Так или иначе, в то утро Вековечный Уокер превзошел сам себя. Он носился по коридорам, скакал по лестницам через две ступеньки, швырял золотые шляпы в ванны и бросался туфлями в людей. Вопил. Плясал. А когда его удавалось загнать в угол, уворачивался ото всех рук, которые тянулись к нему со штанами и накидками, как будто от хронопризраков, и мчался в другую сторону, громогласно требуя других одеяний. Вивиан ослабела от хохота. Дженни, которой и самой надо было облачиться в церемониальные одежды, то и дело выскакивала откуда-то на очередной стадии неодетости и присоединялась к погоне – и вскоре заразилась хохотом от Вивиан. Ей пришлось отойти в сторонку, хватаясь за стену, и закрыть лицо руками. Кого-то из младших помощников Петулы вскоре скрутило не хуже Вивиан, и он сел на черной лестнице, чтобы прохохотаться. К концу уже почти все заходились от смеха. Даже в уголках губ Элио появились морщинки, когда он перехватил Вековечного Уокера в вестибюле и твердой рукой надел на него складчатый сюртук.
К этому времени до церемонии оставались уже считаные минуты. Снаружи на площади выстроилась Годичная стража, вся в алом с золотом, а на ступенях дворца вертелся Сэм – он заглядывал в стеклянные двери и улыбался от уха до уха, опять совершенно здоровый и розовый. Вековечный Уокер замер и позволил Элио подколоть алый шарф к его головному убору. Кротко влез в складчатые штаны, которые передала ему Дженни, а потом принял у всех всевозможные цепи и посохи, полагавшиеся к облачению. И напоследок по очереди поднял ноги, чтобы Вивиан надела на них Семиотические шлепанцы. Когда она выпрямилась, он наградил ее особо страдальческим взглядом. Вивиан теперь не сомневалась, что это Вековечный так подмигивает.
Элио пригладил жесткие складки сюртука и отправил Вековечного Уокера рука об руку с Дженни навстречу Годичной страже. После чего обратился к Вивиан:
– Нам всем выпало на долю много веселья. Если не возражаете, мисс, исследуйте Гномон, а я пока изучу остальные варианты.
– Да, я так и собиралась, – ответила Вивиан. – Но не могу найти Джонатана.
Элио кивнул на лестницу. Джонатан спускался к ним с видом хладнокровным и царственным – такой же здоровый, как Сэм.
– Ну что, пошли, – сказал он.
Вивиан пришло в голову, что Джонатан неправильно относится к отцу. Более того, она поняла, что ни разу не видела, чтобы они разговаривали. И когда они с Сэмом и Джонатаном двинулись через площадь следом за строем стражников, попыталась все расставить по местам:
– Почему ты всегда исчезаешь, когда твой отец готовится к церемонии? Зря. Это так весело! Я чуть живот не надорвала со смеху!
– Не желаю стоять и смотреть, как отец выставляет себя ослом, – надменно отвечал Джонатан. – Как-никак я из рода Ли.
– Осел из него хоть куда! – возразила Вивиан.
Но по лицу Джонатана она поняла, что он не простит ее, если она скажет еще что-нибудь. Поэтому решила отступить.
Они двинулись в Гномон через толпу, которая становилась все гуще. Похоже, все было именно так, как говорила Дженни. Туристов здесь были тысячи, но все равно больше половины толпы составляли люди в пижамах Города Времени. Когда они подошли к проспекту Четырех Веков, толпа стала еще гуще, а сам проспект оказался огорожен веревками, и вдоль веревок стояли дозорные. Такими же веревками отгородили и зигзагообразную лестницу на Бесконечный холм, и на ней до самого верха выстроились стражники в разноцветной форме.
– Да провались оно все! – сказал Джонатан. – Я и забыл, что сегодня здесь церемония. Обойдем сзади.
Пришлось им снова пробиваться сквозь толпу – все шли в противоположную сторону. Вивиан с сожалением оглянулась. Играл оркестр. А на арках трепетали световые вымпелы, окрашенные в чудесные сочетания цветов, и от этого проспект смотрелся очень нарядно.
Дети в толпе размахивали флажками и длинными палочками, из которых доносилась музыка. Кажется, церемония будет веселой.
– Так и есть, – сказал Сэм. – Ничего страшного. Посмотрим на будущий год.
«Но меня-то здесь не будет!» – подумала Вивиан, а Джонатан сказал:
– Возможно, никакого будущего года не случится, если мы не найдем ковчег.
Это натолкнуло Вивиан на мысль, что Джонатан единственный человек в Городе, не похожий на Сэма. Сэм считает, что на самом деле все в порядке. Конечно, Сэм еще маленький, но даже Элио думает, что все будет хорошо. А все остальные ведут себя как обычно, хотя, конечно, знают, что сейчас кризис, – как будто уверены, что Город Времени вечен. Наверное, большинство из них и не могут ничего сделать. Но вообще-то, кое-кто мог бы и забеспокоиться!
Чтобы попасть на заднюю сторону Бесконечного холма, им пришлось некоторое время толкаться и протискиваться. Но там, с обратной стороны, все подходы были пусты, и Джонатан быстро провел Вивиан и Сэма к высоким золоченым железным воротам, за которыми тянулась длинная лестница. Он сказал, что ворота всегда держат закрытыми, чтобы никому не приходило в голову, что в Гномон можно попасть и другим путем, но ходить сюда не запрещено.
