Наконец ладья достигла противоположного берега. Вдали уже слышались всплески морских волн.
Что же тогда произошло?
Я недостаточно разбираюсь в сердечных делах, чтобы объяснить дальнейшее: то ли юноша захотел выйти на берег первым, а затем взять свою милую в объятия и вынести ее на сушу, то ли мысли девушки не были достаточно чистыми, чтобы умиротворить силы мрака, — так или иначе, но не успел Жан-Мари ступить на берег, как ладья повернула обратно к гроту кокеток. Под скалистым сводом раздался душераздирающий женский крик, а затем послышались вдали рыдания.
Жан-Мари бросился в воду, но в темноте ударился об острый выступ скалы. Прохода, через который уплыла ладья, он не нашел… Измученный, Жан-Мари из последних сил доплыл до берега и обогнул выступ скалы.
При свете занимающейся зари добрался он до бухты Уединения и потерял сознание.
Жан-Мари так никогда и не узнал, видел ли он все это наяву или во сне. А может быть, ему и не хотелось узнать. Он вернулся в свою деревню и несколько месяцев спустя женился на Жозианне, девушке если не самой красивой, то, несомненно, самой разумной в округе. И они оба были счастливы.
Но с тех пор никогда больше Жан-Мари не был в бухте Уединения. Никогда не ходил он гулять к большой скале. Он не хотел, чтобы жалобное пение кокетливых девушек из грота, сияющего тысячами огней, опять нарушило его покой.
БОА БАО
I. Зоологический сад
Хотя Бао был ещё совсем молодым удавом-боа, он уже отличался леностью и прожорливостью. После долгого лежания в засаде ему обычно удавалось захватить врасплох ничего не подозревавшую жертву, обвить ее кольцами и заполнить ею свое длинное тело так, что оно увеличивалось в диаметре почти вдвое. К счастью, у змей очень прочная кожа.
Потом он переваривал пищу, большую часть жизни греясь на солнышке и думая лишь о съеденном обеде или о предстоящей охоте.
С эстетической точки зрения красота удавов довольно спорна. Многим не нравится их маленькая, невыразительная головка, неуклюжее скользкое тело. Но нельзя отрицать, что в своем роде Бао был красивым, обаятельным боа.
Именно поэтому, когда охотники увидели его спящим посреди залитой солнцем поляны в тропическом лесу, они сразу же решили взять его живым. Он произведет фурор в зоологическом саду, вызывая восторги знатоков и ужас — в допустимых пределах — у детей.
Итак, Бао был схвачен во время сна, посажен в ящик, который погрузили на пароход, направлявшийся в один крупный европейский порт.
Ужасное путешествие! Без воздуха, почти без еды, удав боялся, что погибнет, так и не добравшись до суши.
Попасть из пронизанного солнцем леса в темный пароходный трюм, потерять возможность охотиться — это удаву, для которого охота составляет весь смысл жизни! — и к тому же непрерывно страдать от голода, лишающего дневной сон всякой прелести! Короче говоря, даже тому, кто начисто лишен воображения, нетрудно себе представить, что всего этого вполне достаточно, чтобы заработать неврастению.
В один дождливый ноябрьский день перед служителями зоопарка появился мрачный, пришибленный, тоскующий удав. Нового питомца поместили в просторную, относительно комфортабельную, во всяком случае хорошо отапливаемую клетку. И наконец, ему дали поесть.
Тут-то начались новые мучения Бао. Хоть он и отличался прекрасным аппетитом, но не мог привыкнуть к пище, которую ему приносили, поскольку добывал ее не сам. Крохотные кусочки безвкусного мяса, проглоченные без всякого удовольствия, хоть и притупляют чувство голода, но не могут вдвое раздуть тело и вызвать то блаженное томление, которое наступает после того, как переваришь настоящую охотничью добычу.
Посетители, которые останавливались возле его клетки, считали, что эта огромная змея спит без просыпу. Но это было чисто внешнее впечатление. Бао размышлял, строил планы побега. Разумеется, он не мог прибегнуть к старым, испытанным методам — перепилить решетку или скрутить веревку из простыни и спуститься через окно в сад. Нет, подобные мысли не приходят в голову змеям. Зато мысль съесть сторожа казалась ему весьма заманчивой. До чего же хорош был этот служитель! Лоснящийся, упитанный, в самом соку… Но когда он приносил змеям пищу, то все время был настороже, опасаясь нападения. К тому же он никогда не приходил один; во время кормления рептилий неподалеку всегда находился его помощник.
