Прежде всего куму как следует угостили, а потом разговорам, речам, расспросам, рассказам не было конца. Вобинушка называл лису «коллегой» и был с ней весьма любезен. Он смеялся до упаду, когда услышал, как пан старший лесник удирал из собственного леса.
Воскресный день прошёл превосходно. Никто не заметил, как спустилась ночь. И вот тогда-то, при прощании, кума Лиса заговорила о деле: не уступит ли пан Вобинушка своих старых псов?
Лесничий, конечно, очень обрадовался: ему тоже было жалко своих собак.
Он сказал, что с удовольствием подарит псов своему коллеге, вот только согласятся ли они уйти из дому с незнакомым челове… гм, гм… с незнакомым лесником?
Кума Лиса взяла на себя труд убедить псов, что так для них будет лучше.
Она вышла с лесничим во двор, стала перед конурой и произнесла речь по-собачьи. Оба пса повесили головы и стыдливо опустили хвосты, когда кума объяснила им, кто она такая. Но ещё больше они приуныли, когда узнали, что хозяин вынужден отдать их какому-нибудь бродячему точильщику ножей-ножниц. И, конечно, они приободрились, услышав, что кума любезно согласилась взять их к себе на службу.
С тяжёлым сердцем прощались собаки со своим старым домом; потом они послушно побрели за своим новым хозяином. Разумеется, они предпочли остаться в лесу, чем влачить неизвестно какое существование, неизвестно где, у неизвестно какого господина. Следуя за лисой, они опасливо переглядывались: а не станет ли кума мстить им за прежние обиды?
Но эти страхи оказались напрасными. Кума видела, что они чистосердечно раскаиваются, признают её превосходство с искренним собачьим восторгом и все приказания выполняют с охотой. За это она кормила их вволю и старалась не очень гонять на работе. Её отношения с собаками весьма упрощались ещё потому, что она всегда могла по-собачьи объяснить им, чего хочет. А они, в свою очередь, могли выразить ей свои мысли и чувства не глазами, не хвостом, а словами — это удобнее. Старый Матей тоже вскоре подружился с Гектором и Султаном, и все четверо они отлично зажили в своей сторожке.
В свободное от службы время кума заводила патефон, включала радио или звонила по телефону Веноушке и Енику с Руженкой. Ребятишки приходили к ней в гости, и тогда наша кума, забыв, что она чиновник лесного ведомства, начинала играть вместе с детьми и собаками. В сторожке звенел весёлый смех, лай и тявканье. А тем временем Матей готовил что-нибудь вкусненькое.
Так протекала жизнь кумы Лисы. Спокойно, без тяжёлых дум о завтрашнем дне и с сознанием, что благополучие её заслуженное.
Пан старший лесник Галапартна, навещая её время от времени, неизменно говорил, что службою её вполне доволен, а вспоминая о своей первой встрече с кумой Лисой, он всегда хохотал до упаду.
СКАЗКИ О ЖИВОТНЫХ
Сказки индейцев Северной Америки
Старый Лис и Енот
Старый Лис пустился в путь утром, узнать, что нового в лесу и что поделывают звери. Утро было зимнее, морозное и ветреное.
Бежал он по тропе, что ведёт к реке, и пел новую песенку. Скоро повстречался ему двоюродный братец Енот.
Он шёл с реки, а на плече у него — большущая связка раков.
— С добрым утром, братец, — сказал Лис. — Где же это добыл ты такую отличную связку раков?
Енот ответил:
— С добрым утром, Лис. Никак ты пел новую песенку? Говорят, песни петь хорошо после завтрака, натощак они принесут неудачу. А раков — их я поймал в реке, там, внизу. Уж чего проще! Тебе и вовсе легко ловить раков; погляди, какой у тебя пышный, красивый хвост.
— Ну, что там — хвост! — сказал Лис. — Ты мне лучше скажи, как поймал раков.
— Это дело нехитрое. Спустись по течению; недалеко, там, где река огибает холм, ты увидишь проруби в гладком и чистом льду. Как выберешь дыру получше, сунь в неё хвост, только и всего. Если хочешь наловить побольше раков, сиди подольше и жди, пока их не наберётся много, пока они не уцепятся клешнями за твой хвост. Да смотри, не спеши. А почувствуешь, что хвост стал совсем тяжёл, — прыгай вверх что есть силы. Раки и разлетятся по льду. Собирай их поживей, пока не доберутся до воды, — уж и завтрак у тебя будет!
— А скажи, братец Енот, — спросил Лис, — и ты так их ловишь?
— Конечно! Ступай и попробуй. А я пойду. Заболтались мы тут с тобой, я продрог на холодном ветру.
Старый Лис поверил Еноту: он не знал ещё, как тот хитёр и лукав. Побежал он вниз по реке и скоро увидел проруби.
На беду, сильный ветер дул с севера и прохватывал до костей. Потоптался Лис, потоптался и выбрал самую лучшую дыру, поближе к берегу. Присев над прорубью, он опустил в воду хвост, как только мог глубоко, а сам всё раздумывал, какую славную наловит связку раков. Ветер лютый, совсем невтерпёж, а тут ещё стало потягивать да покалывать хвост, потому что он накрепко стал примерзать ко льду. Лис-то думал, что это рачьи клешни его теребят.
