Цыпленок ПоловинкаФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ыл когда-то на свете такой цыпленок, что у него вместо двух лапок — одна, вместо двух крыльев одно, вместо двух ушей одно, а вот ловкости да хитрости ему было не занимать — на десятерых хватило бы.
Встретил он однажды человека, тот ему и говорит:
— Половинка, а Половинка! Не отнесешь ли ты этот кошелек? Кому и куда, я скажу.
Цыпленок Половинка отвечает:
— Как не отнести, отнесу.
И пошел. Идет-идет, далеко ушел, никто на пути не попался. Вдруг, откуда ни возьмись, на дороге лестница.
— Ты куда идешь, Половинка? — спрашивает.
— Кошелек несу в одно место.
— Возьмешь меня с собой?
— Как не взять, возьму.
Много ли, мало ли прошли, остановилась лестница:
— Ах, Половинка, я так притомилась, не могу дальше идти!
Пожалел цыпленок лестницу:
— Полезай ко мне на крыло, понесу тебя.
Недалеко прошел цыпленок, глядь — река.
— Ты куда идешь, Половинка? — спрашивает.
— Кошелек несу в одно место.
— Хочешь, я с тобой пойду?
— Как не хочу, пойдем.
Далеко ушли цыпленок, лестница и река.
— Ох! Я так устала, мочи нет, ноги подкашиваются, — говорит река.
А цыпленок Половинка живой да веселый, будто пути и не было:
— Полезай и ты ко мне на крыло. Я тебя понесу.
Идет себе да идет, устали не знает. Вскоре встречает цыпленок лису.
Лиса тоже спрашивает, куда он идет и не возьмет ли ее с собой. Но отошли подальше, тут и лиса устала, еле ноги волочит. Цыпленок Половинка говорит:
— Полезай ко мне на крыло, я тебя понесу с рекой да с лестницей.
Шли они, шли, видят, дом стоит. А в доме том жил человек, которому кошелек предназначался. Отдал ему цыпленок кошелек, а человек тот был совсем негодный, недобрый: хвать цыпленка и бросил его в колодец. Цыпленок Половинка как закричит:
— Лестница, лестница, слезай да спасай меня!
Прислонилась лесенка к стенке колодца. Цыпленок вылез наверх и не утонул.
Хозяин снова поймал Половинку, открыл печь, где сушился маис, и сунул его в топку. А там горячо! Вот-вот сгорит цыпленок!
— Речка, речка, — зовет Половинка, — слезай да спасай меня!
Слезла речка и залила огонь. Только одна шпора на лапке у цыпленка и обгорела: другой-то лапки у него ведь и так не было. А хозяин опять хвать Половинку и запер в загоне. А как пришел вечер и солнышко закатилось, отнес его в курятник. В курятнике кур да петухов полным-полно, все большие, крепкие.
Набросились они на Половинку и ну его клевать да щипать.
— Лиса, лиса, слезай да пособляй! — зовет цыпленок.
Спрыгнула лиса — всех кур-то и разогнала.
А Половинка хвать у хозяина кошелек и наутек! Раздал он деньги друзьям — лесенке, речке, лисе, и зажили они все вместе дружно и весело.
Красная шапочкаФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ила-была однажды маленькая девочка, и была у нее красная шапочка. Так девочку Красной Шапочкой и звали.
Однажды матушка ее пекла в печи печенье. И говорит она дочке:
— А ну-ка, Красная Шапочка, сходи к бабушке, отнеси ей горшочек масла, горшочек меду да печенья, что я испекла.
Идет Красная Шапочка, цветы рвет. Вдруг встречает волка. Она и не думала, что это волк, за собаку его приняла.
— Куда направилась, Красная Шапочка?
— А вот иду к бабушке. Моя бабушка захворала, несу ей горшочек меду, горшочек масла и печенья, что мама испекла.
И пошла Красная Шапочка дальше.
А волк сделал большой-большой крюк по лесу и туда же — хочет Красную Шапочку подстеречь.
Приходит девочка к бабушке. Тук-тук — стучится в дверь.
— Это я, Красная Шапочка. Принесла тебе горшочек меду, горшочек масла и печенья, что мама испекла.
А бабушка в постели лежит. Говорит она Красной Шапочке:
— Сунь ручонку в щелку, подними защелку! Дверь и откроется.
Открыла дверь Красная Шапочка и вошла.
— Смотри-ка, бабушка, вот тебе горшочек меду, горшочек масла и печенья, что мама испекла.
Бабушка ей отвечает:
— Милая ты моя девочка! Поставь-ка гостинцы на поставец да иди ко мне.
Подошла к ней Красная Шапочка, приголубила бабушку и говорит:
— Я пойду, бабушка, погуляю-поиграю, а там и опять загляну, тебя повидаю.
Ушла она, а волк тут как тут. Тук-тук — стучится в дверь.
Бабушка отзывается:
— Сунь ручонку в щелку, подними защелку! Дверь и откроется.
Волк вошел да как бросится на бабушку! Проглотил ее и улегся в постель.
Немного времени прошло, Красная Шапочка обратно идет. Тук-тук — стучится в дверь, а волк отзывается:
— Сунь ручонку в щелку, подними защелку! Дверь и откроется.
Мягким, тонким голосом говорит, чтоб девочка его не узнала.
Входит Красная Шапочка, несет бабушке колбаски из кладовки.
— Положи сперва колбаски на стол, девочка, потом свари их в котелке да иди ко мне.
Вот подошла Красная Шапочка, хочет бабушку приласкать, только дивится на нее:
— Бабушка, а почему у тебя такие большие ушки?
— А это чтоб тебя получше расслышать, дитя мое, чтоб тебя получше расслышать.
— Бабушка, а почему у тебя такие большие зубки?
— А это чтоб тебя лучше съесть, дитя мое, чтоб тебя лучше съесть!
Съел волк сперва колбаски вареные. А девочка говорит:
— Пусти меня, бабушка. Я поиграю-погуляю, а там и опять загляну, тебя повидаю.
Не поверил волк Красной Шапочке, привязал ее бабушкиной ниткой за ногу и держит за конец, чтоб далеко не убежала.
А Красная Шапочка вышла, нитку оборвала да на дерево влезла. Волк дерг нитку — никого! Побежал за девочкой, а на дерево забраться не может.
Тут идут дровосеки дерево рубить. Поймали волка, зарубили его — и бабушку спасли, и Красную Шапочку с дерева сняли.
А на крыше бабушкиного дома вороны сидели. Они как закаркают:
Кар-кар!
Кости в яму, шкуру на базар!
Кот, петух и серпФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ил-был бедный мельник. Умер он, а своим сыновьям ничего путного в наследство не оставил, потому что все его имущество было кот, петух да серп. Вы скажете, а чья же мельница, а чей же осел? Мельница господская, а осел, тот умер раньше самого мельника.
Сыновей было у мельника трое. Возвращаются они с похорон и думают: что же теперь делать?
— Несчастные мы люди, — говорит старший брат — Пьер. — Что ж, давайте отцовское наследство делить на троих, хоть оно и маловато. А там пустимся искать удачи по белу свету. Пойдем кто куда, а ровно через год и один день встретимся. Согласны?
— Пусть так и будет, делать нечего, — говорят ему меньшие братья. — Дели наследство, ты старший.
— Ну, ладно. Ты, Жан, бери петуха. Ты, Жак, бери серп, а мне кот остается.
И отправились братья в дальние края — счастье искать. Жан шагает с петухом, велит ему не отставать. Жак — с серпом под мышкой. А Пьер, старший мельников сын, кликнул кота и тоже пошел в путь-дорогу.
Сперва шли братья вместе. А у перекрестка обнялись и расстались. Отправились дальше поодиночке — один с котом, другой с серпом, третий с петухом.
Много дней прошагал Пьер, в неведомое королевство зашел. Смотрит, у королевского дворца людей видимо-невидимо, у каждого в руках здоровенная палка. С этакой-то палкой они за мышами гоняются, колотят их, да только все впустую: оказывается, уж полгода как воюют, а всего четырех мышей и пристукнули. Смотрит Пьер на них, удивляется. Тут, откуда ни возьмись, выбегает толстая-претолстая мышь. Полсотни охотников с палками кинулись за ней! Рассмеялся Пьер, глядя на такую охоту. Запыхались королевские слуги, злятся, а мышь будто рада. Снует у них промеж ног, словно издевается. Несчастные то и дело друг по другу палками бьют, только мышь никак не зацепят.
Пьер уж вовсю хохотать начал. Остановилось королевское войско; на Пьера смотрят, рассердились. А один и говорит:
— Будь ты на нашем месте, чужеземец, ты бы так не смеялся.
— Почему же?