Правда, Бао не считался опасным. Гремучая змея, вывезенная из Южной Америки, земляная гадюка родом из Африки, азиатская кобра, укус которой смертелен, вызывают гораздо больше ужаса. Коварство всегда страшнее, чем грубая сила.
— Да он просто ягненок, — говорил сторож Кратоль, — хорошо бы давать ему траву, чтобы он без конца ее пережевывал.
И добавлял, довольный своей шуткой:
— Он шевелится куда меньше, чем боа моей жены…
II. Побег
Возможно, это обманчивое впечатление и стало причиной допущенной сторожем оплошности. Не кто иной, как Кратоль, как-то вечером не до конца повернул ключ в замке. Ночью Бао обнаружил, что дверь его клетки не заперта. Не раздумывая, он выскользнул наружу, прополз мимо клеток, в большинстве застекленных, где спали остальные змеи, проник в соседнее помещение, наслаждаясь вновь обретенным чувством свободы, но вместе с тем испытывая беспокойство оттого, что не ощущает под брюхом знакомую лесную почву.
Он спустился по тускло освещенной лестнице, извиваясь своим блестящим телом на старом потертом ковре, пересек вестибюль и очутился возле закрытой двери. Что ему оставалось? Только спать и ждать.
Заря едва забрезжила в густой синеве неба, когда сторож начал утренний обход. Не подозревая об опасности, он прошел совсем близко от Бао.
В Бао боролись два чувства: голод и стремление к свободе. Невероятным усилием разума удав понял, что, напав на человека, он тем самым погубит себя. Даже если ему удастся бесшумно задушить свою жертву, то длительное переваривание все равно сделает его беззащитным перед, служителями. А это значит — снова неволя, снова унылая череда дней! И он предпочел беззвучно заскользить прочь по песчаным аллеям зоопарка.
— Смотри-ка, боа, — удивился страдающий бессонницей жираф, который встречал восход солнца. — Неужели люди решили выпустить нас на волю?
И при мысли о бескрайних просторах, которые, быть может, ему предстоит увидеть, его сердце учащенно забилось.
Мартышка, просыпающаяся раньше всех обитателей зоопарка, издала тревожный крик, разбудив остальных обезьян, а те подняли оглушительный шум.
Потревоженные звери бросились смотреть, что происходит. При виде этой огромной, скользящей по аллеям змеи, которой, как казалось, нет конца, каждый испытывал непритворный ужас и пытался выразить его на своем языке.
От шума проснулись служители, дежурившие в отдельном здании неподалеку от главного входа. Но прошло немало времени, прежде чем они обнаружили причину беспорядка. В террариум они зашли в последнюю очередь.
Кратоль первым догадался о том, что произошло. Его потрясение было особенно велико, так как он понимал свою вину.
Придя в отчаяние, он едва не кинулся дразнить гремучую змею, чтобы она его укусила. Такое самоубийство было бы достойно самой Клеопатры[158]. Но, прикинув, что уход на пенсию все же лучше самоубийства, он отказался от этого отчаянного поступка.
Тем временем Бао, пробираясь сквозь густые кусты, нашел способ выбраться из зоопарка через узкую лазейку в ограде, благодаря крайней худобе, обретенной в результате голодания. Он очутился на пустынной улице, не зная, что предпринять дальше.
Уже рассвело, но город еще был безлюден.
Проезжавший мимо автомобилист заметил удава. Он пригладил рукой волосы, пощупал гудевшую голову и дал себе слово больше не пить перед тем, как садиться за руль. Впрочем, свое обещание он не сдержал.
Лошадь, тянувшая тележку молочника, задрожала от ужаса и понесла, несмотря на все усилия ошарашенного возницы. Часть бидонов упала на мостовую. Это позволило Бао устроить себе легкий, но вместе с тем питательный завтрак.
Хотя тротуар на ощупь оказался шершавым, боа очень понравилось гулять по городу. Увы, это удовольствие продолжалось недолго. Смотрители зоопарка оповестили полицию, та подняла на ноги пожарных. На всех улицах замелькали ревущие машины.