— Вот уж спасибо братцу, — говорил он, — что надоумил меня, как ловить их! Наловлю я раков кучу! Уж я потерплю. Братцу Еноту и невдомёк, как я терпелив. Побольше твоего наловлю, братец Енот!
Совсем окоченел старый Лис на ветру. И хвост его стал тяжёлым-претяжёлым. Енот научил Лиса прыгнуть кверху изо всех сил. Вот он и прыгнул. Да как упадёт! И хвост-то едва цел остался.
— Что-то неладно, — сказал Лис, и прыгнул снова, и снова упал.
Пришло ему на ум, не сыграл ли с ним братец Енот худую шутку. Разозлился же Лис! Да и было отчего — сиди теперь с хвостом, примёрзшим ко льду.
— Погоди, — проворчал он, — поквитаюсь с тобой, старый бродяга!
Сидит Лис, раздумывает и прикидывает, как тут выбраться из беды; вдруг видит — у берега из большой пробоины поднялась голова и два круглых блестящих глаза уставились на него. Лис тотчас узнал Бобра и крикнул:
— Дядюшка Бобр, не спасёшь ли меня? Это мой двоюродный братец Енот подшутил надо мной. Видишь, бедный мой хвост совсем вмёрз в лед. Выручи меня как-нибудь, дядюшка Бобр!
Старый Бобр всё смотрел на старого Лиса, будто хотел рассмеяться. Но смеяться не стал, а ответил так:
— Погляжу, погляжу, что тут можно сделать.
Он нырнул под лёд, прямо к тому месту, где сидел старый Лис. Кое-как ему удалось освободить хвост из замёрзшей дыры. И он высунул голову и сказал Лису, чтоб тот поскорей вытаскивал свою удочку.
— А вперёд, если станет тебя твой двоюродный братец учить рыболовству, не спеши приниматься за дело, — промолвил дядюшка Бобр.
Вот сказал Лис дядюшке своему спасибо, набрал на льду мягкого светлого снега и потёр им осторожно вокруг носа Бобра, чтобы шерсть посветлела. С тех пор и доныне у Бобра на морде светлая шерсть — памятка от старого Лиса за услугу.
Злей, чем всегда, голодней, чем всегда, старый Лис побрёл прочь и всё клялся отплатить Еноту сторицей.
В тот же день случилось, что пришёл к Еноту гонец с приглашением на праздник и на пляску. А Енот был отменный певец и рассказчик не из последних. Никогда не пропускал он праздников и плясок, потому что уверен был, что без него никак не обойтись. К тому же Енот не прочь был убраться на время подальше от старого Лиса — не придёт же тот на праздник с обмороженным хвостом!
Вот Енот явился на праздник и встретил там многих друзей. Скоро все хватились, что нет старого Лиса и нет Черепахи. Кто-то спросил у Енота, не знает ли он, как они поживают. Он ответил, что Лис не совсем здоров, и рассказал всю историю с раками. Тут уж никто не стал удивляться, что Лис не явился на праздник.
Через два или три денька кончился праздник, и Енот отправился домой, один, сам по себе. То и дело принимался он петь песенку или болтал сам с собою дорогой. Веселее так было идти.
Вот проходит он мимо озерка и видит — у берега стая отличных жирных гусей.
— Яру-тазэ! — воскликнул он. — Яру-тазэ, приятели! Поворачивай сюда! У меня для вас новости есть, я ведь прямо с праздника и новую песенку вам спою! Поворачивай к берегу, я спою вам и научу вас новому танцу!
Гуси выплыли на берег и зашлёпали вперевалку к Еноту. Енот отвязал от пояса маленький свой барабан и давай барабанить.
— Сперва я немножко побарабаню, — сказал он, — а вы все станьте вокруг меня в кружок. Как начну я петь, закрывайте глаза и пляшите!
Он показал им, как этот танец пляшут, и прибавил:
— Как я перестану петь и опять ударю в барабан, открывайте глаза. Но чуть я запою снова — опять закрывайте и пляшите — вот так и вот так.
Стали гуси в кружок вокруг Енота и слушают, как он бьёт в барабан. Потом он запел:
Хойэ-хохэ Хойэ-хохэ
И гуси крепко зажмурили глаза, приплясывая и притоптывая вокруг него. А он прыгнул вперёд, свернул шею самому жирному и быстрёхонько упрятал его в сторонке. Перестал петь и колотить в барабан. Гуси перестали плясать и открыли глаза.
Тут, не успели они оглянуться, он снова запел:
Хойэ-хохэ Хойэ-хохэ.
И опять они зажмурили глаза и пустились танцевать. Он свернул шею ещё одному и сделал всё как прежде.
Но только схватил он третьего гуся, одна хитрая гусыня чуть-чуть приоткрыла глазок, потому что ей не терпелось глянуть, насколько лучше других она пляшет. Она громко вскрикнула, увидавши, что делает Енот.
