Татары – народ в России, коренное население республики Татарстан, а также соседних областей – Поволжья, Урала и Сибири. Этноним «татары» некоторые ученые трактуют как «жители гор». Татары – второй по численности народ нашей страны (около 6 миллионов человек). Они составляют более половины населения республики Татарстан.
Казанские татары являются прямыми наследниками волжских булгар, принявших ислам суннитского толка в 922 году. Тогда же появилась у татар и письменность, которая до 1927 года исполнялась арабской вязью. Потом ее заменили кириллицей. В русском языке немало татарских слов, преимущественно из области торговли и домашнего быта: базар, грош, магарыч, бакалея, караван, балаган и т. д.
Татары входили в состав Золотой Орды, а после ее распада основали Казанское, Астраханское и Сибирское ханства. Именно в это время (XV–XVI века) происходило формирование татарских субэтносов – казанских, астраханских и сибирских татар. Тогда же выходцы из этих краев, переходя на службу к московским князьям, становились родоначальниками именитых российских родов – Державиных (предок мурза Абрагим), Карамзиных (предок Кара-Мурза), Тургеневых (предок мурза Турген), Достоевских (предок Аслан-Челеби-Мурза) и многих других. Старая российская элита в значительной степени сформировалась под татарским влиянием.
Татары издревле занимались пашенным земледелием. Не случайно главным татарским праздником, известным с древних времен, стал сабантуй, что значит – «свадьба плуга». Он отмечался после завершения посевных работ и сегодня в Татарстане получил статус государственного торжества.
Татары также славились своими ремеслами – вышивкой, узорным ткачеством, ювелирным делом, резьбой по дереву. Они придумали «шамаилы» – удивительные настенные панно с текстами из Корана, нарисованные на мерцающем стекле с золотым или серебряным фоном. Вызывали восхищение красавиц и узорные сапожки, выполненные в редкой технике кожаной мозаики.
Паули Г.-Т. Сибирские татарки. «Этнографическое описание народов России». 1862 г.
Настоящим сказочным богатством татар является фольклор. Здесь в полной мере отразились национальные обряды и обычаи, история и быт народа, его духовные ценности – любовь к родине, уважение к труду, доброта и гостеприимство. На сабантуе, пока юноши состязались на скачках, народные певцы проводили свои турниры – пели обрядовые песни и частушки, рассказывали сказки и предания.
По мотивам народной сказки «Шурале» выдающийся татарский поэт Габдулла Тукай (1886–1913) написал поэму, которая позднее легла в основу либретто к одноименному балету. Музыку к балету сочинил молодой татарский композитор Фарид Яруллин (1913–1943), так и не увидевший сценической постановки «Шурале» – он пал смертью храбрых в Великую Отечественную войну.
ШуралеТатарская сказка
Давным-давно жил один дровосек. Приехал он однажды в лес. Рубит себе дрова, песни веселые поет – далеко слыхать. Вдруг из темной чащи вышел к нему шурале – весь покрыт черной шерстью, во лбу костяной рог торчит, позади лысый хвост, как змея, извивается, крючковатые пальцы, словно сучья, шевелятся. Увидел шурале дровосека и захохотал:
– Вот с кем я сейчас в щекотку поиграю, вот с кем я сейчас от души похохочу! Как тебя зовут?
Дровосек понял, что дело плохо – с лешими не шутят. Надо что-то придумать. И придумал:
– Меня зовут Былтыр – Прошлый Год.
– Давай, Прошлый Год, с тобой поиграем, пощекочемся, – протягивает шурале крючковатые пальцы, – кто кого перещекочет?
А все лешие – большие мастера щекотаться. От такого не убежишь, не спрячешься.
– Некогда мне с тобой играть да хохотать, у меня работы полным-полно, надо дрова рубить, – говорит дровосек.
– Ах так! – сердится шурале. – Не хочешь со мной играть? Ну, тогда я тебя насмерть защекочу – навсегда здесь в лесу останешься!
– Ладно, – соглашается дровосек, – только ты сперва помоги мне вот этот большой чурбан расколоть.
Размахнулся и всадил топор в чурбан – тот и треснул.
– Вот теперь помогай, – кричит дровосек, – суй скорей пальцы в трещину, чтобы она не защелкнулась, а я еще разок ударю!
Глупый шурале сунул пальцы в широкую трещину, а дровосек быстро выдернул топор. Тут пальцы лешего крепко защемило. Дернулся он, да не тут-то было – чурбан мертвой хваткой вцепился в пальцы. А дровосек схватил топор и пустился наутек. Закричал шурале на весь лес:
– Ой, больно мне! Ой, больно мне!