Охота началась.
III. Погоня за боа
Бао не сразу понял, что это из-за него поднялся такой переполох. Привыкнув быть охотником, а не охотничьей добычей, он не представлял себе, что более слабые, чем он, существа могут ловить его не хитростью, а силой.
Когда прямо на него кинулся человек в блестящей каске, то первой реакцией Бао был энергичный рывок, опрокинувший нападавшего на тротуар. Но отовсюду появилось несметное множество людей в касках.
Бао быстро заскользил, лавируя между ногами и опрокидывая их обладателей, как кегли. Прогремели выстрелы.
— Не убивайте его! — закричал человек, суетившийся больше других. — Это самый красивый боа в зоопарке. Нужно взять его живым.
Хозяин зоосада пытался спасти жизнь своему питомцу. Что ж, попробуйте поймать удава на улице, если сам он решил во что бы то ни стало уйти от преследователей, а вы не боитесь охотиться на змей.
На какое-то мгновение преследователи остановились в растерянности. Они громко и яростно о чем-то спорили, не решаясь обогнать змею.
Впрочем, это было не так просто, потому что еще ни разу в жизни Бао не перемещался столь стремительно. Он скользил по кромке тротуара, преодолевая препятствия, сметая на своем пути преграды с неистовством, неожиданным для него самого.
Внезапно перед ним забрезжило спасение. Он увидел отверстие канализационного люка и тотчас же бросился в него. Удар оказался довольно сильным, хотя его смягчила зловонная, тошнотворная жижа, стекавшая по узкому желобу.
Под землей было темно, как ночью. Бао не знал, в каком направлении двигаться. Инстинктивно он направился в ту сторону, куда текла вода.
Очень скоро тишину нарушили голоса, гулко раздававшиеся под сводами, а темноту разрезало множество блестящих точек. Охота продолжалась в канализационных трубах.
Преследователям преградили путь полчища обезумевших крыс, затем погоня возобновилась в разных направлениях по ложным следам, тогда как боа, вплавь, как угорь, добрался до реки, куда стекали все городские нечистоты.
Это было спасение. Прохожие на мостах, рыбаки по берегам реки решили, что мимо плывет увлекаемая течением старая коряга. Никто не позвал на помощь. И только на следующий день, открыв местную газету, они подумали, не дюжина ли гигантских змей проплыла мимо них накануне, и при мысли об опасности, которой подвергались в тот миг, они задрожали от страха.
Полицейские и пожарные понапрасну блуждали по канализационным трубам, осматривали подвалы и расспрашивали прохожих. Директор вернулся обратно в зоосад, опасаясь, что там может вспыхнуть эпидемия желтухи.
В тот день весь город был объят ужасом; закрылись школы. Вечером в кинотеатрах можно было наблюдать, как в зале с самым серьезным видом сидят мужчины, зажав между ногами дубинки, которые они ни за что не захотели оставить в гардеробе.
IV. Бык Бабош
Между тем Бао плыл по реке, счастливый тем, что чувствует прикосновение прохладной, чистой воды, которая смывала с чешуек остатки нечистот.
В своем родном лесу Бао никогда еще не доводилось плавать, ему то и дело не хватало воздуха и приходилось выползать на берег, чтобы перевести дух. Но, услышав неподалеку шаги, голоса людей, лай собак, он снова бросался в спасительные заросли тростника и речных трав.
Так продолжалось до тех пор, пока ему по-настоящему не захотелось есть. Рыбы ускользали от него, а насекомые не приносили чувства насыщения. Нужно было вновь ощутить брюхом твердую землю.
Когда спустилась по-деревенски тихая ночь, боа почувствовал себя в безопасности. Сначала он прополз по мягкому травяному ковру, потом по свежескошенному полю, кстати довольно неприятному для животного, которое, передвигаясь, ощущает все шероховатости почвы. Неподалеку от лужицы он нашел утиные яйца и ловко высосал их, но при его аппетите это была всего лишь закуска.