— Назонмэн-сэ! Назонмэн-сэ! Он убивает нас! — крикнула она.
И все гуси открыли глаза и улетели прочь.
Енот ухмыльнулся и сказал:
— Охотник я удалой; славно закушу, как вернусь домой!
Он привязал к поясу свой барабанчик, перекинул трёх жирных гусей через плечо и пустился в путь.
Скоро повстречалась ему Черепаха.
— Эй, тётушка, — окликнул он её, — почему не пришла ты на праздник? Все горевали, что не слышно твоих умных речей.
Старая Черепаха ответила:
— Я собралась было на праздник, да тут прибежала жена старого Лиса и просила меня навестить его, потому что старый Лис совсем захворал. Я, конечно, пошла проведать беднягу, но никак не могла взять в толк, что с ним приключилось. Вот почему не привелось мне попасть на праздник.
Старый Енот усмехнулся и сказал:
— Не беда, он оправится скоро, — и побрёл домой.
Вот пришёл он домой, а дом его стоял на скалистом склоне, высоко на холме. Набрал кучу хвороста и развёл огонь, чтобы жарить гусей. А дом старого Лиса был внизу, у поворота реки; Лис и увидел огонь у Енота.
— Стало быть, старик вернулся, — сказал себе Лис. — Хотел бы я знать, зачем он разжёг такой большущий костер. Неспроста это. Пойду-ка я посмотрю.
Между тем у Енота костёр догорел, осталась только славная кучка красного жару и горячей золы. Гуси давно были ощипаны. Взял Енот палку, сгрёб уголья. Потом положил всех трёх гусей в ряд, лапками кверху, и завалил их сперва жаром, а потом золой. Только три пары лапок торчали кверху из-под золы.
Когда всё было готово, Енот потянулся и пробормотал:
— Устал я, однако, много сегодня ходил. Сосну, пока жарятся гуси. Никто не станет тревожить меня: старый Лис сидит дома, ему нездоровится. Да он и не знает ничего о гусях. Самое время теперь — соснуть.
Выбрал он ровное местечко неподалёку от костра и стал укладываться; повертелся, как водится, и ткнулся носом в собственный хвост.
— Слышишь, ты! — сказал он хвосту. — Пока я буду спать, ты будь начеку. Если кто подойдёт, хлестни меня по боку и разбуди.
И едва он закрыл глаза, над головой у него заскрипели ветки, потому что их шевельнул ветер. Енот крикнул им:
— Друзья мои, вы громко скрипите. Разбудите ж меня, если что случится.
Теперь уж он мог спать спокойно, потому что у него были сторожа. Он и заснул, да так, что не разбудишь.
Скоро камешек скатился по тропке, что вела с верхушки холма к Енотову дому. Но Енот не проснулся. Тогда узкая мордочка с двумя блестящими глазами выглянула из-за скалы. Это старый Лис глядел вниз — пристально и спокойно, как подобает старому Лису. Он сказал себе:
— Братец мой спит крепко, он не проснётся. Дай-ка спущусь, погляжу, чего он добыл.
И спустился вниз по скалам к Енотову дому, осторожно осмотрелся и направился к куче горячей золы.
Три пары лапок торчали из-под золы, все в ряд.
— Эге, — прошептал старый Лис, — то-то я почуял, что пахнет вкусным! Вот зачем он распаливал такой костер! Бедняжка! Видно, он так устал, что ему в мысль не пришло позвать меня отужинать с ним вместе. Уж я не стану его тревожить, закушу и сам. Жареная гусятинка — да ведь это объедение!
Лис отгрёб горячую золу палкой, вытащил одного гуся и принялся за него. Мясо ужарилось так, что лучше нельзя. Обглодавши первого гуся, Лис подумал:
«Чересчур возиться с костями не стоит, хватит тут и чистого мяса».
Он взялся за другого гуся. Скоро осталась от гусей только кучка наспех обобранных косточек.
— В горло больше не лезет, ни кусочка мне больше не съесть, — сказал старый Лис.
Он обернулся и глянул на ветви, что тёрлись друг о дружку и знай поскрипывали у него над головой.
— Эй, вы, друзья мои! — сказал им Лис. — Полно скрипеть, помолчите. Всё равно не получите ни крошки!
И подумал Лис:
«Как бы мой двоюродный братец не огорчился, когда проснётся? Сгребу-ка я кости и засыплю золой».
Он прибрал старательно кости, а сверху в золу воткнул три пары лапок. Всё теперь выглядело точно так же, как прежде. А Лис сказал себе:
— Как бы мне дать знать моему братцу, что я приходил к нему в гости?
Подумал, подумал и придумал. Взял две-три горсти остывшей золы, разбросал по земле и ну танцевать!
— Двоюродный братец увидит мои следы на золе, — сказал Лис и хихикнул от удовольствия. А потом пошёл домой.
Ветки тёрлись и скрипели очень долго, и в конце концов Енот все-таки проснулся. Он вскочил, встряхнулся и сказал:
— Славно же я вздремнул! И ужин небось как раз поспел!
