Идти пришлось очень далеко, через большой темный лес, а тут еще непогода разыгралась. Маленький Клаус заблудился, а когда выбрался на дорогу, уже совсем стемнело. До города было еще далеко, да и домой не близко; никак нельзя было добраться ни туда, ни сюда раньше, чем наступит ночь.
При дороге стоял большой крестьянский двор; ставни в доме были уже закрыты, но сквозь их щели проникал свет.
«Тут я, пожалуй, найду себе приют на ночь», — подумал Маленький Клаус и постучался.
Хозяйка отперла дверь, но, узнав, чего он хочет, отказалась его впустить, объяснив, что мужа ее нет дома, а без него она не должна принимать гостей.
— Видно, придется переночевать на дворе! — сказал Маленький Клаус, когда хозяйка захлопнула дверь перед его носом.
Возле дома стоял большой стог сена, а между стогом и домом — сарайчик с плоской соломенной крышей.
— Вот там я и улягусь! — сказал Маленький Клаус, глядя на эту крышу. — Чудесная постель! Аист, надо надеяться, не слетит туда и не клюнет меня в ногу!
Это он сказал потому, что на крыше дома стоял живой аист в своем гнезде.
Маленький Клаус влез на крышу сарая, растянулся на соломе и принялся ворочаться с боку на бок, стараясь улечься поудобнее. Ставни в доме закрывали только нижнюю половину окон, и Маленький Клаус хорошо видел все, что делается в горнице.
В горнице был накрыт большой стол, а на нем — и вино, и жаркое, и отменная рыба; за столом сидели хозяйка и пономарь, — больше никого.
Хозяйка наливала гостю вино, а он уплетал рыбу, — он был большой до нее охотник.
«Вот бы мне присоседиться!» — подумал Маленький Клаус и, вытянув шею, заглянул в окно. Боже, какой великолепный пирог он увидел! Вот так пир!
Но тут он услышал, что кто-то подъезжает к дому, — вернулся домой хозяйкин муж. Это был очень хороший человек, но водилась за ним одна слабость: он видеть не мог пономарей. Стоило крестьянину встретить пономаря, как он приходил в бешенство. Потому-то пономарь и выбрал время, когда его не было дома, чтобы зайти к его жене, а добрая женщина постаралась угостить гостя на славу. Оба они до смерти перепугались, когда хозяин вернулся, и хозяйка попросила гостя поскорее влезть в большой пустой сундук, стоявший в углу. Пономарь послушался — он ведь знал, что бедняга хозяин терпеть не может пономарей, — а хозяйка проворно убрала все угощение в печку: если бы ее муж увидел кушанье и вино, он, конечно, спросил бы, кого она вздумала угощать.
— Ах! — громко вздохнул Маленький Клаус, лежа на сарае и глядя, как исчезает вкусная еда.
— Кто там? — спросил крестьянин и увидел Маленького Клауса. — Ты чего тут лежишь? Пойдем-ка лучше в горницу!
Маленький Клаус объяснил, что заблудился, припоздал, и попросился переночевать.
— Ну что ж, ночуй! — сказал крестьянин. — Только сперва нам с тобой надо подкрепиться.
Хозяйка встретила их обоих очень ласково, накрыла на стол и вынула из печки большой горшок каши.
Крестьянин проголодался и ел с большим аппетитом, а у Маленького Клауса из головы не шли жаркое, рыба и пирог, спрятанные в печке.
Под столом, у ног Маленького Клауса, лежал мешок с лошадиной шкурой, той самой, которую он нес продавать. Каша не лезла ему в горло, и вот он придавил мешок ногой; сухая шкура громко заскрипела.
— Т-сс! — сказал Маленький Клаус мешку, а сам опять наступил на него, и шкура заскрипела громче прежнего.
— Что там у тебя? — спросил хозяин.
— Да это все мой колдун! — сказал Маленький Клаус. — Говорит, что не стоит нам есть кашу, — он уже наколдовал для нас полную печку всяких вкусных кушаний: там и жаркое, и рыба, и пирог.
— Вот так штука! — воскликнул крестьянин, мигом открыл печку и увидел там разные блюда, одно другого лучше. Мы-то знаем, что их туда спрятала его жена, а он думал, что это все колдун наколдовал.
Жена не посмела сказать ни слова и живо поставила все блюда на стол, а муж с гостем принялись уплетать и жаркое, и рыбы, и пирог. Но вот Маленький Клаус опять наступил на мешок, и шкура заскрипела.
— Что он сейчас сказал? — спросил крестьянин.
— Да вот, говорит, что наколдовал нам еще три бутылки вина; они тоже в печке, — ответил Маленький Клаус.
Пришлось хозяйке вытащить и вино. Крестьянин выпил малую толику и совсем развеселился. И вот ему до смерти захотелось иметь такого колдуна, как у Маленького Клауса.
— А может он вызвать черта? — спросил крестьянин. — Вот на кого я бы посмотрел: ведь мне сейчас весело!
— Да! ответил Маленький Клаус. — Мой колдун может сделать все, что я захочу. Правда? — спросил он у мешка, а сам наступил на него, и шкура заскрипела.
— Слышишь? Он отвечает: «Да». Только черт очень уж безобразный, не стоит на него смотреть!
— Ну, я его ни капельки не боюсь! А какой он на вид?
— Да вылитый пономарь!
