Битва птицШотландская сказкаПеревод Г. Кружкова
асскажу вам историю про воробья.
Один фермер искал себе работника. Проведал про то воробьишка, прилетел к нему наниматься.
— Да что от тебя толку? — удивился фермер.
— А ты меня испытай.
Хорошо. Для начала задал ему фермер такую работу: зерно молотить в амбаре. Взял воробьишка цеп и давай молотить-колотить. Выколотил одно зернышко, а мышка подбежала и съела его.
— Пожалуйста, больше так не делай, — предупредил воробей.
Стал он снова молотить-колотить и выколотил два зернышка. И снова их съела мышка.
— Ах ты, негодница! — возмутился воробей.
Подскочила мышь, хотела лягнуть его, но воробей взмахнул цепом и зашиб ей ножку.
— Будем завтра сражаться, — сказала мышь. — Выводи свое птичье войско, поглядим, кто сильнее.
— И ты выводи свое войско, — отвечал воробей.
Назавтра все птицы и твари собрались на решающую битву. Явился и королевич из Тетертауна посмотреть на это зрелище. Правда, когда он пришел, все поединки уже окончились, кроме последнего — между вороном и змеей. Ворон ухватил змею клювом за загривок. Но и змея успела обвиться вокруг вороновой шеи тугим, безжалостным кольцом. Казалось, победа будет на ее стороне. Когда королевич увидел это, он решил помочь ворону. Одним ударом он отсек змее голову. Отдышался ворон и говорит:
— Ты спас меня, королевич; за это я отблагодарю тебя. Садись ко мне на спину.
Только сел королевич, как ворон взмахнул крыльями и перенес его через девять вершин, через девять долин, через девять озер.
— Видишь дом на опушке? — спросил его ворон. — Там тебя встретят, как желанного гостя. Если спросит хозяйка, видел ли ты битву птиц, отвечай: видел! Если спросит, кто победил, змей или ворон, отвечай: ворон! И не будет тебе ни в чем недостатка — ни в яствах, ни в питье. Переночуешь — встретимся с тобой снова.
На другой день ворон снова поднял королевича и перенес его через шесть вершин, через шесть долин, через шесть озер. В другом доме, где тоже ждали известья о битве птиц, встретил королевич радушный прием и ночлег.
На третий день перенес его ворон через три вершины, через три долины, через три озера, пока не спустились они возле красивого дома на холме.
— Здесь живу я сам, — объяснил ему ворон. — А прежде ты ночевал у сестер моих любимых.
Как вошли они в горницу, ударился ворон об пол и превратился в черноглазого статного юношу.
— Злой колдун обратил меня в ворона, и лишь встреча с тобой разрушила колдовство. Возьми в подарок от меня эту котомку, но смотри не открывай ее, пока не придешь в такое место, где захочешь навсегда поселиться.
На следующее утро распрощался королевич с добрым юношей, взял котомку и пустился в обратный путь.
Долго ли, коротко он шел — недалеко уже было до родных мест, — когда дорога привела его в глухой, дремучий лес. Видно, устал он: тяжела показалась ему ноша. Охота одолела взглянуть: что там внутри?
Открыл — и что бы вы думали? Тотчас вырос перед ним дворец, окруженный прекрасным садом. Жить бы и жить в таком дворце, но не здесь, посреди дремучего, страшного леса, а там, в родной стороне, вблизи отцовского дома! Как быть?.. Тут из-за деревьев выходит к нему великан и говорит:
— Худое место избрал ты для своего дома, королевич.
— Правда, — отвечает королевич. — Правда и то, что ненароком это вышло.
— Что бы ты дал, если б я засунул твой дворец и сад обратно в котомку?
— А что ты попросишь?
— Отдай мне своего сына, своего первенца, как только сравняется ему семь лет.
«Будет ли еще у меня сын! — подумал королевич. — А может быть, дочка родится». И говорит:
— Согласен.
В мгновение ока засунул великан дворец и сад обратно в котомку.
— Смотри же, — предупредил, — не забудь обещания. А забудешь, так сам напомню.
Возвратился королевич в родные края, в тихой долине вблизи отчего дома развязал котомку — и вырос перед ним дворец. Прекрасная девушка встретила и приветила его во дворце.