Он подошёл к костру и увидел три пары лапок, что торчали все в ряд из золы.
«С какого же мне начать?» — подумал Енот и решил начать с того гуся, который был к нему ближе. Привстал над костром, дотянулся, ухватил сразу две лапки и дёрнул. Но лапки выдернулись слишком легко, и Енот кувыркнулся на спину. Он встал и подумал:
«Никак пережарился гусь? Попробую-ка другого».
Схватился за другую пару лапок — опять покатился кубарем.
Енот никак не мог понять, в чём тут дело, пока не разворошил палкой золу и не увидел обглоданные кости.
Ну и зол же он был!
Стал шарить вокруг — не увидит ли следов вора, и тотчас же наткнулся на отпечатки, что старый Лис оставил на золе.
Енот едва не сбесился с досады. Он напустился на свой хвост:
— Что ж ты не разбудил меня, бездельник, как я приказал тебе? Получишь ты у меня за это!
Он выломал толстый прут орешника и ну колотить свой хвост, приговаривая:
— Вот тебе, негодный, вот тебе, вот тебе!
И всё нахлестывал его, пока самого пот не прошиб.
Тогда он вернулся к костру посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от ужина. И впрямь, кости были обглоданы наспех, кое-как, на них немножко осталось мяса. Енот подобрал эти кости бережно, и грыз их, и высасывал мозг. И всё время сам не свой был от злости.
А ветви над ним всё скрипели. Он обернулся да как крикнет на них:
— Почему вы не разбудили меня? Нечего скрипеть теперь! Замолчите!
Но ветви, конечно, никакого внимания не обратили на него, скрипят и скрипят.
А Енот снова:
— Дайте срок, разделаюсь с этими костями, примусь за вас. Покажу вам, как скрипеть безо времени!
А ветви знай скрипят и скрипят.
Не стало у Енота терпения. Вскарабкался он на дерево, чтобы проучить их как следует. Да, на беду, поскользнулся, и лапа у него ущемилась между двух суков. Никак нельзя было вырвать лапу. Так и провисел Енот на верхушке дерева до утра.
Случилось мимо идти Медведю. Услыхал он жалобные стоны Енота, глянул кверху и говорит:
— Эй, племянник! Ты что, качели устроил?
Но Енот взмолился:
— Дядюшка, выручи меня как-нибудь! Мне прищемило лапу, я никак не слажу с этим толстым суком!
Ну, Медведь влез на дерево и сломил этот сук. А Енот, как ступил на землю, принялся бранить старого Лиса.
— Это всё он виноват, — уж и отплачу я ему за это! И за гусей отплачу, и за хвост отплачу, и за лапу!
Услыхал эти слова старый Скунс. Побежал и шепнул Лису на ушко:
— Мой двоюродный братец Енот обещает задать тебе трёпку, как только ты попадёшься ему на глаза.
Старый Лис, конечно, не очень обрадован был этой вестью. Несколько дней прошли тихо, потому что они не встречались. Как-то вечером Енот наловил много раков на берегу — большущую связку. На этот раз он не стал дожидаться, пока старый Лис полакомится его ужином. Хорошенько покушав, Енот отправился по реке в далёкую прогулку, потому что ему наскучило сидеть дома.
Тут он притомился, и стало его клонить ко сну. Он решил выбрать местечко и вздремнуть. Выбрал кривое дерево, склонившееся над рекой.
— Тебя-то я и ищу, — сказал Енот, вскарабкался на дерево, прополз по ветвям и нашёл среди сучьев местечко, которое пришлось ему как раз по вкусу.
Глянул он сверху на реку и увидел в лунном свете своё отражение на тихой воде. И сказал себе:
— Ни дать ни взять, это я сам там, внизу, караулю раков.
И совсем уж было заснул Енот, как вдруг слышит, кто-то идёт по тропинке. Слышит, старый Лис бормочет:
— Вот мой двоюродный братец в воде. Прыгну-ка я на него, задам ему трёпку.
Прыгнул Лис в воду на то самое место, где только что видел Енота. Он нырнул глубоко и давай кусать камни, потому что думал, что это его двоюродный братец. Потом выплыл наверх и уселся на бережку.
Смотрит — опять в воде Енот.
«Как же он улизнул от меня?» — подумал старый Лис.
И снова кинулся в воду и ну кусать камни! Выбрался на берег, а в зубах у него только камни. Опять улизнул двоюродный братец!
Поглядел старый Лис на воду, а круги на воде улеглись, и Енот снова тут как тут!
В третий раз прыгнул в реку Лис, а братца снова нет как нет! Тут с досадой Лис поднял морду кверху и заскулил. А как поднял морду, увидел на дереве Енота.
Енот, конечно, рад был случаю потешиться над старым Лисом и сказал:
— Братец, видно, сильно доняли тебя блохи, что ты вздумал купаться в такую пору! Недаром Черепаха говаривала, что ты всегда прыгаешь сломя голову куда ни попадя! Смотри не простудись, братец. Шуба у тебя — хоть выжми! Если хочешь, я спущусь вниз и угощу тебя табаком — хорошо закурить, когда промокнешь до самых костей!