Лестница вела прямо вверх через декоративные кусты, посаженные по всему Бесконечному холму. Джонатан побежал по ней бегом. Вивиан включила антигравитацию, но все равно, когда они добрались до башни, совсем запыхалась. За утро она и так уже набегалась по лестницам гораздо больше, чем хотелось бы.
– Сегодня входа нет, – заявила Годичная стражница у дверцы наверху лестницы. – Скоро здесь пройдет процессия.
У башни было двенадцать дверей, и перед каждой дверью, насколько видела Вивиан, стояло по стражнику. Ей подумалось, что если Свинцовый ковчег и правда в Гномоне, он, пожалуй, под надежной охраной.
Джонатан с усилием изобразил жалобную гримасу:
– Но нам так нужно туда попасть! Доктор Уайландер даст нам сегодня контрольную по Гномону. Он велел нам сюда сходить.
– О, доктор Уайландер? – с уважением сказала стражница. – Не хотела бы впасть к нему в немилость. Сейчас посмотрим, может, удастся сделать для вас исключение. – Она приоткрыла дверь и сунула голову внутрь, чтобы поговорить с кем-то. Через некоторое время из-за соседней двери высунулись две головы и уставились на них. Это были два дозорных, которые хорошо знали Сэма. И в итоге их всех пропустили.
Круглая комната у основания башни была пустая, только в середине высилась витая колонна. Промежутки между двенадцатью дверями были расписаны цветущими деревьями, которые будто бы полускрывали виды на Город Времени. Вивиан и Джонатан сразу поняли, что здесь ничего не спрячешь. Пол был из цельной круглой каменной плиты. «Если ковчег под ней, мы его в жизни не найдем!» – подумала Вивиан.
В гулкой комнате прогремел голос Сэма:
– Он хочет, чтобы мы осмотрели всю башню.
– Хорошо, сынок, – сказал один из дозорных. – Это можно устроить.
Им провели экскурсию. На верхушку башни можно было попасть по винтовой колонне в середине. Дозорный поставил ногу в борозду, которая вилась вокруг колонны, и поплыл вверх по спирали. Когда его голова была уже у самого расписного потолка, Сэм тоже смог поставить ногу в борозду и тоже двинулся вверх. Следом поплыла Вивиан, за ней Джонатан. Их кружило и поднимало наверх будто по волшебству, сквозь потолок, хотя на первый взгляд там было негде пролезть, и еще выше, туда, где все было пронизано светом. Вивиан пришлось зажмуриться. Потом она открыла глаза и увидела, что их по спирали поднимает внутри чего-то вроде стеклянной колонны. Все выше и выше – и вот они очутились там, где свет так путано преломлялся и отражался, что Вивиан даже не понимала, отчего это, а через некоторое время выплыли по спирали в Пагоду Времени на самом верху Гномона. Вивиан глядела в кружевные арки на раскинувшийся вокруг Город Времени, и голова у нее слегка кружилась. Она видела и мощные фонтаны Маятниковых садов, вздымавшиеся и опадавшие за Куполом Лет, и изящный пальчик башни Былого перед диковинным кособоким Перпетуумом. Можно было различить вдали даже отблеск покатой золотой крыши Хронолога и серую крышу перед ним – должно быть, Годичный дворец. А дальше тянулись зеленые поля – до самого внезапного обрыва прямо в синем небе.
В соседнюю арку открывался великолепный вид на проспект Четырех Веков, до самого Миллениума, и на церемониальную процессию, которая уже дошла до его середины. А за спиной у Вивиан почти всю пагоду занимал исполинский колокол Полуденных часов. С первого взгляда было понятно, что в колоколе никаких ковчегов не спрятано. Он был из чего-то прозрачного – весь, даже гигантский язык, и солнце, видневшееся в южной арке, ослепительно отражалось от него.
– Здесь лучше не задерживаться, – предупредил дозорный. – А то он зазвонит, и вы оглохнете. Лопнут барабанные перепонки.
Джонатан проверил и кружевную каменную резьбу вокруг пагоды, но она была слишком открытая, вся на виду. В одном из отверстий покрупнее какой-то турист попробовал спрятать палочку от масляного парфе, и дозорный сразу ее заметил. И убрал, сурово нахмурясь, а потом повел их вниз по винтовой лестнице, которая обвивала башню снаружи. Это была очень хитрая лестница, с глухими высокими перилами, так что над ними виднелось только небо. И нельзя было понять, далеко ли еще до низу. Спускаться пришлось долго, потому что следующий этаж занимал половину высоты башни.
– Часовой механизм, – гордо объявил дозорный, свернул с лестницы и провел их в высокую узкую дверь.
Механизм был весь стеклянный и весь двигался.
Вивиан в восторге глядела, как сверкающие шестерни медленно поворачиваются, цепляются за прозрачные маховики, хрустальные стержни, пружины – их были целые сотни, и каждая деталь двигалась, умно и плавно, и каждая была как-то связана с гигантской стеклянной колонной в центре, которая тоже поворачивалась – медленно-медленно. «По этой колонне мы и поднимались!» – думала Вивиан, ослепленная радужными искрами и ошеломленная прозрачными зеленоватыми глубинами стекла. Но и здесь негде было что-то спрятать, потому что все было насквозь прозрачное.