Только теперь он заметил неподвижную темную массу посредине луга и инстинктивно почувствовал, что это какое-то домашнее животное. И хотя Бао ни разу еще не нападал на противника таких внушительных размеров, ему не пришло в голову усомниться в своей силе. Он осторожно подкрался, а потом стремительно взвился в рывке, словно огромный хлыст в руках великана.
Бык Бабош сначала не понял, что происходит. Но когда он почувствовал, как тугие кольца неумолимо сжимают его бока, он повел себя как могучий бык-четырехлетка, завоевавший приз на последней сельскохозяйственной выставке.
Это было великолепное сражение. Шею Бао глубоко рассек удар рога. Но боа не выпустил своей добычи, хотя и почувствовал, что слабеет. Бабош тоже с трудом переводил дух.
Тем временем на лугу встревоженные коровы медленно приближались к сражавшимся. Они не пытались вмешаться, но мычали так громко, что было слышно в деревне и проснулись соседние фермеры.
Захваченные поединком, Бао и Бабош забыли обо всем на свете. Один старался задушить другого, а тот пытался растерзать противника в клочья.
Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка не на жизнь, а на смерть, если бы на упругое тело удава не обрушились дубинки фермеров, которые вовсе не стремились соблюдать правила честной борьбы.
Бао ослабил хватку, повернулся к новым недругам. Когда те увидели, с кем имеют дело, то на мгновение остолбенели, и это спасло удава.
Преследуемый Бабошем, разъяренным так, словно перед ним мелькали все красные тряпки на свете, Бао ускользал по лугу. Он спасся, юркнув в лазейку в сплошной изгороди, перед которой остановился бык.
Фермеры же без толку суетились, торопясь рассказать о случившемся соседям и предупредить мэра, чтобы объявили тревогу, но вовсе не собираясь преследовать столь опасное животное.
Выйдя из смертельной схватки раненым, но по-прежнему голодным, Бао понял, что на твердой почве ему уготовано больше опасностей, чем надежд.
И пока колокола звенели в ночи, он двинулся к ближайшей реке, решив впредь совершенствовать технику ловли рыбы.
V. Большое озеро
И вот ценой многих лишений Бао научился жить в воде, надолго погружаться на глубину, едва заслышав подозрительный шум, и даже полюбил вкус рыбы.
Как-то раз он проглотил крючок, но испугался меньше, чем рыбак, когда на конце его удочки появилась змея. Бао пришлось в течение многих часов тащить за собой длинную веревку с привязанной к ней бамбуковой жердью, прежде чем он смог от нее избавиться, но у него в щеке так и остался кусочек металла, и потому всякий раз к перемене погоды у него пошаливали нервы.
Бао преодолел многие препятствия, едва не оставил хвост в лопастях водяной мельницы, претерпел ужасные муки, прежде чем освободился от барабана, куда он по легкомыслию засунул голову, и наконец добрался до Большого озера. Оно тянулось, насколько хватало глаз; в ненастные дни, когда пенящиеся волны разбивались о берег, озеро напоминало маленький океан. Но чаще всего оно бывало спокойным, и рыбаки, которые забрасывали сети в его прозрачные воды, не подвергались ни малейшей опасности.
Северный берег озера был сильно заболочен, и те, кто попадал туда, серьезно рисковали. Но какое это было идеальное прибежище для искавших уединения рептилий! Ни полицейские, ни пожарные, ни фермеры не забредали в эти края даже по воскресным дням. Рыбаки тоже предпочитали располагаться подальше от заболоченных мест.
Жизнь на берегу Большого озера Северной Европы не похожа на жизнь в тропических лесах. Труднее приходится и животным, и людям. По ночам тут гораздо холоднее.
А разве можно сравнить долгий послеобеденный сон под бледным, нежарким солнцем со сном в лесу! Приходится гоняться за пропитанием, довольствоваться скудной добычей, которую можно разом заглотнуть и переварить.
Однако Бао не чувствовал себя несчастным. Дни, проведенные в клетке, помогли ему по-настоящему оценить вновь обретенную свободу. Став заправским пловцом, он с удовольствием совершал длительные заплывы по середине озера; иногда выползал на пустынные островки, вкусно пахнувшие кустарником и прелыми листьями. Затем, усталый, возвращался к себе в болото, где зарывался в грязь, чтобы не замерзнуть во сне. Он любил чистить свои чешуйки о длинные острые травы, с изяществом дождевого червя лавировать между стеблями тростника, защищавшими его мирок от посягательства человека. Ему недоставало лишь высоких деревьев, где, свившись кольцом на ветвях, он мог бы наблюдать за всеми обитателями тропического леса.