Так всегда они ссорились, старый Лис и Енот, пока не решили жить в мире. Енот подарил старому Лису двух жирных индюков, чтобы тот позабыл все обиды. И они стали снова друзьями, какими были когда-то.
Вот и вся сказка про Енота и про старого Лиса.
Кролик, Койот, Волк и Гризли
Стоял в лесу Койот. Вдруг видит, бежит Кролик. Спрашивает Койот:
— Почему ты бежишь?
— Удираю, — говорит Кролик.
И убежал.
Койот сидит, сидит и думает: «Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»
Пустился Койот бежать.
Бежит и бежит.
Была в лесу полянка. Сидел там Волк.
Видит, бежит Койот. Спрашивает Волк:
— Почему ты бежишь?
— Удираю.
И убежал.
Волк сидит, сидит, думает:
«Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»
Пустился Волк бежать.
Бежит и бежит.
Была в лесу полянка. Сидел там Медведь Гризли.
Видит, бежит Волк. Спрашивает Гризли:
— Почему ты бежишь?
— Удираю.
И убежал.
Гризли постоял, постоял, подумал:
«Наверно, беда случилась — как бы мне не досталось!»
Пустился Гризли бежать.
Была в лесу полянка. Увидел тут Гризли трёх друзей.
Вот сидит Волк, немного подальше — Койот, ещё подальше — Кролик. Спрашивает Гризли Волка:
— Ты почему удирал?
А Волк говорит:
— Я сидел в лесу. Вижу, бежит Койот. Я спросил его: «Почему ты бежишь?» Он ответил: «Удираю».
Спросили они Койота:
— А ты?
Койот говорит:
— Я сидел в лесу. Вижу, бежит Кролик. Я спросил его: «Почему ты бежишь?» Он ответил: «Удираю». Я подумал: «Видно, беда случилась — как бы мне не досталось!» И пустился бежать.
Спросили они Кролика:
— Ну а ты почему удирал?
— Глодал я ветки, ветер дунул, снег упал с дерева, ветка сломалась, чуть на меня не упала. Ну, я испугался и бежать. Вот почему я отвечал: «Удираю».
Тут все рассмеялись — Медведь Гризли, и Волк, и Койот, и Кролик.
И каждый пошёл своею дорогой.
Койот в дупле
Однажды шёл очень сильный снег. Койоту некуда было деться. И тут он увидел кедр с большим дуплом. Вот спрятался он в дупле и сидит. Сидит, сидит, а снег, глядь-поглядь, начинает заметать дупло. Тут Койот приказал кедру:
— Дерево, повернись!
А дерево и впрямь повернулось. Но ветер, на беду, подул с другой стороны и опять стал заметать дупло. Тогда Койот опять сказал кедру:
— Дерево, повернись!
И дерево повернулось. А ветер опять метёт, заметает дупло.
Тогда крикнул Койот:
— Дупло, закройся!
Дупло и впрямь закрылось. Глядит Койот — ни щелочки! Рассмеялся Койот:
— Ха-ха! Теперь не доймёт меня ветер! Ну-ка, откройся, дупло!
И дупло отворилось.
— Закройся, дупло!
И дупло затворилось.
— Откройся опять!
Дупло открылось снова.
Понравилось это Койоту. Знай покрикивает:
— Отворись! Затворись! Отворись! Затворись!
Отворилось дупло, затворилось дупло, отворилось дупло, затворилось.
— Отворись!
И вдруг — не хочет дупло отворяться. Кричит, кричит Койот — не слушается дерево его приказа.
Сидит Койот — думает, как ему быть. Кличет, кличет Койот на помощь — никто не идёт. Тут позвал он маленькую птичку — Поползня. Услыхал его Поползень, прилетел и ну долбить снаружи. Только не хватило у него силы, он и говорит Койоту:
— Дело плохо. Мне тебя не спасти.
А Койот ему:
— Ты пошли сюда Дятла.
Слышит — и впрямь прилетел Дятел. Прилетел и давай долбить. Недолго долбил — показалась щёлка.
Увидал Койот Дятла — потекли у него слюнки. Он и говорит Дятлу:
— Пролезай сюда, поближе.
— Погоди, — отвечает Дятел. — Вот выдолблю щёлку пошире, заберусь к тебе поближе.
Стала щёлка пошире. А Койот опять:
— Дятел, Дятел, пролезай сюда, поближе!
И только всунул Дятел голову в щёлку, Койот — цап его!
Тут началась у них драка. Дрались они, дрались, вырвался Дятел и улетел.
— Вернись, дружок, воротись! — кричит Койот.
Но никто не отвечает ему.
Приуныл Койот. «Как бы выбраться на свет?»
Думал, думал. Пришлось ему разорвать себя на кусочки. Сидит, выталкивает по кусочку в щёлку. Почти все кусочки выбросил. Только вдруг видит — прилетела Ворона. Койот кричит ей:
— Убирайся прочь отсюда! Чего доброго, стащишь какой-нибудь кусочек!
