– Хорошо на севере, – Фима поддержал паука. – Просто птицы не ладят с теткой зимой. Она строгая, хоть и хозяйственная. Лесу дает отдых, застилает землю теплыми коврами, вяжет из снега огромные шали, толстенные, и набрасывает на деревья. Даже на самые высокие. Снег – он такой красивый… искристый, переливчатый. Немного похож на жемчуг, только ярче, как будто каждую жемчужинку украсили звездочками.
Выр от удивления замер. Он никогда не видел снега и не знал даже, что такое чудо бывает на свете! От братьев он слышал, что на севере ужасно холодно и выру там делать совершенно нечего. «Мы никогда там не бываем, даже самые крупные из нас», – говорили братья. Вспомнив эти слова, Эгра гордо встопорщил усы. Он – капитан и первооткрыватель! И «никогда» – это скала, которой он больше не позволит разбивать свои мечты!
– Мы идем на север! – уверенно сказал Эгра. Навел оба глаза на стеблях на Фиму. – Тетка зима… я хотел узнать: вежливо ли явиться к ней в гости без приглашения?
– Без приглашения нормально, но без подарка… – смутился Фима. – А что можно подарить ей, я и не соображу. Дед говорил: она любит цветы, но увы, когда холодно, они вянут и гибнут. Зиму это очень огорчает. Она давно хочет украсить дом всего-то одним букетом. На окошко поставить, чтобы уютнее стало. А только не получается даже это.
– Цветы я сделаю, – обрадовался Эгра. – Из янтаря сделаю, вот так! И жемчугом украшу, будут вроде – в росе… мы по-честному в гости поплывем, с подарком.
Отплыли рано утром, когда солнце еще касается воды. Лучи лежали на самой поверхности алой сетью и ловили пену мелких волн, чтобы выкрасить драгоценной багряной краской. К сожалению, толком рассмотреть эту красоту не удалось. Паук так сладко спал, что не отозвался даже на прямой приказ капитана Эгры! Выр удивился, но когда присмотрелся к парусу внимательнее, решил не беспокоить обитателя каюты на верхушке мачты.
Потому что ни у одного иного корабля точно нет такого великолепного паруса! За ночь паук сплел еще один слой, увеличил толщину паруса, чтобы он мог выдержать даже сильный шторм. А еще паук начал намечать по парусу узор и украшать его кусочками янтаря. Выр сразу догадался: точно так выглядит звездное небо! Каждый янтарик – звезда. Одни помельче, другие покрупнее, одни почти бесцветные, другие яркие и нарядные…
Фима тоже рассматривал парус с интересом. Первый раз ему пришлось самому разворачивать полотнище и крепить, и ловить ветер. Пытаться припомнить, куда ночью указывал паук и как правильно задать курс на север. В лесу Фима мог указать север всегда и точно: по мху на стволах, более густому и пушистому именно на северной стороне. По многим признакам. Он – лесовик, и дома уж всяко найдет любую дорогу и самую неприметную тропку. Но в море…
– Эгра, ты умеешь выбирать курс? – уточнил Фима, закончив работу с парусом.
– Все выры понимают в течениях и не ошибаются в направлении, пока их хвост омывает соленая вода, – не без гордости отозвался Эгра. – Ты верно задал курс. Мы идем точно на север, к тетке зиме в гости!
Вообще-то есть такое правило у взрослых, опытных капитанов: прежде, чем громко объявлять планы, следует хорошенько все обдумать. А еще важно учесть, кто может тебя услышать и надо ли ему знать так много. Вот хотя бы волна, еще недавно – большая, имевшая пенный гребень. Она спряталась среди других волн и затаилась. Но, увы, она не попыталась хоть немного изменить поведение. Наоборот: задумала отомстить капитану Эгре, лишившему её и перламутрового гребня, и любимой игрушки – кораблика… Да, она уже окончательно себя убедила: это её кораблик, только её и ничей больше! Значит, капитан обидел дважды и дважды заслужил жестокого возмездия. Но как ему навредить, не имея прежней силы? Волна огорченно зашипела и скользнула прочь.
– Подъем, вставай вперед салаг! – скомандовал себе паук… и огорченно смолк.
Разве легко признать, что ты проспал отплытие? Ты, опытный моряк, самый полезный в команде и самый умный.
Паук забегал по парусу, ревниво дергая канаты и проверяя, верно ли все сделано. Фима снизу глядел и вжимал голову в плечи. Ему не хотелось снова услышать «салага» и далее в подробностях – насколько он не прав…
– В целом посредственно, – нехотя буркнул паук. – Но сойдет. Конечно, если бы я ставил парус, мы шли бы гораздо быстрее.
– Очень красивый узор звездного неба, – осторожно похвалил Фима. – И капитану понравился.
Паук ненадолго замер в самой середине паруса. Метнулся вверх, в свою каюту, сплетенную из паутины – и затих там. Надолго.
– Ты смеешься, салага? – спросил паук очень нескоро. Он выговаривал слова самым своим скрипучим и угрожающим тоном. – Между прочим, я смертельно ядовит! Я не прощаю обид. Сейчас наточу когти, готовься и знай: наточу и пронжу тебя! Пронзю… Пронизаю?
Окончательно запутавшись в том, как правильнее и главное – страшнее – сказать столь сложное слово, паук замолчал, выразительно лязгая когтями. Фима покосился на черпак: а не накрыть ли паука¸ когда тот спустится? Это невежливо, но кому же хочется быть укушенным? Он – лесовик, ему не так опасны яды, как обычным людям. Опять же, он бы ощутил в пауке вред, он умеет. Но все же когти лязгают очень опасно. Они такие длинные, острые – как клинки. И вид у паука решительный.
