– Какая кнопка? – спросила Вивиан.
Мальчики показали ей, как работает пояс, пока они шли через площадь Эпох. От кнопки погоды на руке у Вивиан засветился зеленый список: «5.00–8.40 ясно, темп. 14–17; 8.40–10.27 дождь, гроза ок. 9.07; 10.28–15.58 солнечно, темп. 13–19…»
– Видишь, какой Элио расторопный и предусмотрительный, – сказал Джонатан. – Достал тебе пояс, который ты можешь читать. У меня-то все в универсальных символах.
– А какой тебе дали кредит? – спросил Сэм. – Да нет, вон та кнопка, дурында!
Вивиан нажала кнопку, и на ладони у нее засветилось: «ВСЛ/90234/7C TК 100.00 ед» – прочитала она и слегка оторопела. Двести фунтов? Не может быть!
– Везет же некоторым! – воскликнул Сэм. – Двести масляных парфе!
– У тебя есть еще функция антигравитации, – сказал Джонатан. – А вот это – функция для письма. А какая у тебя часовая функция – со стрелками или с цифрами?
Вивиан так увлеклась изучением пояса, что не сразу заметила, что церемония, из-за которой во дворце было столько суматохи, уже идет по ту сторону площади Эпох. Через площадь медленно двигалась колонна фигур в красном, совсем крошечных на фоне огромных зданий. Отец Джонатана был ближе к голове колонны, сразу за человеком с чем-то вроде серебряного боевого топора, и шагал он сурово, величественно и важно. «И не скажешь, что последние полчаса он метался по лестницам и орал!» – подумала Вивиан.
– А кто это с ним? – спросила она.
– Стража Годичного дворца, – ответил Сэм.
– Всякое отставное старичье из Временного Дозора, – добавил Джонатан и показал на другую сторону площади. – А вон те, синие, – это библиотекари. Пошли. Они все тоже идут в Протяженность.
Синяя колонна маршировала навстречу красной – вздувались на ветру мантии, колыхались синие цилиндры на головах, – а во главе шагали два человека, которые несли на подушке что-то вроде раскрытой гигантской старинной книги. А за ними – туда-то и показывал Джонатан – слева направо по площади струился ручеек фигурок поменьше и стекался в большие распахнутые двери Протяженности. От этого зрелища Сэм прибавил шагу. Но снова остановился у камня Фабера Джона. Две церемониальные процессии были уже так близко, что Вивиан узнала мистера Энкиана под синим цилиндром – он шел сразу следом за двумя библиотекарями с книгой, и вид у него был очень кислый и надутый от важности. Судя по всему, колонны должны были встретиться прямо у камня Фабера Джона.
– Ого! – воскликнул Джонатан. – Поглядите, где теперь трещина!
Трещина шла от угла плиты через золотые буквы «ФАБ» и дальше, туда, где буквы были стерты. Там она расходилась еще на три трещины, которые зигзагом тянулись до самой середины плиты. Джонатану не надо было ничего измерять – и так было понятно, что трещина стала гораздо длиннее.
– Великое Время! Только бы это не значило то, что говорят! – сказал он.
Тут процессии встретились.
– Вековечный приветствует Перпетуум во имя Хронолога! – пропел совсем близко отец Джонатана.
Упали первые капли дождя.
– Может, Фабер Джон во сне пошевелил пальцами на ногах, – не слишком серьезно предположила Вивиан. – Отсюда до той пещеры как раз подходящее расстояние.
Сэм весь сморщился и возмущенно топнул по ветвящейся трещине. Шнурки мгновенно развязались.
Джонатан схватил его за плечо и оттащил в сторону:
– Осторожно! Ты его доломаешь!
– Властью, возложенной на меня, от имени Перпетуума приветствую Хронолог и Вековечного, – пропел в ответ мистер Энкиан. – А это, о мои библиотекари…
Его голос внезапно заглушила пронзительная духовая музыка.
Вивиан подняла голову и увидела, что церемонию грубо прервали и на площади творится не пойми что. Какой-то человек в высокой мятой шляпе выплясывал восьмерки вокруг Вековечного и старика с топором и при этом наяривал на волынке. Вивиан увидела, как он скачет среди Стражи Годичного дворца, прыгает туда-сюда и взбрыкивает длинными ногами, будто придурочный. Старички в красном разбегались от него, и только одна старушка обнажила церемониальный меч и попыталась преградить плясуну дорогу. Но скачущий человек проплясал прямо сквозь меч и заскакал дальше, целый и невредимый, наяривая на волынке как ни в чем не бывало.
Вивиан сообразила, что этот псих, наверное, хронопризрак. Только вот никто из участников церемонии почему-то так не считал. Когда плясун проскакал в толпу библиотекарей, люди в синем тоже разбежались.
– Прекратите! Кто вы такой? – закричал мистер Энкиан.
Плясун развернулся и прицельно брыкнул ногой в сторону подушки с огромной старинной книгой. Вивиан отчетливо видела, что ни длинная нога, ни остроносый башмак не задели ни подушку, ни книгу, но двоих библиотекарей удалось одурачить: они отдернули подушку. Книга соскользнула на землю, взмахнув плотными страницами.
– Книга Судного дня! – закричал мистер Энкиан и вместе с двумя библиотекарями в ужасе ринулся за книгой.
