Но когда девочки подошли к пруду, им пришлось распроститься с надеждой получить свой мячик обратно. Гусак определенно не был так глуп, как выходило по ослиным словам, и предусмотрительно забрал мячик с собой на середину пруда. Мячик плавал около гусят, и те играли с ним с большей ловкостью, чем только что на лугу. Они плавали за ним наперегонки, прятали его под крыльями, и при других обстоятельствах девочки с удовольствием понаблюдали бы за их шалостями. Да и гусак не был похож на того увальня, над которым они потешались на лугу. Он плыл свободно, движения его были преисполнены гордости и изящества. Гусак просто преобразился, и малышки, несмотря на свою обиду, вынуждены были отдать ему должное. Но злобного нрава гусак не утратил и, указывая на мячик, прокричал девочкам:
— Ха-ха! Вы-то небось поверили, что я оставлю его на берегу? Но я не так глуп! Я нашел, куда его деть, и вы своего мяча не получите!
Правда, он умолчал о том, что мяч ему просто опротивел по дороге к пруду и он кинул его в воду, надеясь, что он пойдет ко дну, как обыкновенный камень. То, что мяч не тонет, удивило его самого, но гордость не позволила гусаку признаться в этом перед девочками. Дельфина попробовала еще раз поколебать его упрямство и вежливо попросила гусака:
— Ну гусак, ну будь умницей, отдай нам мячик… А то родители будут нас бранить.
— И правильно сделают. Будете знать, как делать всякие выкрутасы на чужом лугу. А встречу ваших родителей, обязательно скажу им, чтобы получше воспитывали дочек. Хотел бы я посмотреть на них, если бы мои гусята заявились к ним во двор без спросу.
К счастью, мои дорогие крошки умеют вести себя и обязаны этим мне.
— Да замолчи ты, только и знаешь орать, как осел, — бросила ему Маринетта, передернув плечами.
Она тут же прикусила язык и пожалела, что так неучтиво отозвалась об осле.
— Орать, как осел? — воскликнул гусак. — Бесстыжие! Сейчас я доберусь до ваших ног! Вот только выйду из воды.
Он уже плыл к берегу, но малышки, на щиколотках которых еще краснели отметины от его щипков, поспешили спастись бегством.
— Ага, правильно делаете, что убегаете, — сказал гусак, — я бы на вас живого места не оставил! А с мячиком проститесь навсегда! Я придумал для него отличное местечко. Посмотрим, у кого хватит ума его найти.
Девочки вернулись домой, не посмев пройти мимо осла, поскольку Маринетте было стыдно за то вырвавшееся у нее несчастное слово. Между тем погода вдруг испортилась, и резко похолодало. Небо было безоблачно, с севера дул ледяной ветер, щипавший за коленки. Дельфина и Маринетта ждали, что их будут ругать, но родители не заметили, что девочки вернулись без мячика.
— Виданное ли дело, такие холода об эту пору, — говорил отец. — Уверен, ночью хватит морозец.
— Слава богу, это ненадолго, — отвечала ему мать. — Еще рано.
После купания гусак с семейством вновь прошествовал мимо ослиной загородки. Матушка гусыня несла в клюве мяч, а гусята жаловались папаше на погоду.
— Так, так, значит, кое-кто не захотел вернуть мячик, — сказал осел. — Однако, надеюсь, завтра это желание появится.
— Ни завтра, ни послезавтра, — возразил гусак. — Я оставляю мяч у себя и отныне буду держать его в надежном месте, в тайнике, который выберу сам.
— Гусиный тайник — не велика премудрость.
— Во всяком случае, таким ишакам, как ты, она не по зубам.
— Пф! — ответил осел. — И не подумаю его искать. Ты как миленький вернешь мячик сам.
— Интересно, как это, — усмехнулся гусак.
Он отправился догонять свое семейство, но, сделав несколько шагов, остановился, на минуту задумался и злобно проговорил:
— Эти девчонки совершенно невыносимы. Только что я слышал, как они сказали кому-то, кто болтал всякую чепуху: «Замолчи, ты орешь, как осел». Да, да, так именно и сказали.
— А тот, кто болтал всякую чепуху, был, конечно, ты…
Гусак зашагал прочь, не удостоив осла ответом, но было видно, что он раздосадован. Оставшись один, осел долго думал над словами девочек.
Вдруг он громко засмеялся, потому что в голову ему пришла одна идея, проделавшая солидный путь от замерзших кончиков ушей до макушки.
На следующее утро осел уже спозаранку занял пост на своем лугу. Было очень холодно, таких холодов и не припомнить. Осел встал у самой загородки, пританцовывая на всех четырех ногах, чтобы немного согреться. Первыми он увидел девочек, идущих в школу, и окликнул их. Удостоверившись, что гусака на лугу нет, они подбежали к ослу поздороваться.
— Вам попало, девочки? — спросил осел.
— Нет, — ответила Маринетта. — Родители еще не знают, что мячик потерялся.
— Вот и хорошо, не беспокойтесь. Могу вас заверить, что завтра вечером вы получите свой мячик.
Не прошло и пяти минут после ухода девочек, как осел увидел гусака, выступающего во главе выводка. Осел поздоровался со всем семейством и поинтересовался у матушки гусыни, куда они направляются в такую рань.
