вшись случайной встрече и желая отвести душу, он принялся с жаром допытывать приятеля:
– Ба, да тебя просто не узнать! На тебе лица нет, и глаза совсем потускнели. Уж не стряслось ли беды какой?
– Увы, – грустно отвечал тот, отводя глаза в сторону, – со мной такое случается, когда…
– Да как же ты можешь об этом спокойно говорить? Нужно немедля обратиться к нашему знаменитому лекарю. Любую хворь важно вовремя упредить, – и словоохотливый синьор еще долго распинался о болезнях, не давая раскрыть рта своему знакомому. – А скажи-ка, любезнейший друг, давно ли ты замечаешь за собой такие странные перемены в настроении?
– Всякий раз, как я вижу твою самодовольную физиономию. От великого огорчения при встрече с тобой мне становится не мил весь белый свет.
Лежебока и солнце
– Вставай же, наконец, соня! – в сердцах сказал крестьянин сыну. – Солнце уже давно взошло. Не стыдно ли тебе так долго валяться в постели? Эх ты, лежебока!
– Почто ты коришь и попрекаешь меня солнцем? – недоумевал парень, сладко позевывая. – У светила забот поболе, да и путь за день подлиннее. Вот оно и торопится встать спозаранку. Мой же путь вокруг дома невелик, а потому не беда, если я вздремну лишний часок.
Устав обязывает
Известно, что в определенное время года монахам надлежит строго блюсти пост. В такие дни монастырский устав запрещает им употреблять мясо и любую другую жирную пищу. Правда, когда монахи находятся в пути или промышляют милостыней, то в порядке исключения им не возбраняется питаться всем, что судьба ниспошлет.
Находясь как-то в пути по своим монастырским делам, два монаха забрели передохнуть и закусить с дороги на постоялый двор, где случай их свел с проезжим купцом.
Хозяин постоялого двора был так беден, что ничего не мог предложить гостям, кроме жалкой худосочной курицы величиной не более голубя.
Когда курица была готова, хозяин снял ее с вертела и подал на стол целиком, надеясь, что сотрапезники сами поделят ее поровну между собой.
Взглянув на жареного куренка и тут же смекнув, что его едва хватит на одного едока, хитрый купчишка сказал, обращаясь к монахам:
– Сдается мне, святая братия, что ныне самый разгар великого поста. Не так ли? Не хочу, чтоб из-за меня вы нарушали закон. Так уж и быть, возьму на себя грех и избавлю вас от куренка.
Монахам ничего другого не осталось, как согласиться с пройдохой. Они не стали вдаваться в тонкости и объяснять купцу, что для странствующих монахов возможны некоторые поблажки.
Купчина уплел с превеликим удовольствием целую курицу и обглодал все косточки, а его двум сотрапезникам пришлось довольствоваться ломтем хлеба и куском сыра.
После трапезы все трое отправились в путь. Монахи шли пешком по бедности, а купец из-за своей скупости. Отмахали они немало, пока не оказались перед широкой рекой, преградившей им путь.
По обычаю былых времен самый рослый и молодой из монахов, который был бос, взвалил себе на спину толстого купца и понес его вброд через реку.
Но дойдя до середины брода, монах вдруг вспомнил о строгих предписаниях монастырского устава и остановился в недоумении. Сгибаясь под тяжестью ноши, он поднял кверху голову и спросил у купца, удобно сидевшего на закорках с башмаками и дорожным мешком в руках:
– Скажи-ка, любезный! Уж нет ли при тебе денег?
– Что за глупый вопрос! – подивился тот. – Пора бы тебе, братец, знать, что ни один уважающий себя купец никогда не отправится в дальний путь без денег.
– Очень сожалею! – сказал монах. – Но наш устав запрещает нам носить при себе деньги.
И с этими словами он сбросил купца в воду. Вымокнув до нитки, весь красный от стыда и досады, плутоватый купец был вынужден согласиться, что досталось ему поделом от монахов за давешнюю уловку с курицей.
Богач и бедняк
Жил-был бедный ремесленник. Поработав в мастерской, он, случалось, навещал богатого синьора, жившего неподалеку.
Ремесленник стучал в дверь, осторожно входил и, оказавшись в богатых покоях перед знатным господином, снимал шляпу и отвешивал почтительный поклон.
– Что тебе, братец, от меня надобно? – спросил его однажды хозяин дома. – Вижу, как ты то и дело приходишь меня навестить, отвешиваешь поклон, а затем молча уходишь ни с чем. Коли ты нуждаешься в чем-нибудь, то сделай милость, проси, не стесняйся!
– Благодарю вас, ваша светлость, – с почтением ответил ремесленник. – Я прихожу к вам, чтобы отвести душу и посмотреть, как живет богатый человек. Такую роскошь можем себе позволить только мы, простолюдины. К сожалению, вы, знатные синьоры, лишены этой благодати и вам негде отвести душу, ибо вокруг вас обитают одни только бедняки, вроде меня.
Мельник и осел
Как-то в кругу друзей один знатный синьор, прослывший книгочеем и занимательным рассказчиком, принялся с жаром доказывать, что ему, мол, не раз приходилось ранее жить в этом мире. Дабы придать больший вес своим словам, он даже сослался на известное высказывание древнего мудреца и ученого Пифагора.
Но один из друзей то и дело подтрунивал над рассказчиком, вставляя язвительные замечания, и мешал закончить повествование.
Вконец рассердившись, почитатель древней философии решил урезонить насмешника и заявил:
– В доказательство моей правоты припоминаю, что в ту далекую пору ты, невежа, был простым мельником.
Эти слова явно задели приятеля за живое, но он был не из тех, кого надобно тянуть за язык.
– Да кто же с тобой спорит? Ты, как всегда, совершенно прав, – ответил он. – Мне ли не помнить, что в те времена именно ты, дружище, был тем самым ослом, что возил мешки с зерном на мою мельницу.
Сто за одно
В субботний день священник отправился благословлять своих прихожан и собирать пожертвования на строительство храма. Под вечер забрел он в дом к местному художнику.
Поднявшись к нему в мастерскую, священник принялся с таким усердием размахивать кропилом со святой водой, что замочил листы с рисунками для предстоящих фресковых росписей.
Видя, что работа испорчена, художник не на шутку рассердился. Дабы замять свою оплошность, священник принялся его успокаивать:
– Не гневись, сын мой, таков обычай! И я поступаю так, как повелевает мне долг, ибо знаю, что тем самым творю доброе дело. Всяк, поступающий праведно, должен с надеждой уповать на слова Всевышнего: «За каждое доброе деяние на земле да вознаградит нас небо сторицей!» Сто за одно! Запомни эти слова и не серчай.
Художник подождал, пока словоохотливый проповедник выйдет из мастерской, а затем подбежал к окну.
Видя, что священник выходит на улицу, он вылил ему на голову целое ведро воды.
– Принимай, святой отец! – прокричал художник из окна. – Вот тебе вознаграждение сторицей с неба за испорченные рисунки! Сто за одно!
О живописи(дается в сокращении)
Перевод А. Губера,
1938 г.
Является ли живопись наукой или нет. Никакое человеческое исследование не может быть названо истинной наукой, если оно не проходит через математические доказательства. И если ты скажешь, что науки, которые начинаются и кончаются в душе, обладают истиной, то этого нельзя допустить и следует отрицать по многим основаниям. И прежде всего потому, что в таких умозрительных рассуждениях отсутствует опыт, без которого ни в чем не может быть достоверности.
Пример и отличие живописи от поэзии. Между воображением и действительностью существует такое же отношение, как между тенью и отбрасывающим эту тень телом; и то же самое отношение существует между поэзией и живописью. Ведь поэзия вкладывает свои вещи в воображение письмен, а живопись ставит вещи реально перед глазом, так что глаз получает их образы не иначе, как если бы они были природными.
На что распространяется наука живописи. Наука живописи распространяется на все цвета поверхностей и на фигуры одетого ими тела, на их близость и отдаленность с соответствующими степенями уменьшения в зависимости от степеней расстояния. Эта наука – мать перспективы, то есть учения о зрительных линиях. Эта перспектива делится на три части. Первая из них содержит только очертания тел; вторая трактует об уменьшении цветов на различных расстояниях; третья – об утере отчетливости тел на разных расстояниях. Но первую, которая распространяется только на очертания и границы тел, называют рисунком, то есть изображением фигуры какого-либо тела. Из нее исходит другая наука, которая распространяется на тень и свет, или, лучше сказать, на светлое и темное; эта наука требует многих рассуждений. Наука же о зрительных линиях породила науку астрономии, которая является простой перспективой, так как все это только зрительные линии и сечения пирамид.
Какая наука полезнее и в чем состоит ее полезность. Та наука полезнее, плод которой наиболее поддается сообщению, и также наоборот: менее полезна та, которая менее поддается сообщению.
Живопись в состоянии сообщить свои конечные результаты всем поколениям Вселенной, так как ее конечный результат есть предмет зрительной способности; путь через ухо к общему чувству не тот же самый, что путь через зрение. Поэтому она не нуждается, как письмена, в истолкователях различных языков, а непосредственно удовлетворяет человеческий род не иначе, чем предметы, произведенные природой.
Живопись представляет чувства с большей истинностью и достоверностью творения природы, чем слова или буквы.
Мы же скажем, что более достойна удивления та наука, которая представляет творения творца, то есть творения людей; каковыми являются слова; такова поэзия и подобное ей, что проходит через человеческий язык.
О доступных подражанию науках. Науки, доступные подражанию, таковы, что посредством их ученик сравнивается с творцом и так же производит свой плод. Они полезны для подражателя, но не так превосходны, как те, которые не могут быть оставлены по наследству подобно другим материальным благам. Среди них живопись является первой. Ей не научишь того, кому не позволяет природа, как в математических науках, из которых ученик усваивает столько, сколько учитель ему прочитывает. Ее нельзя копировать, как письмена, где копия столь же ценна, как и оригинал. С нее нельзя получить слепка, как в скульптуре, где отпечаток таков же, как и оригинал в отношении достоинства произведения; она не плодит бесконечного числа детей, как печатные книги. Она одна остается благородной, она одна дарует славу своему творцу и остается ценной и единственной и никогда не порождает детей, равных себе. И этой особенностью она превосходит те науки, которые повсюду оглашаются.