— Да потому! Не знаешь, видно, каково с мышами-разбойницами воевать, проклятье на них!
— Да мне никакого труда не стоит эту мышь поймать! Глядите-ка!
Выпустил Пьер кота, тот как бросится на мышь, сразу поймал. Взял в зубы и несет хозяину.
— О, боже! Что за зверь такой чудесный! — вскричали королевские слуги, а сами надивиться на кота не могут.
— Этот зверь называется кот. Он всех мышей в вашем королевстве переловить может.
— Кот! Что за кот? А людей он ест?
— Нет, он ест мышей да крыс.
— Тогда пойдем скорее к королю, он будет рад тебя видеть и твоего… Как его звать-то?..
— Кота.
— Кота! Король дорого заплатит за такого зверя. Не робей, проси больше денег.
Пошел Пьер во дворец к королю.
— Говорят, — молвил король, — будто твой зверь за несколько секунд мышь съедает. И будто его можно смело держать на воле, моих подданных он не тронет. Это так?
— Так, ваше величество. И я сейчас же это вам покажу.
А по дворцу прямо на глазах у всех мыши снуют. Пустил Пьер кота, а тот рад поживиться. Цап одну мышь! Цап другую! А там и третью! Всех мышей во дворце живо переловил.
Король прямо остолбенел.
— За сколько ты его мне продашь?
— Нет, ваше величество. Не продам я кота. Не могу с ним расстаться.
— Но он мне нравится! Так нравится, что я за него полкоролевства не пожалею! Продай, говорю!
— Не могу. А впрочем, отдадите мне в жены вашу дочь, тогда дело решено. И я с котом не расстанусь, и вы его заполучите.
Согласился король, делать-то нечего. В тот же день и свадьбу сыграли. Стала королевна Пьеру женой.
Ну, а Жан, средний мельников сын, шел-шел и тоже пришел в неведомое королевство. Приняли его хорошо, только в тот же день на закате смотрит Жан и удивляется — отправляют куда-то с королевского двора огромную колесницу, вороными лошадьми запряженную. Выехала колесница и на восток отправилась.
— Куда это поехала ваша упряжка? — спрашивает Жан у придворных.
— Как куда? Да ты что, не в своем уме? За завтрашним днем, без этого завтрашний день никак не наступит. А в вашей стране разве ночь не кончается?
— Да нет, как же, кончается. Спасибо, что объяснили.
Дождался Жан ночи, лег спать. Проснулся, часы шесть пробили. Удивился Жан: лето, шесть часов утра, а на дворе темным-темно. Вот уж семь пробило, восемь, а все ночь да ночь. Наконец в десять часов слышит: вдалеке колеса скрипят, колесница громыхает, та самая, что вчера уехала за завтрашним днем.
«Э, да тут что-то небывалое, — удивляется Жан. — У них, наверное, о петухах-то и не слыхивали. Вот придет снова ночь, посмотрим».
А ночью посадил Жан петуха на подоконник, окно пошире раскрыл и ждет-дожидается, что будет.
В три часа ночи петух проснулся, затрепыхался, забеспокоился, зашумел да как крикнет: «Ку-ка-ре-ку!» А потом еще раз да еще.
Тут и рассвело. А во дворце-то переполох! Сперва думали, колесница раньше обычного пришла, да потом видят, что она и не появлялась. Что случилось? Кто-то и говорит: как раз перед рассветом в комнате у чужеземца какая-то птица прокричала.
Велел король позвать к себе чужеземца.
— Так это ты рассвет устроил?
— Я, ваше величество. А точней, не я, а вот эта живность, что у меня под мышкой.
— А как эта птица зовется?
— Петух, ваше величество. Крикнет он «кукареку», день его и слушается, сразу приходит.
— А где ж такую птицу диковинную достать? Продай ее мне. Что ни попросишь, все за нее отдам, полкоролевства не пожалею.
— Нет, ваше величество, мой петух не продается. Ни за серебро, ни за золото. Не могу я с ним расстаться. А впрочем, отдадите мне в жены вашу дочь, тогда дело решено. И я с петухом не расстанусь, и вы его заполучите.
— Согласен! Согласен! — обрадовался король.
До чего выгодно сторговались!
В тот же день и свадьбу сыграли. Стала королевна Жану женой.
Ну, а Жак тем временем уж не раз хотел свой серп выбросить. Самая плохая доля из наследства ему досталась. Думал он так, думал, да крепился. Идет своей дорогой, не бросает все же серпа.
Пришел, как и братья, в чужую страну. Видит, стоит дворец тамошнего короля, а вокруг большие пшеничные поля. Ходят по полям крестьяне и зерно с пшеницы палками сшибают. Зерно на землю осыпается, а крестьяне из сил выбиваются, молотят да молотят по колосьям.
Смотрит на них Жак, удивляется, своим глазам не верит. Подошел к полю да серпом-то и принялся пшеницу жать.
— Что за штука у тебя такая? — удивляются крестьяне. — Надо королю рассказать.
Рассказали королю, что за штуку видели у чужеземца. Король и пришел посмотреть на диво дивное. Просит он Жака показать, как серп колосья срезает, а потом и говорит:
— Продай мне твой серп.
— Нет, ваше величество, мой серп не продается. Ни за серебро, ни за золото. Не могу я с ним расстаться. А впрочем, отдадите мне в жены вашу дочь, тогда дело решено. И я с серпом не расстанусь, и вы его заполучите.
— Согласен! Согласен! — обрадовался король.
До чего выгодно сторговались!
В тот же день и свадьбу сыграли. Стала королевна Жаку женой.
А тут как раз год проходит. Ровно через год и один день возвращаются братья домой — Пьер, Жан и Жак. Встретились, обнялись. Каждый и счастлив, и богат, и у людей в почете.
А все почему? Все из-за кота, петуха да серпа, что они от бедного отца-мельника в наследство получили.
Лис-лисенышФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ил-был король, и было у него три сына. Кому престол передать? Вот король и говорит сыновьям:
— Идите-ка вы по белу свету. Кто достанет мне три самых чудных чуда на свете, тому и королевством править. А чудеса эти — белый ворон, чудо-кобылица и чудо-красавица.
Пошли сыновья удачи искать. Много дней идут, видят — дорога раздваивается. Старшие братья договорились идти вместе, а младший один пошел.
Идет горюет да плачет. А дорога тем временем в большой глухой лес свернула. Вдруг — стоит на пути лис-лисеныш. Наклонился королевич к лисенку, хотел его поймать, а лис-лисеныш и говорит:
— Ты куда идешь?
Рассказал королевич.
— Что ж, помогу я тебе добыть три самых чудных чуда на свете, — улыбнулся лис.
И пошли они вместе. Идут, видят: дома стоят. Лис-лисеныш говорит:
— Белый ворон живет у хозяев этого дома. Будет он твой. — И убежал.
Зашел королевич в дом, просится переночевать, утром спрашивает у хозяев, не продадут ли они ему белого ворона.
— Не продадим, — отвечают хозяева. — Приведи нам чудо-кобылицу, на нее белого ворона обменяем, пожалуй.
Ударили на этом по рукам, и пошел королевич искать чудо-кобылицу. А у деревни ждет его лис-лисеныш. Выслушал он рассказ королевича и говорит:
— Ну вот, считай, что белый ворон твой. А чтоб чудо-кобылицу добыть, слушайся меня.
Пошли они дальше. Бредут уж несколько дней и снова подходят к деревне.
— Здесь, — говорит лис-лисеныш, — найдешь чудо-кобылицу.
Расстались они, как и в первый раз, и просится королевич в одном доме на ночлег. Встретили его хорошо, а как уходить поутру, спрашивает королевич хозяев, не отдадут ли они ему чудо-кобылицу. Согласился хозяин.
— Только, — говорит, — взамен добудь для моего старшего сына чудо-красавицу. Приведешь ее, твоя чудо-кобылица.
Королевич обещал и пошел дальше. Выходит из деревни, а там уж его лис-лисеныш дожидается.
— Вот и второе чудо, считай, твое. Теперь на третьем не оплошай, это дело самое трудное.
Идут они дальше. Сколько времени ни прошло, а только стоит на их пути в густом лесу большой дворец, и никого-то во дворце не видать. Лис-лисеныш и говорит королевичу:
— Жди меня через три дня на закате. Здесь живет чудо-красавица, да она заколдована: сидит баюкает чудо-чудовище. На третью ночь в полночь ее украдешь. Иди пока, попроси ночлега на постоялом дворе, что неподалеку, а там и возвращайся ко времени.
Через три дня встречаются они, а лис-лисеныш уж ключ от замка раздобыл. Дает лис-лисеныш ключ королевичу:
— Как пробьет двенадцать, суй ключ в замочную скважину. Да ступай потише, башмаками не греми. Утром снова встретимся.