– Ты не ядовит, – булькнул Эгра, поднимаясь из воды у самого борта. – Что за поведение, угрожать друзьям! Я нырял, искал сочную морскую капусту, а ты… ну врать-то зачем?
– Откуда вам известно, что я не ядовит? Кто проболтался? Болотница? – расстроился паук, выбрался из каюты и сбежал на палубу. – Ужасно… Трагично! Кто станет ценить впередсмотрящего, если он не годен для боя? Вот на «Звезде» меня и…
Паук резко оборвал себя на полуслове, закрепил свежие нити паутины на самых сочных лентах водорослей, называемых морской капустой, и умчался обратно в каюту. Оттуда он молча стал подтягивать водоросли вверх, не показываясь более наружу.
– Кажется, «Звезда» не затонула в шторм, – тихим шепотом предположил Фима. – Его обидели на том корабле, как думаешь?
Эгра согласно качнул усами. Вытянул вверх оба глаза на стеблях и задумался. Он – капитан, и у него на корабле такой непорядок! Впередсмотрящий упал духом и даже начал врать… Он не ядовит, но сам отравился своим же обманом. Врать – очень опасно!
– Я бы не принял в команду ядовитого паука, – строго сказал Эгра. – Никогда, вот так. Нам не нужны злодеи. И если я и Фима видим, что парус очень красивый, мы так и говорим. Потому что вруны нам тоже не нужны, вот так! Вылезай и завтракай на палубе. Нет у тебя повода для обид.
– Тот, кто вам сказал, что я не ядовит, сам врун, – обреченно буркнул паук.
– Мне никто не говорил, я сам догадался, и… – начал Эгра.
– Я очень ядовитый! Ужасно опасный. Лучший в фехтовании и отменно злой!
Эгра немного помолчал, виновато повел усами. Глянул на Фиму, тот кивнул, отошел подальше на корму и сел там.
– Хорошо. Ты ядовитый. И ужасно опасный. Спускайся. Спокойно завтракай, никто не тронет твою капусту, мы же не хотим быть укушенными. Я даже посижу в сторонке, на корме, – сказал лесовик.
– На «Звезде» меня боялись, – жалобно и тихо сообщил паук, спускаясь по парусу. – Я всех держал в жутком страхе. Я добавил себе в спинной узор полоску из янтарной краски, чтобы стать крестоносцем. Они ужасно ядовитые. Но вы-то мою спину уже видели, краску я давно не подновлял, не было янтаря… Я должен был догадаться. Вам правда не важно, есть ли у меня яд?
– Нам важно, что яда нет, – заверил Эгра. – Ты опытный моряк, ты звездное небо знаешь и помог победить волну. Ты выбрал курс на север! Ты нам нравишься. И парус с узором нам нравится. Честно.
Паук молча рвал когтями ленты водорослей и перетирал их жвалами. Заодно с завтраком он, видимо, переваривал и новости. Можно быть неядовитым и уважаемым… Пойди привыкни к подобному, если вся прежняя жизнь указывала: без яда нет страха, а без страха нет уважения. А без уважения нет места на корабле для тебя, даже очень смелого и влюбленного в море.
– Все равно знайте: я и без яда опасен, – строго сказал паук.
Доел порцию морской капусты и убежал в свою каюту, сплетенную из паутины.
Если вас обижали плохие люди, потом даже очень хорошим трудно поверить. Так подумал Фима, о чем-то похожем ему не раз толковал дед. Звучало непонятно, потому что самого Фиму никто в лесу не обижал. Даже когда он заслуживал наказания, его жалели и оберегали. Более того: Эгра, которому пришлось из-за каприза друга лазать по зарослям ежевики, все простил и не рассердился. Хотя Эгру как раз обижали в семье, и не раз.
– Почему он не верит нам? – тихо, одними губами, спросил Фима.
Эгра дрогнул бровными отростками – у выров они подвижные и кустистые. Ими удобно двигать, обозначая недоумение, огорчение и даже гнев. На сей раз Эгра задумался. Довольно долго молчал, потом наконец свел две руки в горсть и показал размер паука. Тот был довольно крупным для своего вида, У Фимы он занимал бы всю ладонь и опирался лапами о кончики пальцев и запястье. Лесовик улыбнулся: он понял, что Эгра не сказал вслух. Паук – самый маленький на корабле. Когда ты мал, не все захотят увидеть и оценить по заслугам твой ум и твой опыт. Может статься, паук сплел каюту на верхушке мачты, чтобы быть хоть там – выше всех?
Фима еще немного подумал, пока капитан Эгра суетился и готовил завтрак для себя и для друга. Сытый и довольный Фима устроился без спешки перебирать осколки янтаря, ненужные для вытачивания имени корабля. Эгра тоже выбрался из воды – а он часто плыл рядом с бортом или нырял на самое дно – и лег рядом на палубу, всеми шестью руками, клешнями и усами обрабатывая кусочки. Даже у мелких выров панцирь тверд настолько, что об его кромку можно стачивать янтарь, а на ровных участках брюха – полировать его.
– Вот так, молодец я, правда? – раззадорился Эгра и виновато повел усами, сделал себе замечание: – Нехорошо хвастаться. Фима, а ты чем занят? Ты так основательно взялся полировать камень о мой хвост…