, то ли пряник… Кошка замолчала. Ждет.
Без тени сомнения, закуривая сигарету, женщина кивнула:
— Конечно. Оставайся моей кошкой. Я буду твоей хозяйкой. А назовем тебя, — она чуть задумалась, — назовем тебя Шастой. Нравится?
Серой Кошке нравилось все: и чудесное новое имя, и хозяйка, такая спокойная, ее голос, такой ласковый.
Зазвонил телефон. Женщина взяла кошку на руки и неторопливо пошла в комнату, где на полу стоял телефон.
— Алло? — Она сняла трубку. — Это ты, моя хорошая, — радостно, но спокойно сказала женщина, — а я тебе звонила, звонила. Сейчас, погоди…
Женщина принесла сигареты, закурила, прилегла на софу и вернулась к прерванному разговору. Кошка легла на ковер рядом с софой, слегка задремала под монотонный голос новой хозяйки. Специально она не слушала, но ее кошачий слух улавливал отдельные реплики. Кошка поняла, что речь шла о босоножках, которые купила подруга хозяйки и которые были слишком яркими, и потому хозяйка считала их вульгарными.
— Нет, ты как хочешь, — говорила она, — но наш возраст, комплекция обязывают. Я бы не решилась. Но раз тебе нравится…
И они принялись выяснять, какие платья, блузки, юбки, сумки, зонтики могут сочетаться с новыми босоножками.
«Все это очень важно, — думала Серая Кошка, — но когда же обо мне?» Она немножко спала, немножко слушала, немножко вспоминала, что знала об этой женщине. Где-то она работает несколько часов в день. Вырастила двух сыновей, которые редко бывают дома, а муж ее почти все время на работе, в командировках. Живет она, в общем, спокойно. Пока тянулся разговор, кошка успела выспаться, пройтись по квартире и даже чуть-чуть забыть свое новое имя — ведь по имени ее ни разу так и не назвали.
И вот разговор закончился. Кошка открыла рот, хотела что-то сказать и не успела. Телефон!
— Алло? Ах, это ты, моя хорошая. Ну как же ты забыла меня? Нет, неправда! Нет, ты не звонила! Нет, ты так не говори, хорошая моя!
Хозяйка взяла телефон и вместе с ним ушла на кухню. Достала из холодильника сладкий творожный сырок, устроилась на маленьком кухонном диванчике. Кошка присела рядом на полу: «Сейчас она расскажет обо мне этой своей приятельнице. Скажет, как меня зовут».
Напрасно так думала Серая Кошка. Говорили о тех же ярких босоножках, что купила общая знакомая, потом о романе известного писателя: его напечатал какой-то толстый журнал и был он не то гениален, не то бездарен — критика пока не решила. Потом говорили о том, как хочется похудеть, и как трудно сидеть на голодной диете, и так далее, и так далее… И ни слова о кошке.
«Удивительно! Ведь даже имя придумала. Как его?.. Я и не успела запомнить», — сокрушалась Серая Кошка.
Наконец и этот разговор кончился. «Вот! Вот сейчас она назовет меня по имени», — решила кошка. А женщина, закурив, томно потянувшись, начала готовить грандиозный обед. Ведь сегодня суббота, соберется вся семья — и муж, ответственный работник, и сыновья-студенты. Время от времени она кидала на блюдечко Серой Кошке что-нибудь съедобное, иногда ласково улыбалась ей. Ласково. Но отрешенно как-то. И было ясно, что в мыслях у нее пельмени, которые лепила, босоножки приятельницы, толстые журналы, зонтики, диеты… А вот Серой Кошки там не было. Приготовление обеда прерывалось телефонными звонками. И опять ни слова о ней, о кошке. Что она — никто совсем этой женщине? Выходит так. Пообещала взять в кошки, дать имя. Пообещала, и все?
«Ну уж нет, — подумала Серая Кошка. — Не нужна я ей! А значит, и она мне…» И кошка решительно пошла к двери.
Хозяйка отпустила кошку, не спрашивая, вернется та или нет. Но Серая Кошка точно знала, что не придет.
Она сидела на лестничной ступеньке в растрепанных, совершенно растрепанных чувствах. И даже с растрепанной, взъерошенной шерсткой, что было ей совсем не свойственно. Ведь она очень аккуратна. А сейчас Серая Кошка была и расстроена, и растрепана, и… обижена.
Сидела она на ступеньке третьего этажа и не могла сообразить, что же ей теперь делать. Снова искать хозяина? Она не могла. Что-то мешало. А как же имя? А тот, кто даст его?
Пока Серая Кошка ломала голову, снизу стали доноситься звуки вполне определенные. Кошка узнала эти вопли и грохот. Посмотрела в лестничный пролет. «Они», — вздохнула она. Совсем молодая мама, в джинсах конечно, волокла за руку упирающуюся, орущую маленькую дочку в синем комбинезоне, а девчонка эта тянула игрушечную пустую коляску, громыхающую на каждой ступеньке. Мама что-то втолковывала дочке, та яростно спорила, дергая одной рукой коляску, другой — маму. Догромыхали до кошки.
— Серая Кошка!!! — радостно крикнула девочка. — Привет, Серая Кошка!
Кошка вздрогнула. От девчонкиного вопля и, главное, оттого, что она так запросто к ней обратилась, по имени будто. Довольно измученная мама кивнула тоже приветливо и по-свойски как-то. И тут Серая Кошка, сама не понимая, что делает, впрыгнула в девчонкину игрушечную коляску.