Вытолкал он себя всего, оглянулся по сторонам — никого не видать. Давай кататься по снегу, подбирать свои кусочки. Встал, осматривается. Только видит Койот не больно хорошо. Пощупал глаза — и впрямь, одного не хватает.
— Ну, конечно, — сказал Койот, — Ворона один украла!
Что поделаешь? Пошёл он прочь. Идёт, идёт, видит — куча кузнечиков. Набрал он их, отведал. Пришлись они ему по вкусу. И пошёл он дальше.
Идёт, идёт, видит дом. Вошёл в дом.
Никого не было, только одна старуха была дома.
Спрашивает его старуха:
— Откуда идёшь?
— Издалека.
— А куда путь держишь?
— Я повсюду брожу. Вот покажу тебе мой завтрак. — И угостил её, дал ей отведать.
— Что это такое? — спросила старуха.
— Это кузнечики.
Старуха поела их.
— Где ты добыл их?
— О, их много в степи!
— Вот как! Надо и мне сходить за ними.
— Нет, — говорит Койот, — тебе не найти их.
— А ты проводи, покажи.
— Рад бы, да не могу без глаза. Если хочешь добыть кузнечиков, сделай мне глаз.
— Ладно, — сказала старуха.
Пошарила в очаге, взяла уголёк, сделала из уголька глаз.
— Дай-ка примерю, — сказал Койот.
Взял у старухи глаз, посадил его себе куда надо и задал тягу.
Мальчишка-медвежонок
В давние времена жил мальчик. Отца у него не было, а отчим не любил его и решил от него избавиться. Вот один раз он приходит и говорит жене:
— Я убил оленя и оставил его в лесу. Пусть мальчик пойдёт со мной, поможет мне принести мясо.
Они пошли далеко в лес, и отчим привёл мальчика к большой пещере.
— Пойди посмотри, тут ли олень, — сказал отчим своему пасынку.
Мальчик вошёл в пещеру. А отчим кричит ему:
— Дальше, дальше иди!
И оставил его в дальнем конце пещеры. Потом злой человек завалил вход в пещеру большими камнями и ушёл.
Сперва мальчик не знал, что отчим запер его в пещере, и всё ходил, искал оленя. А как увидел, что выход завален камнями, заплакал. Он пробовал откинуть камни, но у него не хватило силы.
Сидит он и плачет и вдруг слышит далёкий голос:
— Внучек, а внучек, поди сюда!
Он пошёл на голос в темноте. Слышит:
— Стой впереди меня, внучек. Берегись, не стань позади!
Мальчик думал, что это старик; стал впереди него, а сам плачет.
— Ты не плачь, внучек. Как-нибудь выберемся из беды.
Скоро мальчик проголодался. Тут поднялся старик с земли, и мальчик увидел, что это — большой Дикобраз. Потому-то просил он мальчика стоять впереди, что боялся поранить его своими иглами.
— Сейчас поищу, чего бы тебе поесть, — сказал старик Дикобраз.
Он полез в мешок и достал оттуда что-то круглое, как пирожок.
— Право, не знаю, понравится ли тебе это. Я всегда это ем. На, отведай, внучек.
Мальчик отведал, ему понравилось. Он ел, пока не наелся досыта.
— Что же это было? — спросил мальчик.
— А это — кора вяза, мое любимое кушанье, — ответил старик. — Ну-ка, внучек, пойдём, я попробую, не удастся ли мне отвалить камни, чтобы выпустить тебя на свободу.
Он старался как мог, но камни не подавались: так были они тяжелы.
— Нет, мне не осилить их, — сказал Дикобраз. — Придётся позвать на помощь.
Между камнями были щели. Вот Дикобраз просунул в щель морду и крикнул во всю мочь:
— Эй, звери, все сюда, на помощь!
Звери стали собираться ко входу в пещеру. Тут всякие были — и Волк, и Енот, и Олень, и Черепаха, и птицы всякой породы, даже самые маленькие пичужки. Они все стояли у входа, и вот Дикобраз сказал им:
— Тут заперли мальчика в пещере. Мы с ним никак не отвалим камней. Может быть, у вас хватит силы.
Звери принялись за дело. Первым попробовал свои силы Енот. Он обхватил руками большущий камень, понатужился, но камень не шелохнулся. Птицы и всякие звери пробовали, и всё попусту. Лиса и Волк подошли, и царапали, и кусали камни, но всё было ни к чему, только раскровянили пасти.
Олень, большой и сильный, стал на их место. Он просунул ветвистые рога между камнями и налёг изо всех сил, но только сломал свой рог. Другой рог просунул под камень — и тот сломал. Без рогов ему нечего было тут делать, и он убежал.
Остался один только Медведь. Он сказал:
— Теперь мой черёд. Я — последний из всех.
Он был огромный и могучий, этот Медведь. Он обхватил самый большой камень, которым завален был вход, уперся в него и откинул его прочь.