— Добро пожаловать, королевич, — сказала она. — Здесь все к твоим услугам. А если ты захочешь, я стану тебе женой.
В тот же день они поженились. Много времени миновало; и вот однажды, в тот самый день, когда их сыну исполнилось семь лет, явился к ним великан и напомнил про старый уговор. Королевич (который к тому времени сам уже стал королем) растерялся, не знает, что ответить.
— Предоставь это дело мне, — шепнула королева мужу, а великану громко сказала: — Будь по-твоему. Только придется тебе подождать, пока я соберу сына в дорогу.
Пошла она, нарядила сына повара в богатую одежду и отдала великану. Думает: не догадаться ему о подмене.
А коварный великан дошагал до леса, остановился, сломал ореховый прут и спрашивает:
— Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
— Он бы взял этот прут и прогнал с кухни всех собак и кошек, лакомых до королевского пирога, — отвечает мальчик.
— Так значит, твой отец — повар! — закричал великан и с досады швырнул его прямо в крапиву.
Возвратился великан ко дворцу, требует исполнить по уговору. Нарядила королева тайком сына огородника и отдала великану. Дошагал тот до реки, сломал ореховый прут и спрашивает:
— Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
— Он взял бы этот прут и прогнал из огорода всех свиней и кур, лакомых до королевских овощей, — отвечает мальчик.
— Так значит, твой отец — огородник! — закричал великан и с досады швырнул его прямо в речку.
Возвратился великан, разъярился хуже прежнего, требует исполнить все по уговору. Делать нечего: отдали ему королевского сына.
Дошагал великан до высокой горы, сломал ореховый прут, спрашивает:
— Будь у твоего папаши такой прут, что бы он сделал?
— У моего отца есть прутик покрасивее: золотой, с цветными камушками, — отвечает мальчик.
— Что же он делает с этим красивым прутиком?
— Он сидит на своем королевском троне и держит его в правой руке, чтобы все слушались!
Усмехнулся великан: понял, что на этот раз его не обманули. Привел он королевича к себе домой, воспитал его, как родного сына. День проходит за днем и год за годом; настал час, когда великан призвал королевича к себе и объявил:
— Пора тебе жениться. Есть у меня две дочери: черноволосая да белокурая. Выбирай, которая тебе больше нравится.
А надо вам сказать, что у великана была и третья дочь, младшая. Звали ее Рыжекудрая Мэри. Пуще глаза стерег ее отец, скрывал от чужих глаз. Да только королевич успел и повидать ее, и полюбить.
— Коли так, — отвечает он, — отдай за меня меньшую дочь, Мэри.
Как услышал это великан, взъярился:
— Многого ты захотел! Исполни прежде три моих желания. Не сумеешь — прощайся с жизнью!
— Согласен, — отвечает королевич.
— Во-первых, вычисти хлев, где я держу сто коров и быков; уж семь лет, как там не чищено. Да так вычисти, чтоб золотое яблоко по полу прокатить из конца в конец и ни пятнышка на нем не сыскать.
Взялся молодец за дело. Полдня трудился, семь раз потом умылся, а дело почти ни с места. Подошла к нему младшая великанова дочка, спрашивает:
— Как работа идет?
— Не работа, а сущее наказанье, — отвечает королевич.
— Не тужи зря. Присядь и отдохни!
Послушался королевич. Присел рядом с Мэри да незаметно задремал. Задремал на минутку, а проспал часок. Просыпается — Мэри рядом нет, а хлев вычищен так, что прокати золотое яблоко из конца в конец — ни пятнышка на нем не сыщешь. Увидал великан чистый хлев, сморщился недовольно:
— Кто-то помог тебе.
— Уж не ты ли? — улыбнулся королевич.
— Рано радуешься. К завтрашнему утру покрой мне этот хлев крышей из птичьих перьев, да так, чтобы не сыскать в ней двух одинаковых перышков.
Делать нечего, взял молодец лук со стрелами, пошел по лугам, по болотам дичь стрелять. Полдня проходил, семь потов спустил, а все без толку. Откуда ни возьмись — Рыжекудрая Мэри:
— Устал, охотничек?
— Да притомился малость.
— А ты присядь, отдохни.