Сказал и убежал. Ждет королевич своего часа и, как забило в соседней деревне полночь, потихоньку-потихоньку подходит к замку и сует ключ в скважину. Открыл двери, снимает башмаки. Видит, сидит чудо-красавица, самая распрекрасная на свете, а у нее на коленях чудо-чудовище спит. Спит, ничего не слышит. Развязал королевич красавицын передник; в этом переднике они вдвоем чудо-чудовище и перенесли, в кресло уложили, разбудить не разбудили. Тихонько оба к дверям прошагали, вышли крадучись и на два оборота замок заперли. Только не убереглись: звякнул ключ в замке, чудо-чудовище проснулось и ну бушевать! Всю комнату разнесло — как это оно без няньки осталось и выйти наружу не может?
А королевич с чудо-красавицей радуются: она — что на свободе, а он — что добычу последнюю добыл. Всю ночь брели по лесу, а утром глядь — навстречу лис-лисеныш.
— Через несколько дней пойдем с тобой за чудо-кобылицей, — говорит.
Не хочет королевич менять чудо-красавицу на чудо-кобылицу. А лис-лисеныш его утешает:
— И красавица будет твоя. Бери у хозяев чудо-кобылицу, взнуздай ее, садись в седло, а как уезжать, попроси взглянуть на красавицу. Протянет она тебе руку, а ты ее подымай скорей на чудо-кобылицу, шпоры в бока и был таков.
Как сказал лис-лисеныш, все так и вышло. Пустился королевич вскачь с чудо-красавицей, покричали-покричали хозяева, да видят — не догонишь.
Едет королевич туда, где белый ворон живет, а навстречу опять лис-лисеныш.
— Повезло тебе, королевич, теперь слушай меня дальше. Пойдешь за белым вороном, проси к нему клетку, а напоследок зерна ему на дорогу. Отправятся хозяева за зерном, а ты клетку в охапку и бегом!
Так все и вышло. Бросились хозяева за королевичем вдогонку, да куда! Всех увел королевич — и чудо-красавицу, и чудо-кобылицу, и белого ворона.
Увел и в тот же день решил ехать к отцу. А тут снова лис-лисеныш выходит из лесу.
— Послушай еще, — говорит. — По пути у вас будет город, в городе холм. На холме жандармы с колодниками. Колодники-то — братья твои. Будешь мимо них проезжать, не говори ни слова, что бы ни случилось. А то беда!
Обещал королевич так и сделать. Въезжает на холм, видит: жандармы двух колодников ведут. Остановился королевич. Забыл, что лис-лисеныш наказывал, и спрашивает:
— А нельзя их освободить? Я заплачу!
И освободил братьев.
Пошли дальше все вместе: и три брата, и три чуда. Только стали старшие братья младшему завидовать и порешили от брата как ни то избавиться, а чудесами завладеть.
— Давай, — старший брат предлагает, — брата в колодец бросим, а чудо-чудеса себе скорей возьмем.
Так братья и сделали. Домой вернулись и чудо-чудеса с собой привезли.
Лежит королевич на дне колодца. И в колодце темно, и наверху ночь глубокая. Тут, на счастье, лис-лисеныш объявился.
— Не послушался ты меня! Так бы тебе и умереть в колодце. Отсюда не скоро выберешься. Да только я как смогу, так тебе помогу.
Стал лис-лисеныш королевичу еду носить. Каждый день носит. Много ли, мало ли времени так прошло, а однажды лис-лисеныш и говорит:
— Попробую тебя вытащить. Только сбегаю в поле, я там брошенную одежонку присмотрел.
Приносит лис-лисеныш одежонку, бросает королевичу в колодец. Тот оделся и спрашивает:
— А как же ты меня вытащишь? У тебя ни веревки, ни лестницы.
— Не твоя забота, — молвит лис-лисеныш. — Спущу хвост в колодец, а ты тянись да хватайся.
Подпрыгнул королевич, изо всех сил схватился за лисий хвост. Руками и зубами держится, как бы не отпустить. А лис-лисеныш изо всех сил тащит. Тащил-тащил и вытащил.
— Ну вот, — говорит. — Опять тебе повезло. Год и один день просидел ты в колодце. Если на этот раз меня послушаешь, еще повезет. Идем к ручью — умоешься, а то в деревне праздник. Увидят тебя, грязнулю, и арестуют, как бродягу. В деревню придешь, скорей нанимайся в батраки, копи на дальнюю дорогу.
Пошел королевич к ручью, умылся и в деревню зашагал. Там нанялся в работники, долго работал. Наконец заработал денег на дорогу и пустился домой, в путь далекий.
Подходит к отцовскому дому, а навстречу снова лис-лисеныш.
— Иди просись ночевать на конюшнях у отца. Поначалу тебя не узнают, примут, но в дом пускать не захотят. Ты молчи, а как станут жаловаться, что у них белый ворон заболел, умирает, скорей скажи, что ты лекарь и ворона вылечишь.
Так и вышло. Попросил королевич принести ему белого ворона, погладил птицу, она и открыла глаза, задышала.
— Дайте ей зерна, — приказал королевич.
Принесли зерна, ворон поклевал и совсем окреп.
Пустили королевича на постой.
Ночью опять приходит к королевичу лис-лисеныш:
— Теперь тебе надо будет вылечить у них чудо-кобылицу, и она больна.
Вот вечером и говорят королевичу:
— Чудо-кобылица заболела, того и гляди, умрет.
Не хотели оставлять королевича еще на ночь, да он упросил, обещал кобылицу вылечить.
Заходит в стойло, а там кобылица лежит, ноги протянула, не пошевельнется. Погладил он ее, приласкал и позвал:
— Пойдем-ка, подружка!
Кобылица и встала на ноги. Он опять приласкал ее — она заржала.
— Дайте ей сена, — приказал королевич, — кобылица ваша здорова.
Удивились королевские конюшие, доложили королю. Король обрадовался такому гостю, оставили королевича на ночь, принимают его с честью.
А ночью опять приходит к королевичу лис-лисеныш:
— Завтра надобно, чтоб они тебя узнали. Пожалуются, что чудо-красавица больна и врачи ее вылечить не могут, а ты скажи, что, пожалуй, возьмешься за дело.
Вечером приходит королевич на конюшни ночевать, а его не пускают. Говорят, чудо-красавица, невеста старшего королевича, заболела, не могут и свадьбу сыграть.
— А повидать ее можно?
Пошли королю доложить. Испугался король: увидит чудо-красавица такого оборванца — от страха сразу умрет. Старший сын и говорит отцу:
— Пусть его помоют да в мое платье переоденут.
Помыли королевича, одели. Берет королевич чудо-красавицу за руку и молвит:
— Что с вами, барышня? В вашем возрасте радоваться да цвести надо, а не страдать да маяться.
Услыхала чудо-красавица голос знакомый, открыла глаза, вскрикнула и в обморок упала. Король и старшие сыновья испугались, думают, умерла. А чудо-красавица пришла в себя и бросилась младшему сыну на шею.
— Он, — кричит, — он! Он меня от чуда-чудовища спас! Его братья в колодец бросили!
Тут и король сына своего признал. Старших сыновей прогнал, а младшему на следующий день устроил свадьбу с чудо-красавицей. Да такую пышную свадьбу, что вся округа собралась. Гуляли восемь дней и до сих пор вспоминают. А потом, как и было обещано, король престол младшему сыну передал. Стал тот править королевством вместе с женой — чудо-красавицей.
Кровь с молокомФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ила однажды на свете девушка, да такая красавица, что все ее называли Кровь с молоком. Отец с матерью прятали ее от людей, держали взаперти — боялись, как бы кто не украл. Ворота у них всегда были на замке. Уйдет мать куда, а как воротится, обязательно скажет под окном:
Кровь с молоком, а Кровь с молоком!
Открывай ворота,
Я от холоду мертва!
Подойдет дочь к окну, спустит свою косу до самой земли — мать по косе в окно и залезет. Так всегда домой и забиралась, по дочкиной косе.
Поехал однажды на охоту в те места королевич, проезжал мимо их жилья. И слышит под окном:
Кровь с молоком, а Кровь с молоком!
Открывай ворота,
Я от холоду мертва!
Открылось тут окно, выглянула девушка, косу вниз спустила. А сама такая красивая, так и хочется вблизи на нее взглянуть. А как войти? В дом никак не войдешь. Ну, королевич и придумал. В один прекрасный день встал он под окном и говорит, как красавицына мать:
Кровь с молоком, а Кровь с молоком!
Открывай ворота,
Я от холоду мертва!
Девушка и поверила, спустила косу, а он по косе к ней и забрался. Удивилась девушка, что за гость такой?
— Что же ты, несчастный, наделал! Знаешь, что теперь будет?
— Рядом с тобой хоть умру! — отвечает королевич.
Как на беду, тут мать приходит. Кличет свою дочку, как всегда кликала. А Кровь с молоком взяла да и спрятала королевича в апельсин, а уж потом матери косу свою в окно спустила. Испугалась, как бы мать королевича не убила. Мать-то у нее была колдунья. Поднялась мать в комнату:
— Человечьим духом пахнет!
— Никого здесь нет, — отвечает дочь, — да и как кому войти?
— Кто-то тут схоронился, — говорит колдунья, а сама ходит по всем углам, принюхивается: — Человечьим духом пахнет! Дай-ка мне, дочь, поесть!
Только хотела схватить апельсин, где королевич спрятался, а дочка подает ей другой. Съела мать апельсин, так королевич и спасся.
Ушла колдунья, Кровь с молоком выпустила королевича из апельсина.
Спасся-то он спасся, да только не хочет с девушкой расстаться, не может с ней не видаться. Скоро опять подходит к ее окну и говорит, как ее мать говорила:
Кровь с молоком, а Кровь с молоком!
Открывай ворота,
Я от холоду мертва!
Девушка открыла окно, подала ему косу, он и поднялся. Сидят да милуются, пока мать не вернулась. Опять девушка королевича спрятала, на этот раз в орех, а тогда и мать впустила.
Не успела колдунья взобраться в дом, ну принюхиваться:
— Сейчас уж точно! Кто-то здесь прячется!
— Да кому же сюда войти, матушка?
— Человечьим духом пахнет!
Хочет мать съесть тот орех. Кровь с молоком исхитрилась, подсунула ей другой.
Ушла колдунья, выпустила красавица королевича из ореха и велела в третий раз приходить.
Пришел он без страху и в третий раз. Забрался по красавицыной косе в окно, девушка ему и говорит:
— Не будем здесь матери сидеть-дожидаться. Она тебя погубит. Давай вместе убежим.
Спустились они вниз и бегом в конюшню.
— Тут две лошади. Бери, какая потощей, — молвит красавица.
Видит королевич, стоят две лошади: одна тощая, другая добрая. Он и взял какую поглаже.
Девушка его журит:
— Что ты наделал? Лошадь, какая потощей, бежит как забота. А какая подобрей, бежит как ветер. Потощей надо было брать. Забота-то бежит быстрее ветра.
Да ждать некогда. Берет девушка с собой кусок мыла, гребень и катушку ниток. Отправились вместе: красавица в седле, королевич на крупе пристроился, и поскакала лошадь как ветер.
— Как повеет у тебя за ушами, скажи, — велит Кровь с молоком.
— За ушами подуло! — кричит королевич.
— Так я и знала! Мать велела отцу за нами в погоню гнаться.
Бросает она мыло — позади гора выросла, гладкая да скользкая.
А отец — колдун — ехал на лошади, что бежит как забота. Быстро догнал беглецов, да на гору легко не заскочишь. Скользит лошадь, соскальзывает. Вот и вернулся отец домой ни с чем.
А Кровь с молоком говорит королевичу:
— Мать будет ругать отца, он опять в погоню пустится.
Колдунья, и верно, спрашивает мужа:
— Нашел беглецов?
— Да нет. Только гору из мыла и видел, а забраться на нее не смог.
— Ах ты непонятливый! Это они и были. Возвращайся да догоняй.
Снова отец беглецов догоняет, конь у него бежит как забота. Молодец кричит красавице:
— Опять за ушами повеяло.
— Это отец! Брошу-ка я гребень.
Бросила гребень, выросла за ними чащоба из вереска и ежевики. Не может пробраться через чащу отец, вернулся домой ни с чем.
— Догнал ли? — Колдунья спрашивает.
— Нет, только в чащобу заехал, да такую глухую, что в ней и застрял.
— Дурачина ты! Это ж они и были. Ну, на этот раз я их сама догоню.
Села на мужнева коня и быстрей вдогонку.
Увидела ее Кровь с молоком и говорит:
— Мать едет, теперь нам не спастись, разве в реке спрятаться.
Бросила катушку с ниткой — тотчас река по полю легла. Плывет колдунья, плывет, доплыть до берега никак не может.
— Ну, берегись! — кричит. — Обнимется твой суженый с кем другим, и никогда вам больше не видаться! Забудет он тебя!
И уехала восвояси.
— Слышишь, с другими тебе нельзя обниматься, а то забудешь меня, — молвит девушка.
— Ладно, не буду.
Решил тут королевич домой к себе заехать, своих повидать. Родители хотели его обнять, а он не дается:
— Не обнимайте меня!
С усталости прилег королевич и заснул. Тут приезжает в гости его тетка. Увидела племянника, обрадовалась:
— Дайте-ка я его обниму да поцелую.
— Не надо, он спит.
— Нет, обниму да поцелую.
И обняла его. Проснулся королевич, ничего не помнит. Не вернулся к красавице, и осталась она одинешенька.
Стала девушка портняжным ремеслом заниматься да постоялый двор держать. Остановились как-то у нее трое молодцов. Глядят на красавицу, глаз отвести не могут. Один и говорит:
— Вот я к ней проберусь!
А Кровь с молоком услыхала это.
— Что ж, приходи, — молвит. — Пробьет десять вечера, буду тебя ждать.
Пробили часы десять раз, приходит молодец. А она ему из комнаты кричит:
— Закрой-ка внизу дверь!
Пошел молодец дверь закрывать, да только как ни закроет, дверь снова отворяется. Всю ночь у двери на холоду проторчал, прозакрывался.
Утром спозаранку, в пять часов, выходит хозяйка. Увидела молодца, удивилась:
— Ты что же? Так дверь и не закрыл?
Хлоп дверью, она и закрылась.
Собираются снова те трое молодцов, и второй говорит:
— Сегодня я к ней проберусь!
— Что ж, приходи, — откликнулась красавица. — Пробьет десять вечера, буду тебя ждать.
Пробили часы десять раз, приходит молодец. А она ему из комнаты кричит:
— Загаси-ка огонь в печи, я забыла!
Идет он гасить, берет совок, засыпает огонь золой, да чем больше сыплет, тем огонь сильней разгорается. Так всю ночь у печи и проторчал.
В пять утра встает Кровь с молоком, выходит. Увидела внизу молодца у печи, удивилась:
— Ты что же? Так печку и не потушил?
Берет совок, посыпала золы на огонь, огонь и погас.
А третий из тех молодцов был суженый красавицы, тот королевич. И тоже говорит:
— Сегодня я к ней проберусь!
Приходит, как она назначила, в десять часов. Кровь с молоком и просит:
— Вынеси-ка лохань с помоями, а то я забыла. Берет он лохань, идет выносить. Да не за свое дело, видно, взялся: только выплеснет, а лохань снова полная. Так всю ночь на дворе и провел с лоханью в руках.
Спозаранку выходит хозяйка во двор:
— Ты что же? Так помои и не выплеснул? Размахнулась и тут же выплеснула. Встречаются снова трое молодцов и друг другу рассказывают, как что было. Первый говорит:
— Я всю ночь дверь закрывал.
А второй говорит:
— Я всю ночь огонь в печи гасил.
А третий:
— Вам больше моего повезло. Я всю ночь из лохани помои выплескивал.
— Да уж! Здорово нас одурачили!
Отправился королевич домой, так суженую свою в хозяйке и не узнал. Проходит время, и решил он жениться. Пошла его невеста к хозяйке постоялого двора — сшить у нее подвенечный наряд. Сшила ей Кровь с молоком красивый наряд. Пошли жених с невестою венчаться — глядь, все платье превратилось в тряпье да в тесемки, в ветошь да лоскутья.
— Что это у тебя за платье? — удивился королевич. — Не буду на тебе жениться.
Невеста снова бегом к хозяйке. Кровь с молоком опять сшила ей красивый наряд, а на венчанье то же случилось: не платье, а тряпье.
На третий раз королевич сам повел невесту к портнихе за платьем. И сшила Кровь с молоком такое платье, в каком он ее первый раз в жизни увидел, в доме отца с матерью.
Взглянул королевич, сразу вспомнил и платье, и свою суженую. И говорит:
— Вот моя жена, и другой мне не надо.
Жан Заверни-под-рукавФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
одной женщины было три сына, и такие милые, что просто радость глядеть. Но третий, бедняжка, был такой маленький, что и в пригоршне уместился бы. Потому его и звали Жан заверни-под-рукав.
В те времена бедняки так маялись, что и не описать. Столько было всяких войн, что вспахать землю было некогда. Опустели поля: ни зерна, ни хлеба. У господ-то в амбарах запасы были, а мужик-деревенщина питался чем попадя, иной раз и травою.
Бедняжка мать плакала в своей хижине: дети голодны, а накормить их нечем. Кто, кроме матери, поймет такое горе? Детишки голосят — у нее сердце надрывается. «Будь их у меня хоть двое, — думает женщина, — я бы их еще выходила. А с третьим что делать, с ним-то как быть?» И она все плакала да плакала; а горю своему пособить нечем. «Возьму-ка да потеряю его в лесу!»
Но когда задумалась женщина, кого из трех ей лишиться, горько ей стало, и она снова заплакала.
И вот решила она избавиться от младшего. Посылает мать детей в лес и первым двум говорит:
— Пойдите погуляйте в лесу да зайдите подальше. Вот вам горох, сыпьте его по дороге, по гороху дорогу обратно найдете. А Жан заверни-под-рукав пусть остается. Спрячьтесь от него в лесу да там и бросьте.
Так дети и сделали, как мать им сказала. Идут себе, идут, старший горох по пути рассыпает. Зашли далеко, уж еле ноги волочат. Остановились и сели под большим буком. Поели с него орешков, голод утолили. Самый маленький заснул, тут они его, бедняжку, и бросили.
Проснулся Жан заверни-под-рукав, видит, братьев нет. Стал сам искать дорогу — он видел, как старший брат сыпал горошины; по ним и добрался до дому.
Приходит домой, а уж ночь, двери заперты.
— Мамочка, а мамочка! Открой дверь!
Мать бежит, дверь открывает и спрашивает:
— Ты откуда, мой малыш?
Он ей и рассказал, как братья его потеряли и как он нашелся.
Бедняжка был весь мокрехонек. Мать вздохнула горько, развела огонь, отогрела его.
Назавтра снова послала она детей в лес и наказывает: на этот раз чтобы Жан заверни-под-рукав не вернулся!
Послушались ее сыновья, так все и сделали. Оставили братца в большом овраге в глухом лесу.
Жан заверни-под-рукав был хоть и мал, а кричал громко! Звал он, звал свою мать, что послала его, бедного, на погибель. Никто не отозвался, разве только свой крик и слышит. От таких криков и каменное сердце дрогнет.
Плутал малыш по лесу там и сям и выбрался по тропке на луг, где пасся бык Морель. Испугался он, крохотный, такого огромного зверя и спрятался в траве у кучи камней.
А бык Морель пасся себе спокойно, привольно, подошел да вместе с пучком травы и проглотил малыша.
Мать же горемычная ночей не спит, все мается:
— Что я сделала со своим сыночком? Где его теперь искать?
Встала утром, пошла в лес и кричит:
— Жан заверни-под-рукав! Жан заверни-под-рукав! Где ты?
А его нет. Лес огромный, а Жан заверни-под-рукав такой маленький, что и наступишь, не увидишь.
Мать и у травы спрашивала, где сынок, и у можжевельника, и у сосен, и у огромных буков: не прячут ли они ее крошку? Но и трава, и можжевельник, и сосны только стеной стоят, густо сплели ветви и листья. А буки, старые да раскидистые, словно говорят: «Плохая ты мать, малыша нужно было беречь! Смотри, как мы-то бережем свои малые побеги!»
Материнское сердце всякий язык понимает. Наступит она на камень — ей и камень то же говорит; всякая тварь, что по земле ползает, о том же шепчет; и белки, что по ветвям скачут, и воронье, что по соснам каркает, и листья, что по лицу ей хлещут: «Беречь нужно было малыша!»
Так ей душу это и гложет, на сердце давит, великую печаль растравляет. Да нечего делать, возвратилась мать домой одинешенька.
А в тот день быка Мореля хозяин зарезал и выбросил потроха. Подобрался к ним ночью волк и съел, да и Жана заверни-под-рукав проглотил, не заметил. Так и оказался тот у волка в глотке, там и сидит. А волк, овечья гроза, все рыщет по округе да рыщет: нет ли еще чем поживиться? Подкрался к загону для скотины, а из глотки у него Жан заверни-под-рукав как закричит:
— Эй, пастух! Эй, овцы! Берегись! Волк!
Услышал пастух, пустился с собаками за волком в погоню. Еле волк до лесу добрался, побит палкой да собаками покусан. Сколько ни пробует овечкой закусить, а все Жан заверни-под-рукав ему мешает.
От побоев сыт не станешь, только разве ноги протянешь. Совсем волк оголодал. Просит совета у лисы.
— Я, — говорит, — из всех зверей самый несчастный. Засело у меня что-то в глотке и каждый раз, как подберусь к скотине, кричит что есть мочи. Набрасываются на меня пастухи, не дают поесть. Совсем помираю с голоду.
А у лисы все какая-нибудь гадость на уме. Опустила этак голову, глаза закрыла, будто задумалась. Открывает глаза и говорит с умным видом:
— Братец волк, припоминаю такую немочь! Кто-то из вашего рода ею как-то маялся, а кто-то из нашего рода ее вылечил. Не бойся и ты, я тебе в горе пособлю. Ты вот что сделай. Видишь, там два дерева чуть не срослись? Суй между ними шею да зажимай потеснее, как только можешь. Что у тебя там в глотке кричит, то, глядишь, и выскочит.
— Спасибо тебе, лисонька, спасибо, — обрадовался волк, а сам от голода еле на ногах стоит. — Я тебе за совет и помощь добром отплачу.
Залез волк шеей между двух стволов и ну втискиваться, где поуже. Задыхается, а уж обратно выбраться не может. Дернулся изо всех сил — голову-то себе и оторвал. Обрадовалась лиса и убежала в лес. Довольна, что волку гадость сделала.
А Жан заверни-под-рукав тут на волю и вышел. Взобрался на ветку, что касалась земли, и залез на высокий-высокий бук. Только хотел посмотреть, не видать ли дороги до дому, как вдруг подходят трое разбойников и садятся под деревом добычу считать, старые деньги — пистоли да экю:
— Это твое, это его, это мое!
— Нет, мое! — кричит сверху Жан заверни-под-рукав.
Разбойник думает, его товарищ жалуется, и отвечает:
— С тебя, дурень, хватит!
Начинают снова делить, а Жан заверни-под-рукав все кричит да кричит сверху:
— Нет, мое!
Испугались тут разбойники и ну убегать, а все свои монеты под буком оставили.
Жан заверни-под-рукав с дерева увидел монеты и думает: «Вот бы отнести их домой!» Да не знает, где дом, в какую сторону идти надобно. Думал-думал, а тут вдруг мать подходит. С того самого дня, как бросили братья его в лесу, она все Жана искала. Так и нашла при мешке с монетами.
Схватила мать сыночка, в руках сжала, всего обцеловала, от счастья плачет:
— Ах ты, мой цыпленочек! Нашла я своего цыпленочка!
Да и Жан заверни-под-рукав прижался к ней:
— Мама! Мама! Больше мы с тобой не расстанемся!
Подобрала мать мешок с монетами и повела сына домой. Как вернулись они к себе в хижину, всем была радость.
Дядюшка ДолгоносФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
или-были на свете по соседству два короля. Друг другу они так завидовали, что однажды началась у них война. Один король все был битый да битый, никак не мог управиться со своим войском. Стало оно как-то на берегу реки, а через реку ни моста, ни жердочки.
Посылает король офицера посмотреть, что враги делают. Офицер залез на верхушку высоченного дерева, всего леса выше, туда, сюда посмотрел и вдруг видит: чуть не под ним на поляне ребятишки играют, костер развели. И тут подходит к ним человек, да такой длинноносый, что носу и конца нет. Ребятишки бросили игру и к нему:
— Дядюшка Долгонос! Дядюшка Долгонос!
— Здравствуйте, детки, — говорит Долгонос.
— Здравствуй, дядюшка Долгонос! Что нового у тебя?
— Да кое-что есть, ребятишки.
— Скажи скорей, дядюшка Долгонос!
— Я вам скажу, да только вы молчок. Воюют друг с другом два короля. Один все битый да битый, через реку без моста никак войско не переправит. А не знает, что растет в лесу, от нас неподалеку, красный дуб. Одну веточку с него срежешь, поперек реки положишь — сразу мост вырастет. Только об этом никому ни слова!
Крик-крак, брик-бряк!
Слово скажешь — камнем станешь!
Крик-крак, брик-бряк!
Офицеру только того и надо. Слез он с дерева и пустился искать красный дуб. Нашел, срезал веточку и понес к королю.
— Ваше величество, — говорит, — я берусь за одну ночь мост через реку навести. Пусть армия будет наготове. И ни о чем больше не спрашивайте.
— Сделаешь, что обещал, — отвечает король, — хорошо тебя награжу.
Положил офицер веточку на берег, а она вдруг ну расти да расти: в мост превратилась, через реку перекинулась.
Прошла армия по мосту и побила врага, врасплох застала.
Немного времени прошло, собрали враги все свои войска и опять короля побили.
Решил офицер к дереву вернуться. На самый верх забрался, видит: опять поляна, на поляне у огня ребятишки, а к ним, откуда ни возьмись, шагает человек с длиннющим носом.
— Дядюшка Долгонос пришел! Здравствуй, дядюшка Долгонос!
— Здравствуйте, детки.
— А что ты нам расскажешь?
— Что расскажу-то? Да знаю кое-что.
— Скажи скорей, дядюшка Долгонос!
— Я вам скажу, да только вы молчок. Навел король мост через реку, да все равно его потом побили. А не знает, что растет в лесу, от нас неподалеку, дуб-дупло. В дупле труха. Соберешь эту труху, неприятелю в глаза бросишь — сразу враг задохнется и ослепнет. Только об этом никому ни слова!
Крик-крак, брик-бряк!
Слово скажешь — камнем станешь!
Крик-крак, брик-бряк!
Офицеру только того и надо. Слез он с дерева и ну скорей искать дуб-дупло. Нашел, все карманы трухой набил и идет к королю.
— Ваше величество, — говорит, — шлите армию в бой, а я спереди стану, тогда всё и увидите. Только б ветер дул от нас на врага.
— Пусть будет, как ты говоришь, — отвечает король. — Побьем врага, я тебя хорошо награжу.
Началась назавтра битва. Бросает офицер труху по ветру, а она в тучи превращается и вражеских солдат душит. Кто тут же замертво упал, кто убежал, один на тысячу разве только и спасся. Сдался враг, и подписали мир.
Хвалит король офицера за победу.
— Я тебе обещал добрую награду. Даю тебе свою дочь в жены, лучшей награды не придумаю.
Дочь короля, что дневной свет, красива. А офицер-то уж давно был в нее влюблен. Ждет он свадьбы, ходит-гуляет с невестой по двору, развлекается. Она ему и говорит:
— Как же это вы мост через реку наладили да такой мор на врага напустили?
— Ах, королевна, я вам все скажу. Залез я на самое высокое дерево в лесу, вижу, огонь на поляне, а у огня ребятишки. Тут идет к ним человек с длинным носом. Я их разговор и подслушал.
— А о чем был разговор?
— А вот о чем, королевна.
Только принялся рассказывать ей про те секреты, как вдруг обратился в камень. Королевна испугалась, зовет на помощь. Весь дворец собрался, и был там офицеров дядя.
— Ах, — кричит, — что стало с моим племянником!
Принялась королевна рассказывать, как да что было, и сама вдруг окаменела.
Горе во дворце. Велел король поставить окаменевших жениха с невестой в собор, и все надели траур.
А у дяди офицерова все не идет из ума странная история, хочется ему повидать того Долгоноса. Не утерпел он и пошел в лес. Залез на самое большое дерево и видит: правду сказала королевна. На поляне костер горит, вокруг костра ребятишки играют, а тут к ним и человек с длинным носом идет.
— Здравствуй, дядюшка Долгонос!
— Здравствуйте, детки.
— Какие сегодня новости, дядюшка Долгонос?
— Да уж кое-что есть.
— Скажи-ка нам! Скажи-ка нам!
— Я вам скажу, да только вы молчок. Когда я вам рассказывал про короля, что не может через реку перебраться и врага побить, его офицер сидел недалеко от нас на дереве и меня подслушал. Он и мост через реку перекинул, и волшебной трухой из дупла врагов закидал. Король ему в награду отдал свою дочь в жены. Но офицер выдал мою тайну королевне, да и она тоже проболталась. Оба и окаменели, все королевство теперь в трауре. А не знают люди, что есть в чаще леса родник, зеркальцем прикрыт. Поднимешь зеркальце, зачерпнешь чуть-чуть ключевой воды, на невесту с женихом брызнешь — они снова и оживут. Только об этом никому ни слова!
Крик-крак, брик-бряк!
Слово скажешь — камнем станешь!
Крик-крак, брик-бряк!
Офицеров дядя медлить не стал, скорей искать родник. Не сразу нашел, не один час потратил. К вечеру идет в собор с волшебной водой, нетерпится ему испытать средство. Только брызнул на своего племянника, а тот уже живой, бросился дяде на шею. То же самое и с королевной случилось.
Все обрадовались, снова к свадьбе готовятся.
А король все спрашивает дядю офицера, как он королевскую дочь оживил. Но тот крепится, не выдает тайну, боится, как бы и его не постигло страшное наказание. Король все донимает, и чувствует офицеров дядя, что нет мочи молчать. «Пойду-ка я, — думает, — снова к тому высокому дереву, может, что еще услышу и беду миную».
Вот отправился он в лес, на дерево забрался и смотрит сверху на поляну. Опять все как было: ребятишки у огня, а к ним идет человек с длинным носом.
— Здравствуй, дядюшка Долгонос!
— Здравствуйте, детки.
— Что нового, дядюшка Долгонос?
— Да уж кое-что есть, детки. Я вам скажу, да только вы молчок. Вы уже знаете, что офицер с королевной в камень превратились. А дядя офицеров спрятался на дереве недалеко от нас и меня подслушал, сходил к роднику и оживил невесту с женихом. Они снова живы-здоровехоньки, а дядя крепится, нет мочи тайну сберечь. Выдаст он тайну — камнем станет. А не знает, что растет на берегу реки апельсиновое дерево. Если сорвать с него апельсин и съесть, а потом вырезать дырочку в стволе и весь секрет туда шепотом сказать, ничего плохого с тобой не случится. Секрет по стволу в корни уйдет и в реке утонет. Хоть говори о нем, хоть кричи, а уж камнем не станешь. Только об этом никому ни слова!
Крик-крак, брик-бряк!
Слово скажешь — камнем станешь!
Крик-крак, брик-бряк!
Офицеров дядя слушает во все уши. Скорей с дерева и к речке. Нашел апельсиновое дерево и все сделал, как говорил дядюшка Долгонос. А потом пошел и без страху королю рассказал, как что было.
На следующий день и свадьбу сыграли. Если б вам про все веселье да про все забавы рассказать, что там были, и до завтра бы времени не хватило. Одно только скажу, что жили молодые счастливо и долго, а в стране у них были мир да богатство.
Осел, сын чародеяФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
авным-давно жил один крестьянин, и был у него осел. Возвращается как-то крестьянин с ярмарки, осла на уздечке ведет. Притомился и решил отдохнуть. Сел под деревом и заснул. А уздечку в кулаке держит, сквозь сон подергивает — здесь ли осел, проверяет.
Тут проходили мимо двое бродяг-проказников. Видят, спит крестьянин, и решили над ним подшутить. Потихоньку разнуздали осла, один с ослом поскорее прочь убежал, а другой залез в ослиную упряжь и ну уздечку дергать. Хозяин и проснулся.
— Что за шутки такие? А где же мой осел? — спрашивает.
— Вот он я, хозяин, — говорит шутник.
— Как вот он? Где же он? Я только тебя и вижу.
— Не удивляйтесь, хозяин. Я и есть ваш осел.
— Что за небывальщина?! Скажи мне толком, что со мной приключилось.
— А может, лучше не надо, господин мой?
— Господин?!
— Ну, да. Я же ваш осел.
— Чертовщина какая-то…
— Выслушайте меня, мой господин, все вам сейчас расскажу.
— Ну что ж, говори, да пояснее.
— Так вот, господин мой, я ведь сын чародея. Был я молод, жизнь вел привольную, в забавах и весельях. Отец сердился на это, ругал меня, да только я его вовсе не слушал. Плохой я был сын! Пять лет назад — сегодня как раз тому пять лет — разгневался отец на меня, непутевого, и говорит: «Не слушаешься ты меня, бездельничаешь. Быть тебе отныне в наказание пять лет ослом». Так и вышло, как сказал отец. Смотрю, у меня четыре ноги вместо двух и два длинных уха. И правда — осел! Так пять лет и прошло. Хорошо, повезло, что вы мне в хозяева достались. За уход большое вам спасибо, о лучшем я и не мечтал бы…
— Хм… Но ведь я тебя несколько раз дубиной дубасил!
— Да что там! Поделом мне за безделье! Ну, а теперь пять лет прошло, вот я и стал снова человеком. Был я вашим ослом, буду и сейчас весь ваш. Вы мой господин, делайте со мной, что хотите. Правда, я ни к какому делу не способен, все молодые годы пробездельничал, толку с меня мало. Ну, уж что тут поделаешь! Права у вас надо мной полные. Весь я ваш, и все тут.
— Вот так так! — удивляется крестьянин. — Что же мне теперь делать? Кормить да поить, а у тебя ни силы, ни сноровки, ни прилежания. Хорошенькое дело! Хлопот, вижу, мне прибавляется.
— Что ж делать, что ж делать, хозяин.
— Да замолчи ты! Что делать… Что ни делай, осла теперь не вернешь.
— Да, мой господин, да.
— Какой я тебе господин! Я тебя знать не знаю и знать не желаю. Мотай отсюда подобру-поздорову. Улепетывай, да поживей!
Проказника два раза гнать не нужно — вмиг убежал.
Прошло несколько дней. Крестьянин без осла — как без рук. Пошел он на ярмарку покупать другого осла. А там как раз и попадается ему один из тех проказников — его же осла и продает.
Бедная скотина сразу хозяина узнала, обрадовалась. И лижет его, и обнюхивает, и ногами, бессловесная, перебирает. Узнал и хозяин осла, засмущался и говорит:
— Нет, милый, ты уж не серчай, не возьму я тебя. Опять ты, видать, набедокурил, перед отцом провинился. Нет, мне такой осел не нужен, пойду другого искать.
Отвернулся крестьянин от своего осла и важно пошел дальше — искать другую животину.
Трое пройдохФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
или-были три брата-пройдохи, Амет, Берар и Травер. Не было им ровни в ловкости и в хитрости. Гуляли они однажды по лесу и друг перед другом похвалялись, кто какой сноровистый. Вот старший, Амет, видит: на высоком дубе сорочье гнездо и сорока как раз там.
— Братец, — говорит он Берару, — а что, если б кто-то предложил тебе утащить яйца из сорочьего гнезда и не спугнуть сороку?
— Я бы сказал, только глупец такое предложит. Такое никому не под силу.
— Да нет! — возразил Амет. — Ловкачу-то из-под сороки яйца вытащить ничего не стоит.
И полез на дерево. Пристроился под гнездом, тихохонько-тихохонько провертел снизу дыру, подставил ладони, яйца и попадали к нему одно за другим. Собрал их Амет, слез с дерева и показывает:
— А ну-ка, братья, глядите! Ни одного не разбил!
— Да ты, признаться, ловкач! — говорит Берар. — А теперь положи их обратно, но сороку не спугни. Если сделаешь, будешь над нами головой.
Полез Амет опять на дерево. А братец-то задумал его перехитрить да посмеяться. Потихоньку тоже полез на дерево. Лезет Амет, в оба глаза на гнездо смотрит, как бы сороку не спугнуть, ничего вокруг не видит. А Берар за ним крадется, потом изловчился и сдернул с брата шапку: тот, и верно, не заметил.
Положил Амет яйца в гнездо, вниз спускается, ловкостью гордится. Тут Травер ему и говорит:
— Э, да ты нас обмануть хочешь! Бьюсь об заклад, ты яйца-то к себе в шапку спрятал. А ну, покажи!
Старший брат поднял руку, а шапки-то и нет! Подшутили над ним братья шутку!
— Да-а, ловки, ничего не скажешь, — усмехнулся Амет.
А Травер подумал и сказал:
— Вот что, братья мои старшие. Вы много ловчей меня будете. Так что прощайте. Я, неумеха, в вашем деле не помощник. Пойду-ка я домой, буду с женой жить-поживать в тепле да покое.
Расстались Берар и Амет с Травером, да только до конца брату не верят. Знают, он пройдоха не хуже их. И решили они его проверить.
Прошло какое-то время, отправились братья к Траверу в гости, а его дома нет, только жена сидит прядет. Смотрят, свиная туша в углу лежит, хорошо прикрыта, но видно: свинью только что закололи.
— А-а-а, хитрец, — усмехнулись старшие братья, — этот пройдоха надумал свининой полакомиться да жену угостить, а нас позвать и не подумал! Разве это добрый брат! Накажем его, утащим свинью! Не видать ему свининки и не пробовать!
Обдумали они, что надо делать, и сделали. Подождали, пока вечер настанет, и, чтобы никого не спугнуть, расположились на ночлег по соседству — на постоялом дворе.
Травер вернулся домой, а жена ему рассказывает: братья, мол, наведывались, углядели, хитрые, где свинья схоронена.
— Ах, свинья ты моя, свинушка! — стонет Травер. — Уж если братья ее увидели, точно украдут! Ах, беда моя, несчастье! И зачем я ее не отнес, не продал?
— Да что ты убиваешься загодя, — говорит ему жена. — Давай-ка уберем свинью, переложим с того места на другое — и не кушать им нашей свининки.
Травер решил, что совет жены добрый. Перетащил свинью в другой угол, задвинул ее квашней и пошел спать.
Спит, но только нет ему полного покою.
Ночью Амет и Берар тут как тут. Амет вокруг посматривает да караулит, а Берар в стене дырку расковыривает — как раз в том месте, где свинья днем лежала.
— Ах ты, тысяча несчастий, — сокрушается Берар. — Улетела наша птичка, улизнула. Поздно мы пришли.
А Травер хоть и спит, да шум слышит. Разволновался, поднялся с постели — хочет проверить, на месте ли перепрятанная свинья. Отодвинул квашню — здесь! Пощупал свинью, пошлепал для верности — все вроде в порядке.
Решил Травер заодно и амбар с конюшней проверить. Взял топор, вышел во двор, в темноте по конюшне бродит, лошадей считает.
А Берар видит, что Травер наружу вышел, и шмыг в комнату, где Травера жена спит, подходит к кровати и братниным голосом спрашивает:
— Жанна, а Жанна! Где свинья-то наша? Не могу ее найти!
— Не помнишь разве, что мы ее за квашню перепрятали?
— Ах, да! Совсем у меня голова дырявая! Перепрячу-ка я ее снова для верности. Самый ловкий ловкач не найдет.
Сказал это Берар, пошел прямехонько к квашне, взял свинью, взвалил на плечи и унес.
Возвращается Травер, спать ложится. А жена ворчит:
— Ты у меня вовсе безголовый-беспамятный. Вчера вместе прятали свинью за квашню, а ты уж и не помнишь!
Понял Травер, что дело плохо.
— Беда, — говорит, — беда! Пропало дело! Перехитрили меня братцы-пройдохи!
Но все же побежал догонять братьев, знает, что с ношей им далеко не уйти. А Амет и Берар направились в ближнюю рощу, хотят там добычу пока что припрятать. Амет впереди идет, дорогу ищет, а Берар позади — свинью тащит, пыхтит, надрывается. Забежал Травер вперед и говорит Берару братниным голосом, будто Амет вернулся:
— Ты не устал ли, братец? Дай мне свинью, а то что это все ты несешь да ты? Понесу и я немного, беги лучше дорогу высматривай.
Отдал Берар свинью, думал, Амету отдал, а отдал-то Траверу. Идет Берар легким шагом вперед. Что за чудо? Догоняет Амета, а Амет без свиньи.
— Ах, проклятье! Одурачил меня этот плут Травер, над братом насмеялся! Ну, да ладно, долг платежом красен.
Снял с себя Берар рубашку, повязал ею голову, будто женским платком, и в таком наряде помчался обратно что есть силы — Травера опередить. Стал около ворот, будто братнина жена. Подходит Травер, свинью домой несет.
— Ну, что? Вернул свинью-то? — спрашивает Берар женским голосом.
— А как же!
— Ну, слава богу! Давай ее мне да иди скорей в коровник! Там шум какой-то слыхать: как бы братья твои, не ровен час, не вернулись.
Травер поскорей снял с плеч свинью и бегом проверять коров. Никого не нашел, вернулся в дом, а там жена в постели лежит, от страха плачет:
— Ты где ж так долго?
Понял опять Травер, что братья его одурачили, но не хочется ему быть в проигрыше да посмешищем. «Все-таки и я, — думает, — ловкач не из последних, стыдно мне уступать. Так или иначе, а отыграюсь!»
Подумал Травер, прикинул и решил братьев в лесу искать: наверняка пойдут туда, где поглуше, где поспокойнее. И верно догадался: те в лес пошли. Радуются, что снова у них свинья злополучная. Остановились под густым дубом, костер развели, жаркое жарить собрались, а у самих уж и слюнки текут.
Горит костер, а огонь плохонький, дровишки сырые. Пошли братья-пройдохи сучьев да листьев посуше насобирать. А Травер их уж издалека нашел, по огню заметил. Подкрался, видит: братьев у костра нет, а свинья на месте.
Схватил Травер свинью и бегом домой, к жене, гордится собой, выхваляется. Похвастался жене своей хитростью и говорит:
— Особо-то утешаться рано, братья мои такие ушлые пройдохи! Не будем настороже — свининой не полакомимся. Чего время терять: разрубим тушу, сунем в большой котел и поставим варить. А придут братья снова — поглядим, как им на этот раз повезет.
Сказано — сделано.
Зажгли Травер с женой огонь в печи, дым из дымохода так и валит; свинью драгоценную разделали, в котел бросили, сами рядышком стали. Только Травер-то сильно за ночь притомился-намаялся, носом клюет, совсем засыпает.
— Ложись-ка поспи, — говорит жена, — уж я при котле одна побуду. Чего бояться, двери-то и окна заперты. А услышу хоть шорох, сразу тебя разбужу.
Травер и улегся спать. Не успел уснуть, и жену сморило. Так у печи и сидит, носом клюет.
Ну, а Амет-то с Бераром, как вернулись к костру, видят — нет свиньи. Поняли братья, в чем дело. Стыдно им за себя и обидно: неужто младший брат самый ловкий из них? И решили: не бывать свинье за Травером! Хоть наизнанку вывернуться, а надо на своем поставить.
Пошли опять к брату. Заглянул Берар в дырку, что сам в стене провертел, и видит: Травер на постели лежит, а жена его у печки расселась, носом клюет; свинья же в котле варится.
— Ну, что ж, — обрадовался Берар, — они нам свинью сами сварить хотят. И то верно: мало ли мы за нее натерпелись. Ну, что ж, разлюбезные, свое и вы получите!
Взял он на дворе жердь подлиннее, залез на крышу и через дымоход жердь спускает, прямо в котел тычет. Тыкал-тыкал, поймал кусок свинины и вытянул к себе.
А тут Травер возьми да проснись. Видит, что на печи творится, и думает: да, таких ловкачей не проведешь.
— Братья, — кричит Травер. — Ну что вы мне крышу-то портите! Ладно уж, виноват, не позвал вас на угощенье. Забудем старое. Хватит друг перед другом ловчить да выставляться. Идите в дверь, я вам открою, вместе и закусим свининкой.
Сели братья за стол все трое, налакомились, помирились. И стали с тех пор друзьями — водой не разольешь.
Жан-дуралейФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ил в одной деревне мальчишка, да такой глупый, такой глупый, что все его так и звали: Жан-дуралей.
Посылает его мать на базар свинью купить. Выбрал Жан-дуралей себе свинью, заплатил деньги и показывает свинье дорогу:
— Ну-ка, хрюшка, ты теперь моя. Пошла к нам домой! Вон туда шагай, прямо-прямехонько.
А сам походил-побродил по городу и тоже домой. Возвращается, а мать и спрашивает:
— Где же свинья?
Жан-дуралей рассказал ей, как что было.
— Простачок ты мой, ее же надо было за ногу привязать! Да не отпускать веревку! Свинья остановится, а ты ее палкой, чтоб шла куда надо.
— Ладно, другой раз не оплошаю.
Вот назавтра мать и велит Жану пойти купить горшок. Купил Жан-дуралей горшок, привязал его за ручку и тащит за собой да поглядывает, не отвязался ли. Горшок хлоп о камень и разбился — одна ручка на веревке осталась, а черепки на земле валяются. Взял дуралей палку и ну колотить их — ступайте домой, мол; в мелкие кусочки расколотил, совсем не соберешь. Приходит домой, ручку от горшка на веревке тащит.
— Где же горшок? — удивилась мать.
— А я как ты сказала, так и сделал, да горшок не захотел со мной идти.
— Простачок ты мой, его ж надо было на спину взять да идти посноровистей, чтоб не споткнуться.
— Ладно, другой раз не оплошаю.
На другой день мать снова шлет Жана на базар — купить кусок масла, да побольше. Жан-дуралей взвалил масло на плечи и идет посередке улицы — смотрит, как бы о камень не споткнуться. А солнце припекает, масло растаяло и ну течь ему на спину, всего залило. Приходит Жан домой, мать и спрашивает:
— Где же масло?
Жан-дуралей показывает ей спину.
— Простачок ты мой, масло-то надо было в мешок спрятать, чтоб на солнце не растаяло, да в воду помакивать, чтоб не размякло.
— Ладно, другой раз не оплошаю.
Опять посылает мать Жана на базар — теперь за головкой сахара. Кладет Жан-дуралей сахар в мешок, у первого же пруда останавливается и макает туда мешок, а потом и всю дорогу — то здесь окунет сахар в воду, то там. Радуется дуралей, что делает все, как мать велела, да и мешок с сахаром вроде все легче да легче становится.
— Где же сахар? — встречает его мать.
Открыл Жан-дуралей мешок, а там и нет ничего!
— Простачок ты мой, головку-то сахара надо было бечевкой обвязать да так и нести.
— Ладно, другой раз не оплошаю.
Назавтра Жан-дуралей пошел за тестом. Обвязал его бечевкой — тесто и расползлось.
Мать ему говорит:
— Надо же было тесто в корзину положить, а корзину на голове держать.
Послала мать Жана купить пера на подушку, так он сложил перо в корзину, а корзину себе на голову поставил. Корзину принес, а перо все на ветру разлетелось.
— Перо-то надо было камнем придавить, — сердится мать, а сама на другой день его за яйцами на базар послала.
Он их и придавил в корзине камнем…
Тут и сказке конец. На все глупости Жана-дуралея пешего пути до Парижа не хватит. А у меня дел полно.
Три ловких сынаФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ыло у бедняка трое сыновей. Подросли сыновья, отец им и говорит: — Идите-ка вы учиться ремеслу, без ремесла и уменья худо вам в жизни придется.
Ушли сыновья из дому, долго учились, а когда вернулись в родные края, говорят отцу:
— Теперь стали мы людьми мастеровитыми, можем себе на жизнь заработать.
Отец обрадовался сыновьям, спешит их угостить. Взял он яйца и стал готовить яичницу. А старший сын ему говорит:
— Не трудись, отец. Я теперь повар, в один миг яичницу поджарю. А ты иди стань у ворот и жди.
Разжег старший сын жаркий огонь из виноградных листьев и, когда яичница изжарилась, как ударит кулаком по ручке сковороды: яичница вылетела в трубу и прямо к отцу на тарелку шлеп!
Отец дивится такой ловкости, не надивится.
Сели они за стол. Вдруг у ворот всадник останавливается — просит коня подковать.
— Это, отец, мое дело, — молвит средний сын. — Я ведь кузнец.
Взял он подкову, сунул ее в огонь и говорит всаднику:
— Возьми чуть назад да и скачи во весь дух к воротам.
Ринулся всадник к воротам, а средний сын бросил подкову, да так ловко, что та прямо к коню на копыто и села.
Отец дивится такой ловкости, не надивится.
Тут вдруг град выпал. Испугался отец: сейчас все посевы побьет.
Младший сын и говорит:
— Теперь, отец, мой черед показать, чему я выучился.
Схватил он палку и ну биться с градом. Каждую градинку на лету разбил. Не долетел град до земли, не погубил урожая.
Радуется отец — вот какими умелыми да мастеровитыми стали его сыновья!
Как бараны шли через рекуФранцузская сказкаПеревод С. Небольсина
ыл у короля сказочник, часто забавлял он короля разными диковинными историями. Король без сказки и уснуть-то не мог. Как ложиться в постель, так зовет сказочника, и тот послушно начинал сказку.
Вот раз послал король за сказочником, а тот уж спать лег, так притомился, что совсем неохота ему сегодня сказки сказывать.
— Ваше величество, — говорит, — время позднее, спать пора, а не сказки слушать. Может, другой раз расскажу?
Рассердился король, требует новую сказку, и все тут! Пришлось сказочнику повиноваться.
— Жил-был, ваше величество, один человек, и было у него сто золотых монеток. Решил он на эти деньги баранов купить. Двести баранов купил и пошел к себе в деревню, идет да скотину погоняет. Подходит к реке, а река, на беду, из берегов вышла, весь луг залило, а моста-то нет! Как баранов переправить? Кинулся хозяин туда-сюда, видит — лодка. Да только лодка такая маленькая, что больше одного барана и не погрузишь в нее.
Замолчал сказочник, дремота совсем его одолела.
— Ну, что ж ты! — рассердился король. — Перевез крестьянин барана, а остальных-то куда дел?
— Ваше величество, — отозвался сказочник, — вы уже изволите знать, что река широкая, лодка крошечная, а баранов двести штук. Много времени на переправу нужно. Давайте поспим, пока они будут переправляться. А как все переправятся, буду сказку дальше рассказывать.