Как и у всех взрослых, которые любят играть с детворой, у него тоже появились свои маленькие друзья: водяные змейки, змеи-медяницы, несколько жаб. Он рассказывал им истории о городских тротуарах, о быках, хотя те в этом ничего не смыслили; но ведь рассказчику нужен только предлог, чтобы начать повествование.
В течение долгих недель никто не обнаружил его присутствия. Ни на берегу, ни в лодках, бороздящих озеро, не нашлось никого, кто, внимательно вглядываясь в воду, заметил бы торчащую оттуда голову или длинное тело, которое плыло, изо всех сил стараясь не оставлять позади себя на воде предательской борозды. Бао мог считать себя в полной изоляции от всего остального мира.
VI. Черная угриха
Он беззаботно плавал посреди озера, не обращая внимания на беспорядочно снующие стайки серебристых рыб, как вдруг заметил поблизости черную головку на длинном теле; мелькнув на поверхности воды, существо грациозно описало кривую. Это был не удав и не змея, а огромный резвившийся на свободе угорь, вернее угриха.
Сперва в Бао заговорил охотничий инстинкт. Проглотить этот лакомый кусочек означало устроить себе настоящее пиршество, и он без колебания устремился вперед.
Угриха не выказала особого страха. Более проворная, чем соперник, она ограничилась бегством, выделывая замысловатые зигзаги и скачки.
То она плыла прямо вперед, если нужно, опускаясь на глубину, как подводная лодка, которую преследует торпедный катер; то вилась возле боа, описывая круги, сквозь которые он стремительно пролетал, уязвленный тем, что не может поймать слишком изворотливую добычу; то внезапно она меняла направление, заставляя преследователя резко поворачивать вслед за собой. Было ясно, что она просто забавляется, не чуя опасности.
Эта погоня могла бы еще продолжаться очень долго, если бы внезапно Бао не почувствовал, что запутался в веревочной сети и не может двинуться ни вперед, ни назад. Он знал, какие ловушки расставляют охотники в лесу, как маскируют западню ветками, как приманивают жертву в затяжные петли на запах искусно привязанной поблизости дичи, но он понятия не имел о рыболовных сетях.
Сеть, куда он угодил, не выдержала его напора. Веревки, крепившиеся к лодке, лопнули, и это спасло экипаж от опасного купания в озере. Но ячейки сети туже стянули тело удава, а его попытки освободиться лишь усугубляли положение.
Перепуганные рыбаки застыли в растерянности; никто из них не осмелился метнуть гарпун в огромное животное, которое так яростно лупило хвостом по воде, словно намеревалось приготовить взбитые сливки.
Бао спасла черная угриха, не помнящая зла на того, кто, не колеблясь, был готов заглотнуть ее живьем. Острыми зубами она принялась перегрызать одну за другой ячейки сети. Скоро на глади озера колыхались лишь обрывки веревок, уносимые волнами.
Освобожденный Бао, лишившись аппетита, думал лишь о спасении. Он долго не замечал, что бок о бок с ним без малейшей опаски плывет какое-то существо.
— Меня зовут Леа, — сказала черная угриха. — Ну что, тебе лучше?
Неужели вызволенный таким чудесным образом боа мог еще думать об утолении голода? Его переполняли дружеские чувства к той, которая освободила его, доказав, что даже в тихом озере плохо жить одному.
В спасительных сгущавшихся сумерках они направились вдвоем в спокойное болото, где никто не мог их потревожить. Выбившись из сил, они остановились в зарослях тростника, даже не помышляя о том, чтобы расстаться.
С этого дня Бао и Леа стали жить вместе — они много охотились, мало разговаривали, охраняли друг друга. И вполне естественно, что они решили пожениться.