Присел он рядом с Мэри и задремал. Задремал на минутку, а проспал до утра. Поутру смотрит: все исполнено.
— Кто-то помог тебе, — проворчал великан.
— Уж не ты ли? — весело отозвался королевич.
— Погоди радоваться. Видишь вон ту сосну? На сосне — сорочье гнездо, а в гнезде пять яиц. Сваришь мне на завтрак эти яйца всмятку; а разобьешь хоть одно — пеняй на себя.
А сосна, скажу я вам, была такой вышины, что другой подобной и не сыскать. До нижних веток — триста сажен голого ствола, не меньше. Попробуй влезь!
Призадумался королевич, а верная Мэри — тут как тут.
— Эта задача, — говорит, — потрудней других. Есть только одно средство. Смотри и не бойся.
Взяла Мэри кинжал, отрубила себе все пальцы на руках и ногах, подкинула их вверх. Приросли ее пальчики к сосне, сделались лесенкой.
— Теперь взбирайся, мой милый, не мешкай. Достанешь сорочьи яйца и спускайся назад; да только смотри: дотронься рукой до каждой ступеньки, не пропусти ни единой. А то не досчитаться мне пальца на руке или на ноге.
Вскарабкался королевич на вершину сосны, достал из сорочьего гнезда пять яиц и спустился на землю. И все пальчики Мэри спрыгнули к ней обратно и приросли каждое к своему месту, кроме мизинчика на левой руке, которого забыл коснуться королевич, — пропустил он в спешке одну ступеньку.
Получил великан сорочьи яйца на завтрак.
— Твое счастье, хитрец, — сказал он. — Значит, будем свадьбу играть.
Свадьба была долгая и шумная. Гости-великаны ели и пили без передышки, а потом пошли танцевать. Вот это были танцы! Просто чудо, как весь дом не развалился. Наконец настало время молодым отправляться отдыхать. Но и тут великан устроил испытание. Он одел своих дочерей в одинаковые пышные платья, волосы и лица прикрыл длинными накидками — и велел королевичу угадать, где его невеста. Мол, ошибешься — пеняй на себя!
А как угадаешь, если дочери великана одного роста и не видно ни лица, ни волос? Переводит юноша взгляд с одной на другую и вдруг замечает, как одна из девушек чуть заметно пошевелила рукой; глядь, а на левой руке у нее мизинчика не хватает.
— Вот моя невеста, Рыжекудрая Мэри! — указывает королевич.
Крякнул великан с досады: снова его уловка не удалась.
Вот покинули королевич и Мэри пир, пришли в опочивальню, она ему шепчет:
— Если ты сегодня уснешь — пропадешь: отец убьет тебя. Одно нам спасенье — бежать, и не мешкая.
Вышли они потихоньку, оседлали лохматую сивую кобылку.
— Погоди, — говорит Мэри. — Придумала я одну шутку, перехитрим старика.
Вернулась в дом, разрезала яблоко на девять долек, положила две дольки в изголовье постели, еще две дольки — в изножье, еще две — возле двери в кухню, еще две — возле двери наружной и последнюю дольку — за порогом. Ускакали они.
Проснулся великан и позвал:
— Спите вы или нет?
— Нет еще! — отозвались яблочные дольки в изголовье постели.
Выждал он немного времени и снова позвал:
— Спите вы или нет?
— Нет еще! — отозвались яблочные дольки в изножье постели.
Выждал он и снова позвал:
— Спите вы или нет?
— Нет еще! — отозвались яблочные дольки возле двери в кухню.
— Что это вам не спится? — спросил великан.
— Нет еще! — отозвались дольки возле наружной двери.
— Куда это вы уходите? — встревожился великан.
— Нет еще! — отозвалась яблочная долька на дворе.
— Удирают! — завопил великан и вскочил на ноги.
Подбежал он, ощупал их постель — а постель давным-давно пустая, холодная.
— Это дочкины шутки, — проскрипел великан сквозь зубы и бросился в погоню.
— Чую, настигает нас отец, — говорит Мэри. — Засунь-ка руку в ухо сивой кобылки: что там найдешь, бросай на дорогу.
