— Да, это странная книга, — кивнула Милана, забирая томик и пряча в стол. — Когда их нашли, то все сильно удивились и никто не знал, как их читать. Было множество версий, но ни одной правдоподобной. Некоторые договорились даже до инопланетян, представляете?
— Очень даже запросто, — кивнул Ингвар. — Нашли бы такое у нас, первым делом на них бы свалили. Все, кроме тех, кто знает про Мультиверсум. Впрочем, от одного умного профессора я слышал, что инопланетян не бывает, потому что никакого космоса на самом деле нет. Он даже объяснил, как это работает, но я ни хрена не понял. Но ты продолжай, продолжай. Вот нашли вы кучку странных книжек на непонятном языке. Покрутили, поковыряли, понюхали, сунули под микроскоп, просветили рентгеном, но понятнее не стало, так? И что дальше?
— Как вы сами заметили, несмотря на незнакомый язык, возникает ощущение, что вот-вот поймёшь, что там написано. Это было замечено. У учёных была теория, что это визуально-мнемонический код, огромный объём информации в сильно сжатом виде. Идея прочесть его как текст похожа на попытку чтения закрытой книги, глядя на обрез страниц. Сама книга расположена в другой плоскости, но мы никак не сообразим, как её повернуть и раскрыть. Одним из подтверждения этой теории стало то, что книги невозможно корректно скопировать. Светокопии одной и той же страницы всё время разные! В общем, через какое-то время сдались все, кроме отдельных энтузиастов.
— И тебя?
— Я в эту историю попала случайно, — вздохнула девушка. — После того, как расшифровка книг была признана невозможной, их решили вернуть обратно в закрытое хранилище. Этим занималась как раз я, как руководитель отдела секретных архивов. Я не исследователь и не работала с ними раньше, но имела достаточный уровень допуска, чтобы быть в курсе. Конечно, мне было любопытно! Взяла одну из них, раскрыла, и меня сразу подхватило то самое ощущение: «Вот-вот пойму!» Оно было таким сильным и мучительным, что я никак не могла от него избавиться, возвращалась снова и снова… Муж сперва смеялся, что я становлюсь похожа на маньяка, а потом начал беспокоиться, но я всё равно не могла бросить попытки. Я даже, нарушив протоколы безопасности, вынесла одну книгу наверх, домой, но оказалось, что там это чувство почти-понимания исчезло. Это навело меня на мысль, что важно место, где ты читаешь. В следующий раз я забралась с книгой в Убежище, оно как раз использовалось для хранения старых документов. Спустилась в самое секретное место на континенте, чтобы книжку почитать, и мне тогда это ничуть не казалось странным. Уселась в такой же, как тут, ложемент, завернулась в плед, налила чай из термоса, взяла книжку… И пришла в себя почти через сутки! Чуть не описалась, так зачиталась!
— Такая интересная книжка? — с сомнением спросил Ингвар.
— Это… неописуемо, — вздохнула Милана. — В буквальном смысле. Я не смогу пересказать, что там написано. Это не книга в нашем понимании, это словно жить чью-то жизнь. Очень странную, непонятную, в которой всё совсем не так, как в нашей. Словно побывала в другом мире другим…
— Другим человеком? — подсказал Ингвар.
— В том-то и дело, — вздохнула Милана. — Именно это я и хотела вам сказать. Те, кто написал эти книги… Никакие они не люди!
Глава 18Без крыльев
— Это здесь, — показал Драган и притопнул снегоступом. — Прямо под нами.
— Предлагаешь взять лопату и срыть этот холмик? — скептически спросил Ингвар.
— Нет, конечно. Сбоку есть вход. Пойдёмте.
— Надеюсь, мы не зря тащились два дня по сугробам. Вроде и недалеко, но как же всё через жопу!
— Гав!
— Вот, и Мудень согласен. Сначала этот придурок ухитрился провтыкать лыжи…
— Гля мне в ногу хлябь! Гладом выйди коморно мурчать!
— Не будем мы включать твой приёмник, — рассеянно ответил Ингвар, оглядывая окрестности в старый бинокль. — От него у Лысой жуткая мигрень, а ты хоть так, хоть этак не скажешь ничего умного. О господи, я что, его понял? Тьфу на тебя, парень, этак деградирую с тобой окончательно и сам начну лыжи терять. Какого чёрта ты их оставил снаружи?
— Шлёт ковыль знаменем срут! Петюшки рыбят звонок!
— Уф, на этот раз ни фига не понял. Но кто-то ушлый прибарахлился лыжами, а если бы Мудень не проснулся и не залаял…
— Гав! Гав!
— … То он бы ещё и глотки нам перерезал, например, запросто. Потому что ты не только лыжи провтыкал, но и заснул на посту!
— Шла говна жменю дробило! Звала на хлопе! Смольно! — Деян обиженно ткнул пальцем в Лиарну.
— Да, да, Лысая Башка тебе напинала по жопе. И правильно сделала. Нефиг на фишке спать. В военное время за такое и к стенке прислонить могут. Синяки помогут тебе лучше усвоить устав караульной службы, которого у вас нет, но это не оправдание… Вроде всё спокойно, — добавил он, опуская бинокль. — Будем надеяться, что ночные визитёры ограничились спёртыми лыжами и не стали нас преследовать. Хотя есть у меня неприятное ощущение взгляда в спину. Что киваешь, Лысая? У тебя тоже? То-то и оно… Если нас ведут, то очень аккуратно, и спёртые лыжи нужны были именно для того, чтобы мы потеряли темп. И мы его таки потеряли. Но они не стали нас догонять и ни разу себя не выдали. Для проголодавшихся людоедов слишком продуманно, те бы просто ломанулись на нас с дрекольем. Ладно, делать вид, что мы шли не сюда, уже поздно. Где там твоя дверца?
