Подумала я, подумала – и поняла, что если я привезу домой высшее, что только есть на свете, то есть истину, то это будет гораздо ценнее, чем какой-то там суп. И я поспешила домой, чтобы поскорее преподнести вам высшее и лучшее – истину. Мыши народ образованный, а мышиный царь образованнее всех своих подданных. И он может сделать меня царицей во имя истины.
– Твоя истина – ложь! – вскричала мышь, которая ещё не успела высказаться. – Я могу сварить этот суп, да и сварю!
– Я никуда не ездила, – сказала третья мышь. – Я осталась на родине – это надёжнее. Незачем шататься по белу свету, когда всё можно достать у себя дома. И я осталась! Я не водилась со всякой нечистью, чтобы научиться варить суп, не глотала муравьёв и не приставала к совам. Нет, до всего я дошла сама, своим умом. Поставьте, пожалуйста, котел на плиту. Вот так! Налейте воды, да пополнее. Хорошо! Теперь разведите огонь, да пожарче. Очень хорошо! Пусть вода кипит, пусть забурлит белым ключом! Бросьте в котёл колбасную палочку… Не соблаговолите ли вы теперь, ваше величество, сунуть в кипяток свой царственный хвост и слегка помешивать им суп! Чем дольше вы будете мешать, тем наваристее будет бульон – ведь это же очень просто. И не надо никаких приправ – только сидите себе да помешивайте хвостиком! Вот так!
– А нельзя ли поручить это кому-нибудь другому? – спросил мышиный царь.
– Нет, – ответила мышка, – никак нельзя. Ведь вся сила-то в царском хвосте!
И вот вода закипела, а мышиный царь примостился возле котла и вытянул хвост – так мыши обычно снимают сливки с молока. Но как только царский хвост обдало горячим паром, царь мигом соскочил на пол.
– Ну, быть тебе царицей! – сказал он. – А с супом давай обождём до нашей золотой свадьбы. Вот обрадуются бедняки в моём царстве! Но ничего, пусть пока ждут да облизываются, хватит им времени на это.
Сыграли свадьбу, да только многие мыши по дороге домой ворчали:
– Ну разве это суп из колбасной палочки? Это скорее суп из мышиного хвоста!
Они находили, что кое-какие подробности из рассказанного тремя мышами были переданы, в общем, неплохо, но, пожалуй, всё нужно было рассказать совсем иначе. Мы бы-де рассказали бы это так-то вот и этак.
Впрочем, это критика, а ведь критик всегда задним умом крепок.
Эта история обошла весь мир, и мнения о ней разделились; но сама она от этого ничуть не изменилась. Она верна во всех подробностях от начала и до конца, включая и колбасную палочку. Вот только благодарности за сказку лучше не жди – всё равно не дождёшься!
Кое-что
– Хочу добиться чего-нибудь! – сказал самый старший из пяти братьев. – Хочу приносить пользу! Пусть моё положение в свете будет самое скромное – раз я делаю что-нибудь полезное, я уже не даром копчу небо. Займусь выделкою кирпичей. Они нужны всем – значит, я сделаю кое-что.
– Но очень мало! – сказал второй. – Выделка кирпичей – дело самое пустое. Стоит ли браться за такой труд, который может выполнить и машина? Нет, вот сделаться каменщиком – это кое-что повыше; каменщиком я и буду. Это всё-таки цех, а попав в цех, сделаешься гражданином, у тебя будет своё знамя и свой кабачок! Если же повезёт счастье, я стану держать и подмастерьев. И меня будут звать мастером, хозяином, а жену мою – хозяюшкою! Вот это кое-что повыше!
– И всё же не бог весть что! – сказал третий. – Каменщик никогда не может возвыситься до более почётного положения в обществе, чем простой ремесленник. Ты можешь быть честнейшим человеком, но ты «мастер», значит – из «простых». Нет, я добиваюсь кое-чего повыше! Я хочу быть строителем, вступить в область искусства, достигнуть высших степеней в умственных сферах. Конечно, придётся начать снизу, сознаюсь откровенно: придётся поступить в ученики, носить фуражку, хотя я и привык к цилиндру, бегать за пивом и водкой, словом, быть на побегушках у простых подмастерьев, которые станут меня тыкать, – что и говорить, обидно! Но я буду думать, что всё это один маскарад, маскарадные вольности, а завтра, то есть когда я сам выйду в подмастерья, я пойду своею дорогой; до других мне и дела не будет! Я поступлю в академию, научусь рисовать, добьюсь звания архитектора – вот это уже кое-что повыше! Я могу сделаться «высокоблагородием», получить приставку к имени и спереди и сзади и буду строить, строить, как и другие до меня! Вот что называется занять настоящее положение в обществе!
– Ну, а мне ничего такого не нужно! – сказал четвёртый. – Не хочу идти по проторенной дорожке, не хочу быть копией! Я гений и перещеголяю вас всех! Я изобрету новый стиль, новый вид построек, соответствующий климату и материалам страны, нашей национальности и современному развитию общества! А ко всему этому я прибавлю ещё один этаж ради моей собственной гениальности!