— Мама!!! Смотри!! Смотри!! Серая Кошка теперь наша! — завопила девчонка. — Не нужно мне говорящую куклу! Не хочу мороженого! Серая Кошка наша!!!
Девчонка дергала маму, трясла коляску с Серой Кошкой.
— Мама! Мамочка! Серая Кошка! Я давно просила! Она сама пришла! Серая Кошка! Серая Кошка наша!!!
И хотя маме в джинсах было все равно — хоть кошка, хоть тигр, хоть дракон, — она устало улыбнулась и сказала:
— Пошли домой, Серая Кошка.
А девчонка, волоча коляску по ступенькам, распевала на весь дом:
«Серая Кошка наша теперь! Серая Кошка наша!»
И тут Серая Кошка поняла: есть у нее имя, давно есть, прекрасное имя СЕРАЯ КОШКА.
РАЗНОЦВЕТНЫЕ РАЗГОВОРЫ
Жила-была… Нет. Жил-был… Нет. Жило-было окно. Красивое-красивое. Наверное, самое красивое в нашем маленьком городке. Нижняя, большая часть окна, та часть, что открывается, была из стекла совершенно прозрачного, необыкновенно чистого и чуть блестящего. Знаешь, почему блестящим было оконное стекло? Потому что дружило с солнышком. И каждое утро солнце дарило ему по одному своему лучику. Потому и блестело прозрачное оконное стекло.
А верхняя, меньшая часть окна? Она была совсем другой. Верхняя полосочка окна состояла из семи стеклянных квадратиков семи разных цветов: красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового. Эти цветные оконные квадратики были в добрых отношениях с солнцем, но больше почему-то дружили с мерцающими ночными звездами. И даже днем они иногда подмигивали волшебным звездным светом.
Вот такое было окно. Одна сторона окна смотрела в комнату, другая в сад. Только представь, сколько разного, интересного видело окно за день!
Комната, в которую смотрело окно, была не просто комната. Это была детская комната. В ней жили дети и их веселые игрушки. Много игрушек: куклы Маша, Вика и Вера, два зайчонка — Кляпа и Липа, тигренок Тик и медвежонок без имени. Днем игрушки и окно скромно молчали: ведь вещи оживают и разговаривают только ночью.
И вот приходит ночь. Тут бы и поболтать им, послушать рассказы окна о том, что видело оно за целый день.
Много видело окно, глядя в сад. Например, козу. Чужую. Коза убежала от своей хозяйки, которая привезла ее в город к зубному врачу, лучшему специалисту по козьим зубам. Неблагодарная коза бросила хозяйку в приемной врача и убежала. Конечно, всего этого окно точно не знало, но догадывалось: по глазам козы было видно, что она боится лечить зубы. Ну, да ладно, не это самое интересное. Интересно вот что: когда коза прошмыгнула в калитку, окно смотрело на нее в свое прозрачное стекло, и коза была совершенно белой, когда коза отошла к клумбе с ноготками, окно посмотрело в свое зеленое стеклышко, и коза стала зеленой, а потом, когда коза, постукивая копытцами, стала прохаживаться по садовой дорожке, окно посматривало на нее сразу в два стеклышка — желтое и синее. Вот тут коза вообще стала совершенно единственной в мире желто-синей козой. Каждый ли может увидеть такую многоцветную козу? Окно, о котором я рассказываю, могло.
И еще многое могло. Вот и сегодня окно видело очень даже забавную вещь: идет себе по дорожке сада, важно-преважно идет, курица. Обыкновенного куриного цвета, а за ней семеро цыплят: цыпленок красный, цыпленок оранжевый, цыпленок желтый, цыпленок зеленый, цыпленок голубой, цыпленок синий и даже цыпленок фиолетовый. Почему у такой обыкновенной мамы курицы такие необыкновенные цыплята? Да разве непонятно? Просто на курицу окно смотрело прозрачным стеклом, а на цыплят стеклышками цветными.
Насмотрится разноцветное окошко на разных цветных цыплят, столько за день интересного, красивого, неожиданного увидит, что вечером почти звенеть начинает: так хочется рассказать обо всем друзьям-игрушкам, тем, что живут в комнате. Да и они, игрушки, весь день ждут не дождутся рассказов разноцветного окошка.
Но вот ведь какая неприятность! Досада какая! Обида просто! Как только садится солнышко, ночь опускается, зажигаются звезды, в детскую комнату входит бабушка и задергивает шторы на разноцветном окошке. Конечно, бабушка права, все так делают. Да и шторы красивые: желтые-желтые, почти золотые. Но тяжелые, плотные. Попробуй расскажи о разноцветной козе или еще о чем-то забавном, если тебя занавесили плотными шторами… Только тихое стеклянное дзинь-делинь, дзинь-делинь доносилось из-за тяжелых штор.
Так расстраивались игрушки… Куклы Маша и Вика первыми попытались раздвинуть ночью шторы. Но вдвоем у них ничего не получилось, сил не хватило. Потом девочке, хозяйке кукол Маши и Вики, подарили двух зайчат — Кляпу и Липу и медвежонка без имени. И когда игрушки впятером — Маша, Вика, Кляпа, Липа и медвежонок без имени взялись за шторы, шторы закачались, закачались и чуть-чуть раздвинулись.