— Тьфу! — плюнул крестьянин. — Вот мерзость! Надо тебе сказать, что я видеть не могу пономарей! Но все равно, ведь я знаю, что это черт, и мне будет не так противно! К тому же я сейчас набрался храбрости, это очень кстати. Только пусть он не подходит слишком близко!
— А вот я сейчас скажу колдуну! — проговорил Маленький Клаус, наступил на мешок и прислушался.
— Ну что?
— Он велит тебе пойти и открыть вон тот сундук в углу: черт в нем спрятался. Только придерживай крышку, а то он выскочит.
— А ты помоги придержать! — сказал крестьянин и пошел к сундуку, в который хозяйка спрятала пономаря.
Пономарь был ни жив ни мертв от страха. Крестьянин приоткрыл крышку и заглянул в сундук.
— Тьфу! — закричал он и отскочил прочь. — Видел, видел! Точь-точь наш пономарь! Вот гадость-то!
Подобную неприятность необходимо было запить, и собутыльники попивали винцо до поздней ночи.
— А колдуна этого ты мне продай! — сказал крестьянин. — Проси, сколько хочешь, хоть целую мерку денег!
— Нет, не могу! — отозвался Маленький Клаус. — Подумай, какую пользу я от него имею!
— Продай! Мне страсть как хочется его заполучить! — сказал крестьянин и принялся упрашивать Маленького Клауса.
— Ну, ладно, — проговорил, наконец, Маленький Клаус, — будь по-твоему. Ты со мной обошелся ласково, пустил меня переночевать, так бери себе моего колдуна за мерку денег; но смотри — насыпай пополнее!
— Хорошо! — сказал крестьянин. — Только возьми уж кстати и сундук; я и часу не хочу держать его у себя в доме. Почем знать, может черт все еще там сидит.
Маленький Клаус отдал крестьянину свой мешок с высушенной шкурой и получил за него полную мерку денег; а еще крестьянин дал ему впридачу большую тачку, чтобы было на чем везти деньги и сундук.
— Прощай! — сказал Маленький Клаус и покатил тачку с деньгами и сундуком, в котором все еще сидел пономарь.
По ту сторону леса протекала большая глубокая река, да такая быстрая, что трудно было бороться с ее течением. Через реку был перекинут большой новый мост. Маленький Клаус встал посредине моста и сказал как можно громче, чтобы пономарь услышал:
— К чему мне этот дурацкий сундук? Ну и тяжелый! Словно камнями набит. Замучаюсь я с ним. Брошу-ка его в реку; приплывет он ко мне домой сам — ладно, а не приплывет — и не надо!
И вот Маленький Клаус взялся за сундук одной рукой и слегка приподнял его, точно собираясь столкнуть в воду!
— Постой! — закричал в сундуке пономарь. — Выпусти меня сначала!
— Ай! — крикнул Маленький Клаус, делая вид, что испугался. — Он все еще тут! В воду его скорее! Пусть потонет!
— Нет, нет! Это не черт, это я! — кричал пономарь. — Выпусти меня, я тебе целую мерку денег дам!
— Вот это дело другое! — сказал Маленький Клаус и открыл сундук.
Пономарь мигом выскочил оттуда и столкнул пустой сундук в воду. Потом они пошли к пономарю, и Маленький Клаус получил еще целую мерку денег. Теперь вся тачка была доверху набита деньгами.
— А лошадка-то мне недурной барыш принесла! — сказал себе Маленький Клаус, когда пришел домой и высыпал на пол всю кучу денег. — Вот разозлится Большой Клаус, когда узнает, как я разбогател по милости своей единственной лошади! Только не стану я всего рассказывать.
И он послал к Большому Клаусу мальчика попросить мерку, которою мерят зерно.
«На что она ему нужна?» — подумал Большой Клаус и вымазал дно мерки дегтем: авось, мол, к нему что-нибудь да пристанет. Так оно и вышло: получив свою мерку, Большой Клаус увидел, что к ее дну прилипли три новеньких серебряных монетки.
— Вот так штука! — сказал Большой Клаус и сейчас же побежал к Маленькому Клаусу.
— Откуда у тебя столько денег?
— Вчера вечером продал шкуру своей лошади.
— С барышом продал! — сказал Большой Клаус.
Побежал домой, взял топор и прикончил всех своих четырех лошадей, потом снял с них шкуры и отправился в город продавать их.
— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он по улицам.
Все сапожники и кожевники сбежались к нему и стали спрашивать, сколько он просит за шкуры.
— Мерку денег за штуку! — отвечал Большой Клаус.
— Да ты с ума сошел! — возмутились покупатели. — У нас столько денег не водится, чтобы их мерками тратить!
— Шкуры! Шкуры! Кому нужны шкуры! — кричал он опять и всем, кто спрашивал, почем у него шкуры, отвечал: — Мерку денег за шкуры.
— Да он нас дурачить вздумал! — закричали сапожники и кожевники, похватали кто ремень, кто кожаный передник и принялись хлестать Большого Клауса.
— «Шкуры! Шкуры!» — передразнивали они его. — Вот мы тебе покажем шкуры! Дождешься, что кровью харкать будешь, красными поросятами плеваться! Вон из города!
И Большой Клаус давай бог ноги! Сроду его так не колотили.
— Ну, — проговорил он, добравшись до дому, — поплатится же мне за это Маленький Клаус! Убью его!
А у Маленького Клауса как раз умерла старушка бабушка; она, правда, была очень жадная и злая, но он все-таки ее жалел и на ночь уложил в свою теплую постель: авось оживет, думал. А сам уселся в углу, на стуле, — так ему случалось спать и прежде.