VII. Морской змей
Между тем рыбаки, вернувшись на берег, поспешили сообщить всем о своем приключении, несколько приукрасив его подробностями. Они рассказали о чудовище, попавшемся им в сети, о шторме, поднявшемся на озере, когда оно пыталось вырваться из невода, и о том, как они чудом спаслись на своем суденышке…
Все пришли к единому мнению: в Большом озере появился знаменитый морской змей, о котором сложено столько легенд. Об этом тотчас же оповестили прессу всего мира. Журналисты и фоторепортеры толпами устремились в маленький порт, где в течение дня им приходилось неоднократно выслушивать знаменитую историю.
Решили снарядить специальную экспедицию, чтобы отыскать чудовище, и никому не пришло в голову, что оно может иметь какое-то отношение к сбежавшему из зоопарка боа. Парусники и простые шлюпки со смельчаками-гребцами, катера и лодки с подвесными моторами принялись бороздить Большое озеро во всех направлениях.
В течение многих дней охотникам и зевакам попадались лишь мелкие рыбешки, ни издали, ни вблизи не похожие на морского змея.
Бао и Леа остались в своем болоте, куда, боясь мелководья, не заходили лодки. Их обоих не манили приключения. Часть дня они проводили, лежа на солнце, боа — на растрескавшейся грязи, угриха — в мелких лужицах. Ночью они наслаждались лунным светом, рисовавшим на воде серебряные полосы и черные тени. Затем они отправлялись на охоту, не удаляясь на большие расстояния, и возвращались на заре, усталые и сытые, гото’вые предаться очередному отдыху.
Именно теперь Леа неожиданно заговорила о том, что ей нужно навестить одну из сестер, жившую на другом конце озера. Леа было бы весьма лестно представить своей родне мужа-великана.
Бао, становившийся все более и более покладистым, согласился. Как известно, верзилы-мужья всегда слушаются пигалиц-жен.
Один из рыбаков первым заметил морского змея и начал кричать в рупор, подняв панику на всем озере. Отовсюду стали подплывать лодки, набитые зеваками и журналистами, увешанными не меньшим количеством охотничьих ружей, чем фотоаппаратов. Какой-то ребенок, случайно оказавшийся в лодке, даже прихватил с собой игрушечный пистолет.
Увидев такое столпотворение, Бао буквально обезумел. Он нырнул наугад, Леа — следом за ним. Попавшаяся на его пути лодка взлетела вверх и перевернулась. Никто не утонул, но экипажи соседних лодок спасали пострадавших ровно столько времени, сколько потребовалось для бегства удава и угрихи. И все-таки прогремели выстрелы. В кончик хвоста Бао угодил кусок свинца, от которого ему в дальнейшем так и не удалось избавиться, впрочем, он уравновешивал железный крючок, застрявший в щеке… Черная угриха, будучи неудобной мишенью, вышла из этого приключения целой и невредимой.
Лодки дружно устремились на сей раз к берегу: журналисты торопились до наступления ночи передать новость в утренние газеты.
С вечера самые заядлые рыбаки и охотники разрабатывали план генерального сражения. Нужно было разыскать морского змея, поймать его живым или мертвым и положить конец страхам, которые он внушал.
Тогда-то решил вмешаться мэр рыболовецкого порта — самого крупного городка на Большом озере, откуда отправлялась экспедиция. Он созвал лучших рыбаков округи, начальников муниципальной полиции и обратился к ним с такой речью:
— К чему нам ловить или убивать морского змея? Ни разу еще в наш город не съезжалось столько туристов; в гостиницах нет мест, кафе переполнены; торговля идет, как никогда; мы продаем рыбу по неслыханным ценам. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Примите необходимые меры предосторожности на тот случай, если чудовище станет опасным, но старайтесь при этом его не раздражать. Не стреляйте в него, не расставляйте сетей у него на пути. Лучше организуем платные экскурсии с видом на морского змея.
Эти слова встретили всеобщее одобрение.
Когда еще окончательно не пришедший в себя Бао через несколько дней вновь появился на середине озера, он с удивлением увидел, что рыбаки дружески машут ему платками. Ему даже кидали свежее мясо, вкус которого он уже давно забыл, показавшееся ему удивительно сочным. Тем временем фоторепортеры со всем пылом занялись съемкой, готовя сенсационные сообщения для всех крупнейших газет.
Так боа Бао вместе со своей верной спутницей Леа стали жить в почете, довольстве и покое, купаясь в Большом озере и во всемирной славе.