стречу и говорит:
— Плесни мне, доченька, водицы на глаза, а потом я тебе плесну.
Не понравилась девушке эта затея, но Сюоятар так ее уговаривала да приставала, что все же добилась своего. Тогда и она в свою очередь плеснула воды девушке в глаза, сказав: «Мой облик тебе, твой облик мне!» — ведь девушка была стройна и красива, а Сюоятар стара и уродлива, как и подобает колдунье.
И вот стала красавица на старуху похожа, а та, наоборот, превратилась в прекрасную юную девушку. Отняла Сюоятар у своей спутницы голос и разум, чтобы обман никогда не раскрылся, и отправились они после купания дальше. Толкнула Сюоятар лепешку, на девичьих слезах замешенную, и сказала те слова, что от девушки слышала:
— Ты катись, катись, лепешка,
К девяти родимым братьям,
Одной матерью рожденным!
Покатилась лепешка по тропинке до самого дома девяти братьев и во дворе остановилась. Сюоятар ее в торбу спрятала, вошла вместе с девушкой в дом. Посидели они немного, и спрашивают у них братья:
— Издалека ли гости пожаловали?
Тут-то девушка все бы и объяснила, да не сумела бедняжка — ведь не было у нее ни голоса, ни разума, и пришлось ей промолчать. А Сюоятар, у которой было обличье красивой девушки, отвечала братьям:
— Здравствуйте, братья мои милые, я — ваша сестра родная, вашей матушки десятый ребенок, которого вы и не видели!
Братья в толк взять не могут, удивляются:
— Но почему же тогда у ворот топорище было повешено, если мать дочку родила?
— Подменили, — объясняет Сюоятар, — какой-то злой человек подменил. Мама-то прялку повесила, да вот ночью кто-то вместо нее топорище к столбу прицепил. А когда я стала взрослой девушкой и услышала от мамы, как из-за этого обмана вы навек из дому ушли, захотелось мне вас, моих родимых братьев, увидеть, и стала я матушку просить, пока не отпустила она меня вас разыскивать. Те слезы, что, по вам тоскуя, я наплакала, собрала мама в посудину, намешала туда муки и испекла мне подорожную лепешку, наказала перед собой ее катить, чтобы на путь указывала. Я и делала все по маминому совету, и вот я здесь, а лепешка, на моих слезах замешенная, — вот она, возьмите, братья!
Соврала все это Сюоятар, а братья и поверили ей, что она их родная сестра, стали ее как сестру привечать. Спросили только:
— Для чего же ты эту дурнушку с собой привела?
— В большом доме работа найдется, хоть пастушкой будет, — ответила, не смутившись ничуть, Сюоятар, и больше о девушке речи не было.
Уж это ли не горько было девушке, что не могла даже с братьями поздороваться, но что поделать, если Сюоятар и голос и разум отняла, оставалось только слушать, как она врет-заливает. А колдунья вскоре стала в доме хозяйничать, всем заправлять, а настоящей сестре приходилось днями долгими скотину в лесу пасти да всякие мучения терпеть. Рано утром провожала Сюоятар девушку до развилки и давала ей там голос и разум, чтобы могла со скотиной управляться, а вечером на том же месте встречала и обратно отбирала и разум, и голос. Долго жила так девушка в доме своих братьев, а Сюоятар все время ее мучила. Когда пекла ей лепешку с собой на выгон, то в середку запекала камень, по краям только слегка тестом обмазывала и такую пищу давала бедняжке в лес на целый день. А до чего же хорошо самой Сюоятар жилось! Обличьем-то она была пригожа, братья в ней души не чаяли, берегли как зеницу ока, ни в чем не отказывали, если только могли ее желание исполнить. Пастушка же была такая безобразная, что вряд ли стали бы ее братья в доме терпеть, если бы Сюоятар нарочно ее для своей утехи не держала. Пока девушка дома была, вечером да ночью, не было у нее ни голоса, ни разума, а когда со скотиной по лесам бродила, снова становилась такой же разумной, как и прежде. Там плакала она над своей судьбой и пела жалобно:
— Ты за ельник скройся, солнце,
В березняк скорей упрячься,
Закатись за можжевельник,
Отпусти пастушку с луга!
Сюоятар моя хозяйка,
Госпожою — злая ведьма,
В хлеб мой камни запекает,
Гальку гладкую в лепешки:
Я об камень нож сломала,
О булыжник затупила,
В доме родственников милых,
Девяти родимых братьев,
Одной матерью рожденных!
Работая в поле, братья часто слышали с пастбища эту песню и дивились тому, что пастушка в лесу песни поет, а дома и слова не вымолвит, но, поскольку девушка была такой безобразной, что им и видеть ее не хотелось, так и осталось дело невыясненным. Но вот однажды вечером, когда погода стояла безветренная и теплая, младшему брату, валившему в это время лес на пожоге, показалась песня пастушки такой красивой и притягательной, что решил он пойти посмотреть, действительно ли это их дурнушка так хорошо поет. Бросил он свою работу и пошел на голос. Вскоре нашел он пастушку на лужайке и спрашивает у нее:
— Отчего ты, девушка, в лесу так поешь красиво, а дома слова не вымолвишь?
