— Не за что. У тебя очень милая дочка, а если её умыть, станет ещё лучше.
Юльча увлечённо размазывает по физиономии кашу вперемежку с шоколадом.
— Да, сейчас приведу её в порядок. Скажите, возвращение вашей лысой спутницы… Она пришла за вами?
— Нет, у неё тут свои дела. Но, если всё пройдёт хорошо, то прихватит меня, возвращаясь. А вы собираетесь так и сидеть всю жизнь под землёй?
— Нет, конечно. Но уходить с остальными в новый анклав я тоже не хочу. Возможно, потом, когда эта проклятая зима закончится… Я знаю, что вам не нравится эта идея, но…
— Ты большая девочка, я тебе никто, решай сама.
— Это не так, — покачала головой Милана. — Вы много сделали для меня и Юльчи, вы не чужой нам человек. И Деян на самом деле очень вас уважает, хотя и ревнует немного. Просто мы должны быть здесь. Это важно.
— Для кого?
— Для нашего мира.
— Или для тех, кто внушил вам эту мысль. Я не знаю, кто стоит за вашими излучателями. Может быть, они действительно хотят добра. Но ты уверена, что они хотят его вам? Не миру вообще, не человечеству, сколько бы его ни осталось, а тебе, Милане, и твоей дочке Юльче? Или вас используют и выкинут во имя какой-то цели, о которой ты даже не узнаешь?
— Я верю, что всё будет хорошо, — уверенно ответила девушка, — что мы поступаем правильно. И вы не переубедите меня. Я просто это знаю. Мне жаль, что вы не можете воспринять это так же, как мы с Деяном. Гораздо легче жить, точно зная, что всё идёт правильно! Что мы под присмотром, что поступаем верно, что…
— Аллилуйя! Господь любит вас!
— Что? — растерялась Милана.
— Да так, флешбек из прошлой жизни. Неважно. Живите как хотите.
— Не расстраивайтесь. Вот увидите, всё будет хорошо! Позвать вас, когда буду Юльчу укладывать? Расскажете ей сказку?
— Стоит в поле теремок…
Нет-нет, глазки у Юльчи должны быть закрыты! Да, вот так, умничка.
Стоит в поле теремок,
он не низок, не высок,
он не узок, не широк,
он не лёгок, не тяжёл,
иди мимо, куда шёл.
Первой бежит мышка,
в мешке кочерыжка.
'Кто-кто в теремочке живёт?
Кто-кто в невысоком живёт?'
Тишина было ответом,
жильцов в доме пока нету.
'Это я зашла удачно,
покантуюсь в этой дачке!'
Мышка в теремок вошла,
и спокойно зажила.
Полстакана накатила,
кочерыжкой закусила,
почесала сыто брюшко,
глядь в окно, а там лягушка!
'Кто-кто в теремочке живёт?
Кто-кто в невысоком живёт?'
«Я, мышка-норушка, а ты кто?»
«А я лягушка-квакушка. Пусти к себе жить?»
'Тут, конечно, места мало, —
мышь задумчиво сказала, —
но жить скучно без подружки,
заходи и ты, лягушка!'
Стали мышка и лягушка
жить вдвоём в одной лачужке,
вместе домик обживают
и культурно выпивают.
Только вот одна беда —
все повадились туда.
В теремке в конце концов
нет отбоя от жильцов!
'Кто-кто в теремочке живёт?
Кто-кто в невысоком живёт?'
«Я мышка-норушка». «И я, лягушка-квакушка. А вы кто?»
«Я заяц-выбегаец!»
«Я лиса, рыжая краса».
«Я волк, зубами щёлк».
«Я барсук, никого не ссу».
«Я росомаха, врежу с размаха».
«Я енот, всё тащу в рот».
«Я бобёр, буратино спёр».
«Я ёжик, в кармане ножик».
«Я белка, болтушка и трынделка».
«Я котик, пушистый животик».
«Я собака, брехливая задавака».
В теремок они набились,
все ужались, постеснились,
кое-как угомонились,
быстро все передружились
и неплохо так зажили.
Тут приходит к ним Юльчонок,
удивительный ребёнок,
говорит: 'Привет, зверушки!
Ах, какие у вас ушки!
Лапки, хвостики и брюшки!
В теремок хочу к вам жить,
со зверушками дружить…'
— Ингвар! Ингвар! — шёпотом позвала Милана. — Юльча уснула, а вам… Мне кажется, вам стоит присутствовать.
— Лысая Башка, ты что творишь? Блин, ты меня слышишь вообще? Драган, давно она так?
— С полчаса примерно.
— Это ты её надоумил?
— Вот ещё. Я понятия не имел, что тут есть церебральный коннектор, и даже представить себе не могу, откуда она про него узнала.
Лиарна лежит на узком, обтянутом кожзаменителем ложе, уложив затылок в выемку изголовья. К расположенным за ушами имплантам плотно прижались контактные группы, фиксируя голову. Под закрытыми веками быстро бегают туда-сюда глазные яблоки, руки и ноги подёргиваются, лицо перекашивают болезненные гримасы.
— Не похоже, что ей очень весело, — сказал Ингвар.
— Она сама! — быстро ответила Милана. — Я не знала, зачем тут эта штука!
— Лето каменно пырит жмень кобуры, — добавил уверенно Деян. — Левее драть умильных гренок.
— Ладно, — решил Ингвар, — Лысая точно не тот человек, которого вы смогли бы запихать туда насильно. Будем надеяться, она знает, что делает, хотя мне и не нравится, как это выглядит. Отключать принудительно вряд ли хорошая идея, боюсь перегорит её многострадальная башка окончательно. Драган, не объяснишь, что это вообще такое?
— К такой же штуке мы подключали… ну, тех, кому…
— Тех несчастных, которым вы вбивали в голову гвозди, я понял. Осталось понять, чего именно вы пытались этим добиться.
— Человек, подключённый таким образом, становится частью системы и может на неё повлиять. Наверное.
— Какие-то успехи?
— Думаю, раз работы продолжались, то хотя бы промежуточные были.
— Или вашим главным не хватало яиц признать, что они облажались и зря угробили кучу народа, и вы продолжали забивать людям гвозди в голову, потому что никаких новых идей не было.
Драган молча пожал плечами.
— Я вот чего не пойму, вы долго этим занимались, не один год, так?
— Так.
— Почему вас не остановили те, кто с той стороны розетки? Те, кто стоял за излучателями? При такой-то налаженной системе контроля?
— Персонал состоял из резистентных, а они как бы вне системы. Я, например, по всем бумагам так и числился сидящим в коррекционном центре. Никто из нормальных попасть внутрь не мог, для этого было специальное устройство, создающее поле помех. Резная круглая штука с цветным полупрозрачным шаром внутри, я её видел. Нормальным от неё становилось худо, а нам, резистентным, наоборот, хорошо. Рядом с ней все испытывали такой прилив энергии — горы хотелось свернуть! И голова сразу начинала работать лучше, и всякие… хм… природные позывы обострялись. Я уже тогда был далеко не мальчик, но рядом с этим шаром секретаршу валял как молодой!
— А Лысая Башка? Что с ней было?
— Судя по тому, как с ней носились, результаты чуть ли не впервые были действительно обнадёживающими.
— Какие именно результаты?
— На внутреннем жаргоне все подопытные назывались «отмычками», так что, надо полагать, речь шла о каком-то замке. Но я краем уха слышал про «портал», что бы это ни значило. Имплантированных подключали контактами к аппаратуре и проводили… контролируемое мотивирующее воздействие.
— Отчего-то мне кажется, что это не была положительная мотивация. То есть их не конфетами кормили.
— Использовался акустический мотиватор, как в коррекционных центрах. Начинали с малой интенсивности, потом медленно поднимали, ступень за ступенью, до уровня болевого шока. Это должно было побуждать их прекратить боль любой ценой, а единственным способом этого добиться было открыть то, что они должны были открыть.
— Неудивительно, что она не прониклась к вам симпатией. Я бы убил нафиг.
— Она так и поступила. Когда произошёл подземный толчок, электричество пропало, замки открылись, эта сумасшедшая где-то раздобыла рубило на длинной ручке и… Видели бы вы её! Худая, безумная, вся покрытая кровью…. У меня на двери кабинета был механический замок и армированное стекло, поэтому я выжил, но зрелище… Никто не сопротивлялся, до синдрома контактной агрессии было ещё несколько дней, так что девушка устроила настоящую бойню. Не уверен, что она понимала, что творит, но я бы на вашем месте не слишком ей доверял.
— Думаю, Драган, я не нуждаюсь в ваших советах. О, кажется, приходит в себя. Не уходите далеко, вдруг ей снова потребуется кого-нибудь убить.
— Шуточки у вас…
— А кто сказал, что это шутка? Эй, Лысая, ты как вообще?
— Дико болит голова, — сказала девушка, садясь. — У меня мало времени, нам надо поговорить, пока могу.
Глава 16Дикие лебеди
— Помять твою тыкву? — участливо спросил Ингвар, когда они остались вдвоём.
Лиарна тщательно закрыла железную дверь в комнату, решительно вытолкав из неё всех любопытствующих.
— Да, если не сложно. Болит ужасно, твой массаж немного помогает.
Она легла, положив голову Ингвару на колени, и закрыла синие глаза.
— Так ты добилась, чего хотела? — спросил он.
— И да, и нет. Я получила информацию, но здесь её мало, а я не так хорошо сонастроена, как ожидала.
— Поэтому голова болит?
— Да. В том числе. Это сейчас неважно, не перебивай. В итоге мне придётся добираться туда, где всё началось. Не спрашивай, времени мало. Драган пока, к сожалению, нужен, он много знает, а я, уходя оттуда, была не в себе.
— Да что там, безумна, как мартовский заяц, — фыркнул Ингвар. — Всё время боялся, что ты меня покусаешь. Рад, что тебе легче.
— Я всё ещё не та, что была до всего этого. Наверное, уже такой не стану. Корректора первого ранга Лиарны больше нет, осталась Лысая Башка, — тихо засмеялась девушка. — Безумная баба с гвоздями в черепе.