— Ты побудь на улице, — попросил его Ван Юй. — Луна так хороша, и пионы расцвели, а мы посидим еще немного.
Согласился Феникс и улетел.
Раньше Ин-чжу ждала рассвета, и он долго не наступал, а сейчас небо быстро посветлело, исчезла луна, и опять прилетел Феникс.
— Лети, Феникс, обратно. Будь тут кирпич вместо подушки и небо вместо одеяла, я все равно не вернусь в дом к отчиму, — сказала Ин-чжу.
Согласился Феникс и улетел. А Ван Юй и Ин-чжу собрали свои вещи и хотели было убежать в другую деревню, как вдруг в дом вошли мужчина и женщина. Ван Юй тут же узнал их — это были те самые влюбленные, которых он видел ночью у себя в саду. Женщина была настоящей красавицей. На мужчине был ослепительно яркий, разноцветный наряд. Ван Юй и Ин-чжу даже привстали от удивления, а женщина обратилась к Ван Юю:
— Ты много лет ухаживал за мной, и вот сегодня я пришла проститься с тобой.
Ван Юй недоумевал, ведь раньше он никогда не видел эту женщину, как же он мог ухаживать за ней. Сомнение закралось в его сердце.
— Я дам тебе три плоских камня, — сказал мужчина, — поставь их в виде больших ворот, заходи туда и бери, что понравится, только помни хорошенько: как войдешь — не произноси ни слова.
С этими словами он протянул Ван Юю три темных камня, блестящих и гладких. Не успел юноша слова сказать, как мужчина и женщина исчезли.
Ван Юй и Ин-чжу вышли за ворота, но и там ничего не увидели. Только в небе сверкнули два расписных паланкина, окруженные множеством птиц, а через мгновение и они исчезли. Близился рассвет. Ван Юй и Ин-чжу побежали в сад, смотрят, а самого большого куста пионов нет. Понял тут Ван Юй, что женщина и была самым красивым и высоким пионом в его саду, а мужчина — Фениксом.
Поставил Ван Юй три камня, и выросли перед ним высокие ворота. Вошел, а там — налево лежит золото, направо — серебро, дальше — медь, железо, изумрудная яшма и драгоценные каменья. Чего только там не было! Взял Ван Юй горсточку серебра и вышел, а на земле по-прежнему лежат три камня. Ин-чжу с нетерпением ждала его. Увидела она, что Ван Юй принес серебро, удивилась и обрадовалась. Пошел Ван Юй в дом к Ин-чжу и отдал серебро отчиму. Тот взял серебро и согласился отдать Ин-чжу.
С тех пор Ин-чжу и Ван Юй стали жить вместе. Жили они дружно. Ван Юй усердно работал в саду, а Ин-чжу разводила огонь и готовила ему пищу.
Однажды в дом к Ван Юю пришли мать и отчим Ин-чжу. Не успел отчим сесть, как сразу же заговорил о том, что хочет получить еще серебра. Достал Ван Юй свои камни, поставил их, и сразу же появились большие ворота. Ван Юй и говорит отчиму:
— Войди в ворота и бери все, что понравится, только ни слова не произноси.
Отчим вошел в ворота, выбрал большой слиток золота, вынес его, положил и говорит жене:
— Теперь давай войдем вместе, так мы сможем унести гораздо больше золота.
Вошли они в ворота вдвоем. Опять взял отчим большой слиток золота. И вдруг видит, что у жены в руках медь. Заволновался, забыл о словах Ван Юя и как крикнет:
— Да это же медь!
Только произнес он это, как стало совсем темно и вокруг выросли каменные стены.
Ван Юй и Ин-чжу увидели, как рухнули ворота, три камня исчезли, и лишь где-то вдалеке гулко отозвалось эхо. Перепугались они, а вскоре узнали, что рухнула большая гора, где-то на северо-западе.
С тех пор отчим и мать Ин-чжу больше не появлялись, и никто не знал, где они.
Золотая птица
Случилось это в прежние времена. К югу от города Куньмина жила одна семья по фамилии Ша — трое братьев и старенькая мать. Старшего звали Ша Исянь — Ша Мудрый, среднего — Ша Ичжэнь — Ша Правдивый, а младшего — Ша Идэ — Ша Добродетельный. Трое братьев были сапожниками, трудились изо всех сил, но ели не досыта, одевались не тепло.
И вот как-то раз в один из годов зарядил на много месяцев мелкий дождик, тонкий, словно хлопковые нити. Остались трое братьев без работы, незачем им крышку котла открывать — пусто в нем, вся семья голодная сидит. Изголодались за день, а ночью им всем приснился одинаковый сон. Утром встали, Ша Исянь и говорит:
— Этой ночью приснился мне удивительный сон. Видел я, как прилетела золотая птица, вся золотыми лучами сверкает. Куда золотой луч упадет, там все новым делается. Упал золотой луч на наш дом, тотчас он стал как новый. Упал золотой луч на нашу маму — и опять она молодая, попал золотой луч в комнату, стол, стулья, скамейки — все стало новым. Наша рваная одежда превратилась в новую, мушмула у нас во дворике вся желтыми плодами покрылась. У ворот множество людей стоят, все в новой одежде, и нас зовут. А мы-то вовсю стараемся, туфли шьем, торопимся, спешим, да на всех успеть не можем. От радости у нас и рты не закрываются, от радости-то я и проснулся.
Раскрыла мать широко глаза, сына слушает.
— Ха-ха, — засмеялся тут Ша Ичжэнь, прервал старшего, — и я во сне точь-в-точь то же самое видел.
— Вот дивно, мама! Я ясно-ясно помню, и мне золотая птица привиделась. Когда она над нашей крышей пролетала, крыльями хлопала, — сказал Ша Идэ.