— Надо спуститься туда, — ткнул пальцем Драган. — Но ты недооцениваешь людоедов. Они, в отличие от остальных, как-то по-своему разумны. Может быть, не как люди, но как высшие хищники определённо. Не глупее волков или диких собак.
— Гав!
— Не имею в виду присутствующих, извини, Мудень.
— Гав-гав!
— Они меньше подвержены когнитивной деградации, — рассказывает Драган, спускаясь к подножию холма. Возможно, потому что едят людей, а может, я путаю причины и следствия. В процессе поиска ресурсов для города не раз с ними сталкивался и иногда уносил ноги просто чудом. Удивительное дело: чем сильнее те, кто сидят по подвалам, теряют способность связно мыслить, говорить и совершать осознанные поступки, тем активнее и продуманнее становятся те, кто ими питаются. Я как-то застрял возле логова людоедов, в тоннеле, откуда выход был только мимо них. Туда-то я прошёл, пока они были на охоте, но оказалось, что впереди тупик, коридор завалило. Я назад, а они уже вернулись с добычей. Притащили какого-то мужика, прямо живьём привели, он не сопротивлялся и, по-моему, не понимал, где он и что с ним. Полный овощ, из тех, кому хватает остатков разума поддерживать огонь, топить снег и жрать кашу, но больше ни на что. Мне деваться было некуда, один на пятерых без шансов, ждал, пока они опять уйдут, и просидел там чуть не сутки, так что всё произошло, можно сказать, у меня на глазах. Эти твари его разделали как квалифицированные мясники, аккуратно, продуманно, разбирая мясо по сортам… Вот только он при этом был ещё жив. А потом их главный вскрыл ему череп, и они по очереди жрали его мозг. Только в этот момент он перестал орать. Что с тобой парень? А, ну да…
Деян остановился и его вырвало.
— Вот, тебе хватило описания, — укоризненно сказал Драган, — а представь, каково мне было это видеть? Так вот, они разговаривали между собой. Речь сохранилась, хотя никакого приёмника не было. Словарный запас небольшой, примитивные фразы, но это именно общение, и не только на тему, кто какой кусок жрёт. У них было продуманное хозяйство: мясо замораживали и хранили на льду, часть коптили и засаливали, и у меня сложилось впечатление, что только им они и питались. Каши я там не видел. Не думал, что человек может жить на чисто мясной диете, но я и не думал, что люди могут жрать друг друга. Или они уже и не люди совсем… В общем, их атаман, или вожак стаи, или глава прайда рассказывал остальным, что если съесть мозги, то остатки разума переходят съевшему. Поэтому он ест первым и самую большую долю, чтобы быть умнее и хитрее всех. А ещё надо пить кровь, тогда великий дух войдёт в тебя. Чушь, конечно, но в той обстановке меня пробрало. Боюсь представить, что будет, когда они доедят всех, кто сидит в руинах, и окончательно проголодаются. А ведь это будет совсем скоро, не так уж много осталось живых одиночек. Кареград им, скорее всего, не по зубам, но новый анклав… Я бы на месте переселенцев вёл себя поосторожнее.
— Думаешь, излучатель их не перевоспитает? — спросил Ингвар. — Попадут в его поле, и сразу раз — и вся агрессия пропадёт. Разве это не так работает?
— Думаю, их перевоспитает только могила. Скорее всего, они уже не вполне люди. Не знаю, почему это произошло с ними, и почему именно с ними…
— Мало каши ели, — пошутил Ингвар.
— Вот ты смеёшься, а мне кажется, какая-то связь есть. Те, что едят кашу, отупели и стали едой сами, а те, что не едят, превратились в хищников.
— Мы тоже едим кашу, — возразил Ингвар. — И в Кареграде в основном её жрут, ну, кроме Немана с его особым пайком.
— Мы с тобой резистивны, в городе излучатель, а вот ты на Деяна посмотри.
— Он, по-моему, по жизни балбес.
— Оставь его одного, и окуклится как все кашееды, я уверен.
— Любого из нас оставь одного, и крыша протечёт уже через пару недель, — возразил Ингвар. — Так что я бы не стал это всё слишком демонизировать. Хотя процент впавших в людоедство меня тоже удивляет. Это же довольно редкая ситуация даже среди умирающих с голоду, а при наличии каши тем более странно. Эта дверь?
— Да, она самая. Подзамело, но это как раз хорошо, никто не открывал, значит. Давайте быстренько откопаем, внутри сюрприз.
— Реально сюрприз, — сказал Ингвар, разглядывая конструкцию при свете фонаря. — Я-то думал, тут какая-нибудь хрень на гусеницах. А кто крылья спёр?
— Зачем ему крылья, это же…
— Шучу, шучу. Догадался, что аэросани. Но у нас они иначе делаются, с толкающим, а не тянущим винтом. А это же чисто самолёт, только без несущих плоскостей. Судя по хвосту, и управляется так же. Кстати, жаль, что не самолёт, я вот на таких, маленьких, немного умею.