Со всех сторон сбежались на его голос другие лешие.
– Что с тобой случилось, почему кричишь?
– Пальцы Прошлый Год защемил!
– Когда защемил? – спрашивают шурале.
– Сейчас защемил, Прошлый Год защемил!
– Тебя не поймешь, – хмурится один шурале. – Сразу у тебя и сейчас, и прошлый год.
– Да, да! – кричит шурале, а сам дергает пальцы. – Прошлый Год, Прошлый Год! Догоните его! Накажите!
– Как можно догнать прошлый год? – удивляется другой шурале. – Как его можно наказать?
– В прошлом году защемил, а сейчас вдруг разорался. А в прошлом году что же помалкивал? – спрашивает его третий шурале.
– Разве теперь найдешь того, кто тебе пальцы защемил? Это ведь было так давно! – поясняет четвертый шурале.
Глупый шурале ничего не мог им растолковать, и все лешие убежали в лесную чащу. А он, кряхтя, взвалил тяжелый чурбан на плечо, ходит с ним до сих пор и кричит на весь лес:
– Пальцы Прошлый Год защемил! Пальцы Прошлый Год защемил!
Записал и опубликовал в 1875 году Г. Балинт. Перевела С. Гальмутдинова. Литературная обработка Е. В. Лукина
ЧернокрылТатарская сказка
Жил один купец. И было у него три дочери. Однажды поутру собрался он на базар. Разбудил старшую дочь, спросил, какой гостинец привезти. Разбудил среднюю дочь, спросил, какой гостинец привезти. А младшая дочь так сладко спала, что пожалел купец, не стал ее будить. Подумал: «Куплю младшенькой все самое лучшее!» И отправился на базар.
А младшая дочь в это время видела удивительный сон. Будто оказалась она в огромном саду, обнесенном высокой оградой, и нашла там цветок невиданной красоты. Час им любуется, два им любуется, а налюбоваться не может. Вдруг исчез цветок, как не бывало. Загоревала девушка, заплакала, да с тем и проснулась.
Обступили ее домочадцы: мол, отчего ты плачешь, что такое тебе приснилось? Но ни слова в ответ она не сказала. Побежала в собственный сад, вокруг дома разбитый, стала искать дивный цветок, но все напрасно. Воротился купец с базара, раздал дочерям заказанные гостинцы. А младшенькой привез гостинцев вдвое, самых лучших. Но не угодил он капризной дочери, та лишь ручкой белой махнула и отвернулась. Удивился купец, спросил с тревогой:
– Что с тобою, радость моя? Отчего ты гостинцам моим не рада?
Утерла дочь заплаканные глазки и рассказала отцу, какой необыкновенный видела сон.
– Мне, – молвит, – теперь только этот цветочек люб, ничего более не надобно.
– Слыхал я про этот цветок, – отвечает отец. – Говорят, растет он в неведомой стране за тридевять земель. Что ж, привезу его тебе, радость моя, но будет ли от него польза нашей семье?
Стал купец в дальнюю дорогу собираться. Вспомнил о старинном сундучке, который от деда ему достался. Бросился к нему, открыл крышку и вынул оттуда свисток, три золотых волоска, да палку с серебряным набалдашником. Завернул купец с собою заветные вещи, распрощался с домочадцами и двинулся в путь.
Корнеев Е. М. Казанская татарка.
Шел-шел и очутился в густом непроходимом лесу. Посреди леса – цветущая поляна, на которой из-под камня бьет родничок. Припал купец к родничку, напился студеной воды. А когда приподнялся, то увидел, что окружила его волчья стая, зубами клацает. Растерялся купец, невзначай сунул руку в карман, вытащил свисток. Дунул в него трижды, и поднялась в лесу страшная буря, вековые деревья повалила, а диких зверей разметала в разные стороны, как песчинки.
Пошел купец дальше, и попалась ему на пути широкая, бурная река – не может ее пересечь, как ни старается. Невзначай вспомнил он о палке с серебряным набалдашником. Вынул ее из заплечного мешка, взмахнул трижды над рекою, и встал перед ним мост. Перешел купец реку, дальше двинулся и вскоре очутился в знойной степи. Шел-шел и вконец утомился он – измучила его жажда, измучил голод. Сил совсем не осталось. Невзначай сунул руку в карман и вытащил золотой волосок. Дунул путник на него, и вдруг перед ним раскинулась скатерть, уставленная всякими яствами и напитками. Утолил он голод и жажду, одолел знойную степь и вышел к высокой горе с блистающим дворцом на вершине. Дунул купец на второй волос, подкрепился как следует и стал подниматься в гору. Через три месяца оказался он возле роскошного сада, что окружал тот блистающий дворец. Дунул купец на последний волосок, поужинал, лег на траву и уснул.
На рассвете проснулся купец, перелез через высокую ограду и пошел искать в саду дивный цветок, за которым послала его дочь. И вот увидел он посреди сада этот цветок, да не один, а целую клумбу. Сорвал купец три цветка, по одному каждой дочери, и стал выбираться назад. Уже до ограды оставалось три шага, как вдруг раздался ужасный скрежет, потемнело в округе, и опустился перед купцом огромный орел Чернокрыл с железным клювом и железными когтями. Как гром, прогремел над садом его голос:
– Как посмел ты в мой сад забраться? Для кого сорвал эти цветы?
Поначалу купец онемел от испуга, а потом все рассказал Чернокрылу про своих дочерей, про любимую младшенькую, как увидела она во сне цветок невиданной красоты и влюбилась в него без памяти.
Тогда заклекотал Чернокрыл и сказал:
– Отдашь за меня младшую дочь – цветок тебе оставлю. Не отдашь – пеняй на себя.
Не хочется старику отдавать чудовищу милое чадо, да делать нечего – согласился. На прощанье Чернокрыл наказал:
– В урочный час доставишь ко мне свою дочь.
И назначил срок.
Отправился купец домой. Добрался до знойной степи. Шел-шел и вконец утомился – измучила его жажда, измучил голод. Сил совсем не осталось. Сунул руку в карман, а там ни одного волоска не осталось. Упал он землю, лежит – не шелохнется. Тем временем Чернокрыл уж заждался и вылетел посмотреть, что там да как. Зашумело вдруг над путником, заскрежетало. Опустился возле купца Чернокрыл и сказал грозным голосом:
– Я-то думал, ты мне уже дочь везешь, а ты и до дому ещё не добрался!
Железным клювом подцепил Чернокрыл купца за пояс, взмахнул огромными черными крыльями и вмиг оказался у купеческого дома. Опустил купца на землю и пророкотал на прощанье:
– Не забудь доставить дочку к урочному часу.
В печали добрел купец до родного крыльца. Выбежали ему навстречу дочери, стали ласкаться, говорить наперебой, как соскучились они по отцу за время разлуки. Протянул купец младшей дочери злополучный цветок и воскликнул:
– Ах, дочь моя! Видно, на погибель привез я этот цветок! Его хозяин – страшный Чернокрыл. Он хочет тебя замуж взять. Ждет тебя в назначенном месте.
Заплакали, запричитали домочадцы: не отдадим, мол, младшенькую чудовищу. Заперли двери, ставни закрыли, младшенькую в дальней комнате упрятали, спать улеглись.
Ждал-ждал Чернокрыл – никто не идет. Не вытерпел, взмыл черной горою в воздух, к купеческому дому подлетел. Железными когтями разбил окно и влетел в покои. Взял перепуганную девицу и унес на высокую гору в блистающий дворец.
Два года прожила девица в блистающем дворце в полном одиночестве: ни одна живая душа, кроме Чернокрыла, посещать не смела. На третий год запросилась она домой съездить, родных повидать. Чернокрыл говорит:
– Два часа с четвертью на дорогу туда тебе, четыре часа с родными проведешь, два часа с четвертью – на обратную дорогу. Задержишься хоть на минуту, добра не жди.
Научил ее Чернокрыл, как за два часа с четвертью до дома добраться, и отправилась девица домой. Добралась, попала в объятия родных. Поплакали вместе. Сказала она им, что сроку ей отпущено ровно четыре часа. В тот же миг кинулись сестры тайком к часам и перевели стрелки на три часа назад.
Пробыла девица дома ровно семь часов. Когда явилась во дворец, Чернокрыл говорит:
– Вернулась ли к сроку, как я тебе наказывал?
– Вернулась.
– Нет, на три часа запоздала! Но твоей вины здесь нет, это сестры твои стрелки на часах перевели, оттого ты и запоздала, оттого и я тебя прощаю.
После чего встрепенулся Чернокрыл и оборотился статным джигитом.
– Ты меня страшной птицей считала, – промолвил. – Я нарочно этот облик ужасный принял, чтоб тебя испытать. Ты слово свое сдержала.
После чего сыграли они свадьбу. Говорят, и поныне живут в радости.
Рассказала Х. Зиязова в 1948 году. Записала Х. Гатина. Перевел Р. Ахунов. Литературная обработка Е. В. Лукина