– А если и климат и материалы никуда не годны? – сказал пятый. – Будет худо! Это ведь сильно влияет! Национальность тоже может развиться в ущерб естественности, а желание идти в уровень с веком заставит тебя, пожалуй, забежать вперед, как это часто и случается с молодёжью. Нет, как вижу, никто из вас не добьётся ничего путного, сколько вы там ни воображайте о себе! Но делайте как знаете! Я не стану подражать вам, буду держаться в стороне и обсуждать ваши дела! В каждой вещи найдётся изъянчик, вот я и стану выискивать его да рассуждать о нём! Вот это кое-что повыше!
Так он и сделал, и люди говорили о нём: «В нём есть кое-что! Умная голова! Одно вот – ничего не делает!» Таким образом, и он добился кое-чего.
Вот вам и историйка; не велика она, а конца ей нет, пока держится мир!
Но разве из пяти братьев так и не вышло ничего особенного? Стоило тогда и заводить о них разговор! А вот послушайте, что вышло. Целая сказка!
Самый старший из братьев, тот, что выделывал кирпичи, скоро узнал, что из каждого готового кирпича выскакивает скиллинг, правда медный, но много медных скиллингов, сложенных вместе, дают уже серебряный далер, и стоит только постучать им в дверь к булочнику, мяснику, портному, к кому хочешь – дверь сейчас настежь, и получай что нужно. Так вот на что годились кирпичи; некоторые из них шли, конечно, и в брак, так как трескались или ломались пополам, но и эти пригодились.
Бедной бабушке Маргрете хотелось выстроить хижинку на самой плотине, на берегу моря. И вот старший брат отдал ей все обломки кирпичей, да ещё несколько штук целых на придачу – он был человек добрый, даром что простой рабочий. Старушка сама кое-как слепила себе из кирпичей лачужку; тесненькая она вышла, единственное оконце смотрело криво, дверь была слишком низка, а соломенная крыша могла бы быть пригнана лучше, но всё-таки в лачужке можно было укрыться от дождя и непогоды, а из оконца открывался вид на море, бившееся о плотину. Солёные брызги частенько окачивали жалкую лачугу, но она держалась крепко; умер и тот, кто пожертвовал для неё кирпичи, а она всё стояла.
Второй брат, тот умел строить получше! Выйдя в подмастерья, он вскинул котомку на спину и запел песенку подмастерьев:
Конец ученью! В путь-дорогу
Искать работы я пущусь!
Здоров я, молод, слава богу,
Работник знатный, побожусь!
Когда ж на родину вернуся,
Женюсь на любушке своей!
Сидеть без хлеба не боюся:
Ведь мастер нужен всем, ей-ей!
Так он и сделал. Вернувшись в родной город и став мастером, он строил дом за домом и застроил целую улицу. Дома стояли крепко, а улица украшала собою город – и вот все эти дома выстроили, в свою очередь, домик самому мастеру. Разве дома могут строить? А вот спроси у них; они-то не ответят, но люди скажут: «Конечно, это улица выстроила ему дом!» Домик был невелик, с глиняным полом, но, когда мастер плясал по этому полу с своею невестой, он заблестел, что твой паркет, а из каждого кирпича в стене выскочил цветок – не хуже дорогих обоев вышло!
Да, славный это был домик и счастливая парочка! Над домиком развевался цеховой значок, а подмастерья и ученики кричали хозяину «ура!». Вот он и добился кое-чего, а потом умер – добился кое-чего ещё!
Теперь очередь за архитектором, третьим братом, который был сначала мальчиком-учеником, ходил в фуражке и был на побегушках у подмастерьев. Побывав в академии, он в самом деле стал архитектором и высокоблагородием! Дома в улице выстроили домик второму брату, каменщику, а сама улица получила имя третьего брата, и самый красивый дом на улице принадлежал ему. Вот этот брат добился кое-чего, добился даже длинного титула и впереди, и после имени. Дети его стали благородными, и вдова его, когда он умер, числилась благородною вдовой. Имя же его осталось на углу улицы и не сходило с уст народа. Да, этот добился кое-чего!
За ним шёл четвёртый брат, гений, который стремился создать нечто новое, особенное, да ещё один этаж сверх того. Увы! Этот этаж обрушился, и гений сломал себе шею. Зато ему устроили пышные похороны с музыкой, знамёнами и цветами красноречия в газетах и живыми – на мостовой. Над могилою же были произнесены три речи, одна длиннее другой. Чего же ему больше? Он ведь так желал заставить говорить о себе. Со временем ему поставили и памятник на могиле, правда одноэтажный, но и это кое-что значит!
Итак, умер и четвёртый брат, как первые три, но пятый, критик, пережил их всех. Оно так и следовало, чтобы последнее слово осталось за ним; это было для него важнее всего. Недаром он слыл «умною головой»! Но вот пробил и его час, он тоже умер и явился к вратам рая. А здесь подходят всегда попарно, вот и с ним рядом очутилась другая душа, которой тоже хотелось войти в рай. Это была как раз бабушка Маргрете с плотины.
– Эту душонку поставили со мною в пару, верно, ради контраста! – сказал резонёр. – Ну кто ты такая, бабушка? И тебе тоже хочется туда? – спросил он.