— Да ведь я ваша настоящая сестра! — отвечает девушка. — А та, которую вы за сестру почитаете — злая колдунья Сюоятар, хитростью она мое обличие забрала, а меня такой вот сделала, да еще разум и голос отняла, чтобы не рассказала я вам о ее обмане. Только отправляя меня в лес, возвращает она мне голос и разум, чтобы могла я скотину пасти, а вечером у развилки встречает и снова отнимает.
Выслушав девушку, поверил ей младший брат, понял всю хитрость Сюоятар. Обнял он сестру, расцеловал, хоть и была она безобразна, и побежал за остальными братьями. Собрались все девять братьев вместе, девушка снова рассказала им про то, как ее Сюоятар обманула и как с тех пор мучила. Братья на радостях стали обнимать сестру и жалеть ее за то, что столько ей пришлось ради них вынести, а злой колдунье поклялись отомстить за ее мучения. Но сначала решили вернуть сестре ее прежний облик и не дать Сюоятар снова отобрать у девушки разум и голос. И так и эдак прикидывали, наконец придумали: отправиться девушке домой среди бела дня, глаза руками закрыть и причитать, — болят, мол, а тут и братья на помощь подоспеют и выведут Сюоятар на чистую воду.
Так девушка и сделала, пошла в тот день домой пораньше, и Сюоятар не встретила ее на развилке, а девушка пробралась в дом с голосом и в полном разуме. Спрашивает ее Сюоятар сердито:
— Ты чего это среди бела дня с выгона вернулась?
— Не могу я больше по лесам бродить, глаза мои болят! — ответила пастушка и застонала жалобно.
Тут вошли братья в комнату, стали девушку жалеть, говорят Сюоятар:
— Милая сестрица, плюнь бедняжке в глаза, чтобы не болели да чтобы могла она работать хорошенько.
Не решилась Сюоятар свою ненависть к пастушке при братьях показывать, и пришлось ей плюнуть девушке в глаза. А та настороже была и сразу сказала заклятье:
— Забери свое обличье, мне мое отдай тотчас же!
Вмиг стала настоящая сестра милой и пригожей девушкой, а злая Сюоятар превратилась в безобразную старуху, какой и была на самом деле.
Стали думать, как колдунье отомстить. Затопили баню, под полом вырыли глубокую яму, набросали туда горящего смолья и закрыли сверху досками так, чтобы огонь наружу не пробивался, а тропинку до бани и пол застелили черным сукном, чтобы ловушки видно не было. Когда все дела закончили, пошли двое старших братьев звать Сюоятар в баню, вроде как они все еще за сестру принимают, но та, видно, что-то заподозрила, стала отказываться, сказала, что нет у нее желания сегодня париться. Братья стали ее упрашивать, и наконец согласилась Сюоятар. Повели ее в баню по черному сукну да под ручки. Как дошли до порога бани, не захотела Сюоятар дальше по сукну идти, говорит:
— Прыгну я отсюда на припечек, а оттуда на полок.
Но братья не пускают ее на припечек, уговаривают: — Ступай, сестрица наша единственная, ножкой своей беленькой по гладкому настилу, по богатому сукну!
Вошла Сюоятар в баню, а братья ее с двух сторон поддерживают. Тут доски не выдержали — подгорели снизу, — и провалилась колдунья в огневую яму. Братья быстро выскочили и дверь на засов закрыли. Загорелась баня, а из огня услышали девять братьев с сестрой крик Сюоятар:
— Пусть обернутся мои глаза гадюками, волосы — воронами, а пальцы — пиявками, чтобы людям досаждать, труды людские пожирать!
Тут и сказка вся.
БЕГЛЕЦЫ
Жили во дворце король с женой. Проходил год за годом, а детей у них все нет и нет, и очень они из-за этого печалились.
Отправился однажды король в плаванье к дальним берегам, и вдруг сел корабль на мель посреди моря. Ни туда, ни сюда — с места не сдвинуться. И так и сяк пробовали, разные средства испытывали — ничто не помогает, все напрасно. Страх охватил корабельщиков. Тут поднимается из моря Водяной и говорит королю:
— Если обещаешь мне то, что у тебя дома народилось, — отпущу, а нет — век тебе на этой мели сидеть, никогда не выбраться!
Думает про себя король: «Если родился жеребенок у кобылы — отдам жеребенка, если корова отелилась — теленка отдам, если ягненок у овцы появился — и его не жалко». Пообещал король Водяному отдать, что у него дома народилось, и корабль сразу с мели снялся.
Вернулся король домой, и что же — встречает его жена, на одной руке сына держит, на другой — дочку, и от счастья вся прямо светится. То-то король обрадовался долгожданным своим детям. Но недолго он веселился — вспомнил данное Водяному обещание и загрустил не на шутку. Жене все же ничего не сказал, пошел один в лес и стал там рыть глубокую яму, чтобы спрятать своих детей от Водяного. Когда яма была готова, сделал король из нее землянку, принес туда запас еды и запер под землей сына с дочкой.
Вскоре приходит Водяной к королю и спрашивает:
— Когда обещанное отдашь?
Стал король жеребенка предлагать, но не берет Водяной; король ему теленка дает — не хочет нечистый; ягненка сулит — он и того не желает. Требует от короля его родных детей. Купил тогда король в бедном крестьянском доме мальчика и девочку, отдал их Водяному. Взял Водяной детей и отправился восвояси. По дороге спрашивает у них: