Кораблик прицелился носом точно по указанной пауком звезде. Совсем еще бледной, только-только народившейся в светлой синеве вечернего неба. И первое плаванье «Волнореза» началось…
– Капитан Эгра! – сын плотника даже вытянул руку и привстал, стараясь обратить на себя внимание старого выра. – Капитан! А вот эта история – она сказка? Или немножко, уж простите, неправда? Ведь вы росли здесь, в столице, и ваша семья…
– Хороший вопрос, – оживился Сказочник.
Осмотрел готовые фигурки выра-малыша, мальчика Фимы и паука. Передал их ближнему из детей, поднялся на лапах и побрел к воде – облиться и отдохнуть. Ведь всякому известно: выры очень любят воду и, чем чаще они могут смочить панцирь, тем лучше себя чувствуют. Эгра нырнул пару раз, погружаясь до самых глаз. Но долго плавать не стал, снова вернулся на прежнее место.
– Чем вымысел отличается от лжи, вот твой вопрос, так? – переспросил он. – Правильный вопрос. Очень важный.
Эгра взял фигурку лесовика Фимы и погладил отполированную древесину. Поднял фигурку выра и обратил к ней оба подвижные глаза. Потому что разницу в правде и лжи лучше разбирать на своем примере, не затрагивая слова и дела друзей. Даже и случайно.
– Если бы я сказал: жил-был могучий и непобедимый капитан Эгра, и был он больше всех иных выров и имел самые огромные во всем море клешни, – нараспев, с долей насмешки сказал Эгра, – это была бы ложь или просто вымысел? Молчите, не хотите обижать… Зря. Разве обидно – что у меня не самые большие клешни и я сам не огромный? Такова правда. Я все равно настоящий капитан. Но, если бы я хвастливо говорил о себе, я бы вам лгал, дети. Сказка отличается от лжи: она не обижает и не врет в главном. Она может переиначивать мелочи, да. Где я встретил Фиму и была ли встреча с волной нашим первым общим приключением – это я могу поменять хоть десять раз, чтобы сделать рассказ интереснее. Но я не меняю нас самих. Таких, какие мы внутри. Я не меняю того, что мы думаем. Чувствуем. Я не отбираю у нас страхов и побед. Наших ошибок и даже ссор. Я не делаю нас смешными уродцами, которые так велики и непобедимы, что под нами должна палуба прогибаться и ломаться.
Сказочник потоптался на лапах, показывая, как огромный выр пытается поместиться на крошечном кораблике. Как он угрожает клешнями и гудит, и шумит. Топорщит усы… Дети засмеялись, им такой Эгра показался нелепым.
Выр лег и подтянул ближе новые поленья. Проследил, как дети раскладывают инструменты для обработки дерева.
– Я был бы плохим рассказчиком и жалким лгуном, если бы сказал, что у малыша Эгры всегда были друзья. Но я не обманул вас в самом главном и очень для меня больном, – тихо прошептал Эгра. – Нет, ничуть. Еще я не рассказал, какими неуютными были настоящие гроты моей семьи. И как себя вели братья, когда я был мал. И не расскажу. Плохо не хочу о них говорить. А хорошо… Нет, тоже не стану.
– Расскажи еще сказку про капитана, – попросил сын плотника. Ему было неловко от того, что Эгра расстроился, заново переживая старую боль. – Ведь мы так и не знаем, что за имя было у паука. И за какие такие свои причуды он готов был драться с любым в команде, хотя не умел спорить с капитаном.
– Хорошо, я расскажу, – пообещал выр. – Садитесь. Еще одну сказку сегодня расскажу. Вот так. А завтра мы наберем камешков и стеклышек и соорудим калейдоскоп. Это тоже важно. Очень-очень. Только так и можно понять окончательно, чем сказки отличаются от всего иного на свете. И почему они не ложь. И почему они всегда не похожи на нашу жизнь так, как отражение в зеркале, но и не врут, ничуть…
Добыча паука
Остров, в бухте которого бросил якорь «Волнорез», был очень красивым. Песок его берега, светлый и мелкий, накопил и постепенно отполировал до гладкости разнообразные цветные ракушки. А тетка буря тут и там разбросала поднятые с глубины кучи водорослей. В них прятались кусочки янтаря, похожие на затвердевшие солнечные блики.
Фима старательно выбирал из берегового мусора янтарь и никак не мог остановиться. Каждая следующая находка оказывалась другого цвета и иной формы, и её следовало толком разглядеть. Очистить. Тогда янтарь вбирал свет… и мгновенно делался для взгляда лучше всех, найденных прежде. Его хотелось протереть снова, выложить в общий ряд. Без спешки сравнить с похожим и непохожим, чтобы еще раз порадоваться красоте.
Поиск янтаря – волшебное занятие. Нет в нем усталости, нет однообразия. Это же не сбор земляники или хуже – ежевики! Необитаемый малый остров, как быстро понял Фима, был настоящей янтарной сокровищницей. Загадай любой цвет – и найдешь его! Есть белый, как молоко янтарь, багряный с черным прожилками, похожий на сыр – желтый с пузырьками воздуха, и ярко-рыжий, как веснушки на собственном носу… А еще слоистый, и даже окончательно чудесный: с песчинками и травинками внутри.
Фима радовался каждой находке. Лишь одно беспокоило его: Эгра ушел под воду с утра, да так и не появляется за весь день ни разу. Глупо переживать за выра в море, но ведь без него – скучно… Вдвоем рассматривать янтарные сокровища было бы интереснее. Фима попробовал показать находки пауку. Тот хоть и ворчит «салага», но иногда, и это приходится признать, умеет высказывать дельные мысли…
Паук прибежал, быстро оглядел всю россыпь находок – и вцепился в кругленький, сияющий мелкий камешек. С трудом поднял его в передних лапах и поволок к валуну у кромки прибоя. К этому валуну паук, едва «Волнорез» встал на якорь, закрепил длинную нитку, чтобы бегать с борта на берег посуху. Нитку паук назвал «трап».
– Эй, ты что? – удивился Фима.
– Молчи, салага, мы не на борту, что хочу – то и делаю, я в увольнении, – насмешливо проскрипел паук.
И убежал по трапу на корабль… Скоро он вернулся и выбрал еще один кусочек янтаря, и еще… Всякий раз молча или с насмешкой, без пояснения. В конце концов паук утащил все маленькие прозрачные янтарики, какие смог поднять. И больше не вернулся, забрался на самый верх мачты и занялся «важным делом». Так он сам сказал. Да пригрозил укусить, да еще угрожал саблями-когтями. Фима сразу понял: чтобы его больше не отвлекали и даже не окликали.
– И не больно-то хотелось, – рассердился Фима.
Отвернулся от корабля и сел на песок, заново перебирая янтарь. Особенно красивы были два кусочка: плоские, довольно большие и совсем прозрачные. Если глядеть через них, мир делается волшебным, словно камни создают оконце в сказку. Там, за оконцем – зеленовато-рыжее небо, расплавленное оранжевое солнце, море из сплошного зеленого золота… И капитан Эгра тоже сказочный, у него бронзовый панцирь, весь влажный – сияющий, и каждая капелька на спине или усах – живой яркий янтарь… Фима отложил кусочек.
– Эгра, ты вернулся! – обрадовался он.
– Я все время здесь, рядом, но я был очень занят, потому и не всплывал, вот так, – выр виновато поник усами. – Не зря я нырял. Гляди, набрал янтаря для названия корабля. Во всю ширину кормы, крупными буквами.
Фима охнул от изумления! Он-то думал, его находки хороши. Оказывается, лучший янтарь прячется под водой… Не иначе, сторонится людей. Они ведь любят отбирать сокровища и закрывать в сундуки. А что за жизнь там? Ни соленой воды, ни золотого солнца.
Эгра вытряхнул добычу из водорослевой сетки. Он щедро и решительно смешал добычу, ссыпал в общую кучу, уравняв в ценности с находками Фимы. И тем порадовав лесовика. Фима прищурился, погладил ладонями песок, отбросил ракушки и мусор. Еще очистил место, и еще, пока не остался доволен. Примерился, начал по буковке вырисовывать: «ВОЛНОРЕЗ». Эгра следил и иногда усами дополнял надпись, ставя красивые завитушки и хвостики. Когда написание названия корабля обоим понравилось, капитан и рулевой, не сговариваясь, принялись перебирать янтарь по кусочку. Они изучали каждый камешек, прилаживали всякий на удобное, ему назначенное, место в надписи. А в таком деле важны и цвет, и форма, и размер и прозрачность. Тогда звучное имя корабля будет смотреться – волшебно!
Не успели Эгра и Фима подобрать камни для буквы «В», как прибежал паук. Само собой, он не мог допустить, чтобы без него делали важное дело. Разве сами справятся? Паук настоял, чтобы под названием была выложена зеленым волна, а посреди кормы помещался выточенный из темного янтаря якорек… Еще паук отмечал своей нитью все годные камешки и соединял их в сеточки, каждую букву – отдельно, чтобы позже ничего не перепутать.
Уже сумерки сгустились, уже солнышко нырнуло и скрылось под водой целиком, словно оно – родня вырам. Прохладный ветер потянул с севера туман, укутал теплую воду шалью серого пуха. Луна подсветила его бледным золотом ночи… И только тогда Эгра закончил рассматривать янтарь и грустно вздохнул.
– Скоро у моего кораблика будет сияющее имя, – прошептал он, – а я все еще не знаю, куда стоит плыть. Где искать приключения, интересные нам всем. Я-то думал, приключения вроде рыбных косяков. Нырни – и вот они, выбирай любое. А только нет! Они скорее донные рыбы: прячутся в тени и маскируются, не угадаешь, где высматривать подходящее…
– Везде есть приключения, – буркнул паук. – Любой курс хорош. Но раз мы ночью обсуждаем путь… осмелюсь предложить капитану север. Мы уже начали путь на север, так и дальше двинемся, глядя на Полярную звезду и упираясь в неё носом.
Паук показал на звезду. Конечно, невозможно упереться в звезду носом, но это был морской паук, он полагал себя опытным. Он хотел попроще пояснить юному капитану и неумехе рулевому, куда именно надо плыть. Прицелься носом корабля точно на север – и иди, – вот что он имел в виду.
– Чем хорош север? – насторожился Эгра. – Говорят, там холодно. И солнце блеклое. Птицы оттуда улетают всякий раз по осени, потому что им не нравится жить в холоде.
– Птицы возвращаются каждую весну на север, потому что им нравится там! – возмутился паук. – Ну все наоборот, совсем все!
Кажется, паук очень расстроился, не найдя поддержки у капитана. Отвернулся и тихо сгинул в темноте. Только изредка было видно, как поблескивают его большие ячеистые глаза – он не убежал далеко.