Теперь пещера была открыта, и Дикобраз с внучком вышли на свет. Старик тут начал говорить и сказал так:
— Ещё одно дело есть у меня к вам, звери. Этот мальчик, мой внучек, пока был заперт, жил тут со мной. А теперь я хотел бы знать, кто из вас может взять его на воспитание. У меня нет для него подходящей пищи. Мы с ним привыкли к разному корму, вот в чём беда. Скажите же мне, кто возьмёт на себя заботу об этом мальчике, о моём внуке.
Тут звери все разбежались кто куда, и каждый побежал за пищей для мальчика. Многие птицы вернулись с разными семенами и дали их мальчику, но тот, конечно, не мог их есть. У Индюка тоже были семена, которых мальчик не ел. Потом прибежал Енот, он принёс в пасти раков.
«Вот это будет вкусно», — подумал мальчик. Он хотел уже взять их, но старый Дикобраз сказал:
— Погоди, потерпи ещё немного. Может быть, найдётся для тебя что-нибудь получше.
И другие скоро пришли с охоты. Лиса предложила мальчику мяса; он и взял бы его, пожалуй, но старик опять сказал ему:
— Подожди. Может быть, будет что-нибудь получше.
Волк принёс кость с клочками мяса. Мальчику очень хотелось есть, и он протянул уже руку, но Дикобраз повторил:
— Нет, внучек, потерпи. Я вижу, у тебя слюнки текут. Но ты не бери, погоди.
Толпы зверей подходили с добычей. И все поворачивали назад. Последним пришёл Медведь. Не тот Медведь, что открыл пещеру, а другой. Он сказал:
— Вот, хотел бы я знать, не станет ли он есть то, чем лакомлюсь я!
И он протянул мальчику лепёшку. Мальчик попробовал её. Эх и вкусная же она была!
— Ну, как, нравится тебе это кушанье? — спросил старый Дикобраз.
— Ещё как! — ответил мальчик. — Это очень вкусная лепёшка!
Тогда старик объявил:
— Вот, теперь вы все знайте, что Медведица будет воспитывать внучка.
И Медведица взяла мальчика к своим трём медвежатам. Малыши очень рады были, что мальчик будет жить с ними, и давай кувыркаться и играть с новым приятелем. Медведица поила медвежат своим молоком и мальчика тоже. Теперь у неё стало четверо ребят. Они жили очень хорошо, а порой Медведица давала мальчику сушёную черничную лепёшку, такую точно, какой угостил его в первый раз Медведь. И, как все другие звери, целыми днями они бродили по лесам.
Когда Мать-Медведица увидала, что её малыши могут есть уже всякую пищу, она перестала кормить их молоком. Она добывала для них орехи, виноград и малину. А мальчик всё время жил, как медвежата, вместе с ними зимовал в дуплистом дереве, а летом бродил по лесам.
Он жил с ними так два года.
Когда в летнюю пору поспевала черника, гонец прибегал к медведям. В первый раз мальчик принял его за человека, но, присмотревшись получше, увидел, что это медведь. А гонец обратился к Медведице как к хозяйке и просил её быть в назначенный день на большом собрании на черничной лужайке, потому что этому гонцу поручили обойти и оповестить всех медведей в округе.
В назначенный день все медведи собрались на черничной лужайке. Их была тут большая толпа, и мальчик, как увидел эту толпу, подумал, не люди ли это. Но это были медведи. Их вожак сказал им:
— Ну, принимайтесь за работу и собирайте чернику!
И все медведи принялись за дело.
Когда собрана была целая куча черники, они разложили её на самом припёке и принялись валять из неё лепёшки и пирожки с медвежью лапу величиной.
Мать-Медведица, её медвежата и мальчик всё время держались рядышком. Тут один медвежонок отозвал мальчика в сторону и сказал ему:
— Давай убежим от наших!
А когда они забрались в кусты, он добавил:
— Теперь гони меня к медведям, как люди гонят медведей на охоте. Беги за мной и кричи человечьим голосом. Тогда все медведи испугаются и убегут прочь, и вся черника, что сушится на солнце, достанется нам. А черники там пропасть!
Мальчик погнался за медвежонком и кричал во всю мочь. Медведи и вправду испугались и кинулись в кусты, а чернику оставили. Тут молодые приятели принялись за чернику.
А Мать-Медведица скоро хватилась, что пропали её малыши, и повернула назад — искать их. Прибегает на лужайку — глядь, молодцы убирают сушёную чернику целыми горстями!
— Что это вы тут делаете? — спросила она, а сама подумала: «Видать, это мой медвежонок набедокурил. Всегда что-нибудь натворит!» И как подумала, спросила мальчика:
— Это мой сынок напроказил?
И мальчик признался:
— Он сказал мне: «Давай убежим в кусты». А потом сказал: «Гони меня и кричи человечьим голосом, нам достанется вся черника».
Мать-Медведица схватила прут, поймала своего малыша и ну стегать его.
Другие медведи с опаской, поодиночке, стали возвращаться на лужайку. Медведица рассказала им, что весь переполох из-за её медвежонка:
— Мальчик погнался за ним, а медвежонок испугался и пустился со всех ног. Вот и всё.