Пока они ползали по земле, плясун вскочил им на спины и погарцевал там. Миг – и он уже скакал прямо на Вивиан, Сэма и Джонатана.
– Арестуйте его! – приказал Вековечный стражникам.
Те закричали в ответ, что этот псих просто хронопризрак. Но их крики потонули в оглушительном вое волынки.
Вивиан отпрянула у плясуна с дороги, перед ней на миг мелькнуло его бледное сосредоточенное лицо, а потом фигура развернулась и вскочила на камень Фабера Джона.
Под бешено пляшущими остроконечными ботинками плита разлетелась на сотню осколков. Осколки разваливались на части, эти части тоже крошились – и через несколько секунд от камня не осталось ничего, кроме сероватого щебня. К этому времени плясуна почему-то стало трудно различить, а визг волынки доносился словно издалека. Потом плясун совсем исчез, и настала тишина, прерываемая только нарастающим перестуком дождя. Камень Фабера Джона лежал на месте целехонький, не считая разветвленной трещины, и на глазах намокал и чернел.
– Будь оно все проклято! – сердито выпалил мистер Энкиан, накрыв Книгу Судного дня полой плаща. – Придется начинать снова.
Джонатан, Сэм и Вивиан пробежали под дождем, не дожидаясь, когда участники церемонии перегруппируются под струями ливня.
– Какой странный призрак, однако! – пропыхтел Джонатан. – А может, даже и не призрак.
У Сэма никаких сомнений не было. Едва они вбежали в двери Протяженности, он завопил:
– Мы видели новый хронопризрак! Послушайте все, я видел новый хронопризрак!
Его гулкий голос повторял это все утро. Вивиан жалела, что слышит его так часто, потому что ее – вот стыд-то! – определили в один класс с Сэмом. А тот класс, где ей полагалось быть по возрасту, похоже, изучал предметы, о которых слыхом не слыхивали даже ее лондонские учителя.
– Надеюсь, ты скоро их догонишь, – сказал главный учитель. – Вы, Ли, быстро все схватываете. Но я не могу перевести тебя в старший класс, пока ты не выучишь универсальные символы.
Класс Сэма как раз изучал универсальные символы. Вивиан села на пустой каркас стула, немножко низковатого, за пустой каркас парты, которая тоже была чуточку ей маловата, и стала старательно срисовывать странные знаки на белый квадратный листок из чего-то вроде бумаги, но не совсем. Остальные ученики писали зелеными карандашами, но, поскольку Вивиан была старше, ей позволили пользоваться функцией письма в ее новом поясе. Стоило нажать кнопку, и между пальцами загорался зеленый огонек. И ощущение было точь-в-точь как будто держишь ручку. Писала функция зеленым, и пользоваться ей было легко. К сожалению, соседняя кнопка отвечала за антигравитацию. Вивиан постоянно по ошибке нажимала не ту и тихонько взмывала над пустым каркасом стула.
– Тише, Сэм. Завяжи шнурки, – говорил учитель каждый раз, когда Вивиан из-за этого нарушала спокойствие.
И был по-своему прав. Обычно спокойствие нарушал Сэм, который всем и каждому рассказывал про хронопризрак. Но Вивиан было стыдно. К полудню учитель собрал работы: нажал на кнопку, и всё, что они написали, исчезло с белых квадратных листков и выстроилось в ряд на пустом каркасе учительского стола. После этого настроение у Вивиан вконец испортилось.
Правда, школьный обед ее приободрил. Они отправились в длинную узкую столовую, по стенам которой стояли такие же автоматы, как в комнате Джонатана, только эти требовалось пинать гораздо реже. Автоматы выдавали каждому ученику по четыре блюда. Похоже, они как-то узнавали, если кто-то пытался их одурачить и подходил не к одному, а к нескольким. Даже Сэму не удавалось заставить их выдать ему больше четырех масляных парфе. Потом полагалось сесть за длинный стол и съесть свои четыре блюда.
Вивиан была новенькая и к тому же Ли. От этого все ею очень заинтересовались. Вокруг нее собралась целая толпа. Но Вивиан уже так приноровилась притворяться кузиной Вивиан Ли, что чуть не забыла: это неправда. Она сообщила, что только что из двадцатого века, из времен Второй мировой войны. Это вызвало еще больше интереса и приманило еще больше народу. Почти никто из детей никогда не бывал в истории и все хотели узнать, каково там.
Вивиан отвечала на вопросы, а тем временем осматривалась и удивлялась, что в Городе Времени так мало детей. Да, школа была, конечно, большая. Но все ученики, от совсем крошек, гораздо меньше Сэма, до почти взрослых, на голову выше Джонатана, поместились на обед в одну длинную столовую. Когда она спросила, есть ли здесь еще школы, ей ответили, что нет, Протяженность – единственная. Больше половины детей каждый день добирались сюда на лодках и катерах с окрестных ферм. Для Вивиан все это было непривычно после переполненных лондонских школ. Она рассказала про школы. И совершенно огорошила учеников заявлением, что один учитель мог учить одновременно тридцать с лишним человек.
– Разве можно удержать в голове одновременно тридцать мозговых ритмов? – удивился кто-то. – А расскажи про войну! Она тихая, как Ментальные войны, или громкая, как Новозеландский переворот?
– А что, кто-то бегает по улицам и сражается? – поинтересовался еще кто-то.