— Мы идем на утреннее купание, — ответила она.
— Милая моя, добрая гусыня, — сказал осел, — мне весьма жаль, но я решил, что сегодня утром вы купаться не будете.
Гусак расхохотался и с издевкой спросил:
— Ты что, решил, будто стоит тебе захотеть, и я подчинюсь?
— Думай, что хочешь, но подчиниться придется, поскольку ночью я заткнул пруд пробкой и не раскупорю его до тех пор, пока ты не вернешь девочкам мячик.
Гусак решил, что осел совсем потерял голову, и сказал гусятам:
— Не обращайте внимания, идем купаться. Не вижу причины слушать какого-то осла.
Едва завидев пруд, гусята закричали от радости, гогоча, что еще никогда поверхность пруда не была такой гладкой и блестящей. Гусак никогда не видел льда и даже не слышал про него, поскольку прошлая зима была такой теплой, что вода в пруду не замерзла.
Ему тоже показалось, что вода красивее, чем обычно, и это вернуло ему прекрасное расположение духа.
— Купание обещает быть отличным, — сказал он.
Он, как обычно, первым спустился к пруду и от удивления загоготал. Вместо того чтобы погрузиться в воду, он по-прежнему шагал по какой-то поверхности, твердой, как камень. Позади него толпились онемевшие от изумления гусята с матушкой гусыней.
— Что это он, действительно заткнул пробкой пруд? — ворчал гусак. — Да нет же, не может быть… Найдем воду немного подальше.
Они несколько раз прошлись по пруду туда, обратно, но всюду под лапами оказывалась та же холодная металлическая поверхность.
— Однако он действительно заткнул пробкой наш пруд, — вынужден был признаться гусак.
— Какая неприятность! — проговорила матушка гусыня. — День без купания теряет всю свою прелесть, особенно для детей… Тебе действительно надо вернуть мячик.
— Оставь меня в покое, сам знаю, что мне делать. И больше — ни слова об этом… Еще не хватает, чтобы подумали, что мне могут приказывать какие-то ослы.
Семейство вернулось на ферму и укрылось в углу двора. Чтобы миновать ослиную загородку, они сделали изрядный крюк, но осел прокричал им:
— Так ты возвращаешь мячик? Мне вытаскивать пробку из пруда?
Гусак не ответил, поскольку уступить с первого раза значило попросту уронить свое достоинство. Все утро он пребывал в убийственном настроении и не притрагивался к корму. Когда день перевалил за половину, гусак усомнился: а впрямь ли сосед заткнул пробкой пруд и возможно ли вообще такое? После долгих колебаний гусак решил снова посетить пруд. Ему необходимо было удостовериться, что все это было на самом деле. Пруд был заткнут накрепко. И когда гусак направлялся к пруду, и на обратном пути осел спросил, готов ли он вернуть девочкам мячик.
— Поостерегись, а то будет поздно!
Но гусак проследовал мимо с гордо поднятой головой. Наконец на следующее утро, не желая лично вступать в переговоры, он направил к ослу матушку гусыню. Дельфина и Маринетта как раз оказались рядом. Потеплело, и на пруду уже трещал вчерашний лед.
— Милая моя душечка гусыня, — провозгласил осел (и сделал вид, что сердится), — я и слышать ничего не хочу до тех пор, пока не получу мячик.
Можете сообщить это своему супругу. Вас, добрейшее создание, мне жаль, но этого твердолобого гусака, который не жалеет свою семью, — нисколько.
Матушка гусыня вразвалку удалилась восвояси, и малышки, которые едва удерживались от смеха, смогли веселиться в свое удовольствие.
— Только бы гусак не наведался к пруду раньше, чем решится отдать мячик, — сказала Дельфина. — Иначе он увидит, что пробка вот-вот откроется.
— Не бойтесь, — ответил осел, — сейчас он явится вместе с мячиком.
И действительно, гусак не замедлил явиться во главе своего выводка. Мяч он держал в клюве и злобно перекинул его через загородку. Маринетта подняла мячик, и гусак уже намеревался прошествовать к пруду, как осел окликнул его официальным тоном.
— Это не все, — сказал он. — Теперь необходимо принести свои извинения этим двум девочкам, которых ты третьего дня обидел.
— Да не нужно, необязательно, — запротестовали девочки.
— Нет, нужно, я требую извинений. Я не откупорю пруд, пока не услышу извинений в ваш адрес.
— Чтобы я извинялся? — возмутился гусак. — Да никогда! Да я лучше ни разу в жизни больше не окунусь в воду!
В тот же момент он со своим семейством развернулся и возвратился на ферму, где, шлепая по грязной воде дворовой лужи, постарался забыть купание в пруду. Гусак держался целую неделю, лед на пруду уже давно лопнул, и на дворе было тепло, как весной, когда он наконец смирился со своей участью.
— Я прошу прощения, что щипал вас за ноги, — заикаясь от ярости, проговорил гусак, — клянусь, это не повторится.
— Ну вот и хорошо, — сказал осел. — Я вынимаю из пруда пробку. Идите купаться.
В тот день гусак никак не мог вылезти из воды. Но когда он вернулся на ферму, о его злоключениях знали уже все, и над гусаком потешался весь двор. Всем было приятно, что он оказался так глуп, а осел так хитер. С тех пор и речи нет об осли