Заморгала тут мать глазами и говорит:
— О боже, я ведь тоже такой сон видела. Все в новом платье, чаны рисом полны, на плите масло стоит, соль — всего полно. Куча хвороста до самого карниза поднялась, а чашки в доме все фарфоровые. Пошла я по воду, а вода из колодца сама в ведра бежит. А еще каждый из вас по мудрой жене в дом привел.
— Э, непременно золотая птица прилетит, раз уж мы ее все видели, — сказал средний сын Ша Ичжэнь.
— Вот хорошо, если бы золотая птица прилетела, — подхватил старший, Ша Исянь.
— Это доброе предзнаменование, — сказала матушка, — золотая птица непременно прилетит, и на что ее луч упадет, то все новым сделается.
— Мама, а ведь мы можем пойти искать ее туда, откуда она прилетела, — добавил младший, Ша Идэ.
— Кто знает, как далеко придется бежать за ней, все туфли, что у нас есть, износить можно, а уверенности нет, что отыщешь золотую птицу. Раз уж она прилетала, так и снова прилетит. Спокойно ждите ее, — сказал средний брат Ша Ичжэнь.
— Ну а если и вправду удастся найти ее, как было бы хорошо! — воскликнул старший брат Ша Исянь.
— Чем от голода помирать, идите уж! Старший не найдет, средний пойдет, второй не найдет, младший пойдет. Если есть на свете золотая птица, то ее можно отыскать, — решила мать.
— Работы никакой все равно нет, так что я пойду, — сказал старший из братьев.
Обрадовалась мать, пошла к соседям слева, заняла немного рисовой муки, сварила жидкой болтушки, чтоб он поел, да еще приготовила несколько лепешек ему в дорогу. Взял старший брат сапожный нож да молоток, простился с матерью и пошел в ту сторону, откуда во сне птица прилетала.
Миновала уже седьмая джума[27], как старший брат из дома вышел, подошел он к развилке. Видит — у дороги старушка спит. Приблизился к ней Ша Исянь и спрашивает:
— Тетушка, чтобы золотую птицу отыскать, по какой дороге идти надо?
Встряхнулась старуха разок, приоткрыла левый глаз и говорит:
— Влево пойдешь — к горе сокровищ попадешь, вправо пойдешь — к казенным амбарам попадешь. А коли хочешь отыскать золотую птицу — по средней дороге отправляйся.
Поблагодарил Ша Исянь старуху, только собрался ногу поднять, в путь отправиться, видит — распрямила старуха спину, села, а туфли-то у нее с ноги совсем свалились. Ша Исянь и говорит ей:
— Почтенная матушка! Дайте я вам помогу туфли надеть.
Кивнула старушка головой и подала свои туфли Ша Исяню. Надел ей юноша туфли, поднялся, собрался дальше идти, а старуха оба глаза раскрыла, оглядела Ша Исяня и замотала головой:
— Не ходи-ка лучше! На средней дороге гора на горе громоздится, в горах удавы да змеи кишмя кишат, всюду тигры да волки рыскают.
Замотал Ша Исянь головой, засмеялся:
— Я по материнскому наказу птицу искать пошел, река мне встретится — переплыву, гора попадется — перевалю.
— Ну, ладно! Запомни только хорошенько: тигр появится — за ним иди, змея проползет — за ней ползи, люди окликать будут — не отвечай, горы закачаются, земля завоет — никогда назад не оборачивайся.
Поблагодарил Ша Исянь старушку и пошел по средней дороге.
Еще семь раз миновала джума, и подошел он к подножию огромной горы. Гора-то! Вверх идет — вершины не видать, лес на ней густой-прегустой. Полез на нее Ша Исянь, целую неделю взбирался, а дошел только до середины склона. Вдруг слышит — женщина какая-то у него за спиной кричит:
— Ша Исянь, Ша Исянь!..
Помнил юноша наказ матушки, не издал ни звука, тогда и голос где-то вдали постепенно смолк. Вторую неделю Ша Исянь вверх лезет, гора вся старыми деревьями заросла, густыми да толстыми, под ногами повсюду лианы колючие. Пройдешь сто шагов, пройдешь тысячу, одежда на тебе вся колючками изорвана, ноги все насквозь проколоты. Ползет Ша Исянь вверх, боль терпит. Змеи ядовитые с деревьев головы свешивают, тигры впереди ревут. Бьется сердце у Ша Исяня, бин-бан, колотится. Сбоку вдруг выполз огромный змей-удав, глаза, словно два фонаря, горят, сам толстый, как бадья для воды, злобно так пасть свою разевает. От страха у Ша Исяня ноги ватными сделались. Вдруг слышит еще за спиной грохот, гремит так, что горы качаются, земля ходуном ходит. Задрожал Ша Исянь со страху, забыл наказ старой тетушки, повернул голову, глянул, а в глазах только пелена темная. Вмиг превратился он сам в глыбу каменную.
Как ушел Ша Исянь из дому, мать его каждый день вдаль смотрит. Проглядела одну неделю, две… двадцать раз уже миновала джума, а не видать Ша Исяня, не идет домой. Пошла мать к соседям справа, заняла немного рисовой муки, сварила жиденькой болтушки, дала поесть среднему сыну Ша Ичжэню, приготовила несколько лепешек ему в дорогу.
— Иди, — сказала Ша Ичжэню матушка, — отыщи золотую птицу и своего старшего брата!
Не стал брать Ша Ичжэнь с собой сапожный инструмент, прихватил только лепешки да все туфли, что дома были, попрощался с матерью и пошел туда, откуда золотая птица прилетала.