И все принялись за работу, и все сушили чернику. Малыши успели сгрести в кучу очень много ягод, медведи подгребли остальную чернику, и к вечеру всей работе пришёл конец. Тогда каждый медведь налепил себе на пятки сушёной черники, и все принялись ходить вокруг кучи, чтобы сушёная ягода покрепче пристала к лапам, потому что черничные лепёшки должны держаться у медведей на лапах всю зиму. Заляжет медведь на зиму в дуплистом дереве, или в яме, или в пещере, вот и сосёт понемногу сушёную чернику — черничные подмёточки с лап. Этим и кормятся всю зиму, и никуда им не нужно ходить за едой.
Кончили медведи притискивать к лапам чернику, собрали всё, что осталось, и намяли лепёшек — такими частенько кормился мальчик. Попировали и отправились по домам зимовать — кто куда, совсем как люди.
Вот пришла холодная зима, и Медведица сказала своим ребятам:
— Ждите меня тут, я скоро вернусь. — И объяснила им, что идёт искать местечко для зимовки.
Она скоро воротилась и повела ребятишек к большому дуплистому дереву, а вход в дупло был на самом верху. Медведица влезла на дерево и крикнула:
— Вот тут будет наша берлога!
И медвежата и мальчик полезли за ней и забрались в дупло.
Когда они спустились вниз, на самое дно дупла, мальчик подумал, что тут тепло и уютно, как в настоящем индейском доме. Медведи дали мальчику кусочек сухой черничной лепёшки и принялись сосать свои лапы, как полагается в зимнюю пору.
В эту зиму Мать-Медведицу частенько тревожили охотники. Она всё боялась, как бы охотники не заметили их дупла. И что дальше, то больше: малыши изодрали и исцарапали всю кору — так что всё дерево стало красным, — потому что в зимние ночи они спускались вниз по стволу и резвились в снегу при луне. Несколько раз охотники и впрямь проходили мимо. Но Мать-Медведица взяла раздвоенный сук. Только охотник направится к дереву, она повернёт этот сук развилком вперёд, к человеку. Человеку казалось, что сук вот-вот ущемит его за шею; он сворачивал в сторону и уходил прочь.
Но, случилось раз, подошёл к дереву охотник, и Мать-Медведица схватила свой раздвоенный сук и выставила его из дупла. Но развилок, на беду, расщепился, так что больше ни на что не годился. Человек подошёл к самому дереву и сделал на нём зарубку. Такой обычай был у охотников: кто найдёт медвежье дерево, оставит на нём отметину, прежде чем идти за подмогой. Если набредёт на это дерево другой охотник, уж он будет знать, что у дерева есть хозяин, который сделал на нём зарубку.
Оставил охотник отметину на дереве, пошёл домой и позвал друзей, чтобы помогли ему убить медведей. А Медведица знала, что скоро придут охотники. Вот она и говорит мальчику:
— Я вылезу первой, может, как-нибудь с ними слажу. А если убьют меня, пусть выходят вперёд два медвежонка-мальчишки. Они половчей, может быть, убегут. А ты и мой медвежонок-девчонка вылезайте последними. Ты лезь вперёд и кричи охотникам: «Не убивайте девчонку-медвежонка, что осталась внутри!»
Вот пришли охотники и давай стучать по дереву, чтобы выгнать оттуда зверей. Первой вышла старая Медведица, и её убили, прежде чем она спустилась на землю. За ней полезли два медвежонка-мальчишки. Первого сразу застрелили наповал. Но второй был так хитёр, что стрелой скользнул вниз по стволу и улизнул, прежде чем охотники успели выстрелить. Тут выглянул из дупла мальчик. Охотники, как увидели, что это человек, а не медведь, рты разинули от удивления.
А он как закричит:
— Вы помните, когда-то пропал один мальчик, давным-давно? Этот мальчик — я!
Охотники ответили:
— Как же, помним!
А мальчик снова:
— Тут есть ещё один медвежонок-девчонка. Так вы не стреляйте в неё, очень прошу вас, пусть она убежит!
Охотники отвечали:
— Почему ж ты не сказал нам раньше? Мы не стали бы убивать этих медведей, если б ты вылез первым!
— Нельзя мне было, — сказал мальчик, — потому что так велела Мать-Медведица.
Один охотник снова стукнул по стволу, и маленькая девчонка-медвежонок вылезла, испуганная до смерти.
Мальчик крикнул опять:
— Дайте же ей убежать!
И индейцы отошли в сторонку, и девчонка-медвежонок слезла с дерева и удрала в лес. Тогда спустился вниз и мальчик, а охотники всё толковали, как жаль им, что они убили медведей. Они обнимали мальчика: так рады были, что он нашёлся.
Мальчик пошёл вместе с ними туда, где была стоянка их племени. Охотники пришли и сказали:
— Мы нашли мальчугана, который пропал давным-давно.
Многие помнили ещё, как потерялся мальчик. Они стояли вокруг него и радовались, что он согласен жить с ними, потому что он был одного с ними племени.
Вот и вся сказка.