Вытащил королевич из уха кобылки веточку терна, бросил на дорогу. Тотчас позади них вырос терновый лес, да такой густой, что и хорьку не прошмыгнуть. Бросился великан напролом очертя голову, застрял в колючках.
— Снова дочкины шутки, — пробурчал он. — Был бы при мне мой топор, недолго бы я тут задержался.
Сбегал он домой, принес топор, да как начал им помахивать! Полчаса не прошло — прорубился он сквозь терновник.
— Оставлю-ка я здесь топор, а на обратном пути заберу.
— Украдем твой топор, украдем! — прокаркала ворона с ветки.
— Коли так, придется мне его домой отнести.
Сбегал он домой, отнес топор и снова пустился в погоню.
— Чую, настигает нас отец. Пошарь-ка опять в ухе кобылки: что там найдешь, бросай на дорогу.
Пошарил королевич в ухе сивой кобылки, нашел там серый камушек, бросил его на дорогу. Тотчас у них за спиной выросла каменная гора — да такая, что ни перелезть, ни объехать.
— Снова дочкины шутки! — пробурчал великан. — Были бы сейчас при мне мои кирка и молот, недолго бы я здесь задержался.
Сбегал он домой, принес кирку и молот, да как начал ими помахивать! Четверти часа не прошло — прорубился он сквозь гору.
— Оставлю-ка я тут свой молот и кирку, а на обратном пути заберу.
— Украдем кирку, украдем! — прокаркала ворона со скалы.
— Ну и крадите! Некогда возвращаться. — И бросился в погоню.
Снова почуяла Рыжекудрая Мэри, что отец настигает.
— Пошарь-ка еще раз в ухе кобылки — беда за спиною!
Послушался королевич, пошарил в ухе сивой кобылки, достал оттуда пузырь с водой и бросил на дорогу. Тотчас огромное озеро разлилось у них за спиной, широкое и глубокое.
Хотел было великан с размаху его перескочить, да не допрыгнул: упал посередине и утонул.
Весь день скакал королевич с женой на сивой кобылке. К вечеру подъехал он к родительскому дому.
— Ступай сперва один, — сказала Мэри, — расскажи отцу с матерью обо мне, а я тебя подожду здесь, у колодца. Только смотри не позволяй никому целовать тебя — ни единому живому существу! — не то забудешь меня навсегда.
То-то радость была во дворце, когда вернулся королевич! Но он помнил слова Мэри и не позволил ни отцу, ни матери поцеловать себя. Все было бы хорошо, да, к несчастью, старая охотничья собака узнала хозяйского сына, с радостным лаем бросилась ему на грудь и лизнула прямо в губы. В тот же миг забыл королевич о дочери великана, словно и не встречал ее никогда.
Ждала, ждала его Мэри, пока темнота не настала. Тогда она забралась на старый дуб, росший возле колодца, и устроилась на ночь в развилке сучьев.
Поутру пришла Сапожникова жена за водой, заглянула в колодец, а оттуда на нее смотрит такая красавица, что глаз не оторвать. Подумала Сапожникова жена, что это ее собственное отражение, вернулась домой, швырнула пустое ведро на пол и говорит мужу:
— Ах ты, старичина-дурачина! Как ты смеешь такую красавицу писаную посылать за водой да за дровами?
— Да ты, должно быть, рехнулась, — отвечает сапожник. — Ладно; сходи-ка ты, дочка, за водой к колодцу.
Пошла сапожникова дочка за водой, и с ней случилось то же самое.
Вернулась она с пустым ведром и кричит отцу:
— Неужели ты думаешь, чурбан неотесанный, что я, такая красавица, буду твоей прислужницей?
Решил сапожник, что они обе в уме повредились, пошел сам за водой. Заглянул он в колодец, увидал там девичье лицо, оглянулся и видит: сидит на дубу красавица, да такая, что глаз не оторвать.
— Шаткая у тебя скамейка, красавица! — сказал сапожник. — Слезай на землю. Будешь гостьей в моем доме, сколько тебе захочется.
Стала Мэри жить в доме у сапожника. Ничем он ее не обделял, ни о чем не расспрашивал. Спустя несколько дней вызвали его во дворец. Королевский сын собрался жениться, так на свадьбу жениху и невесте заказали новые башмаки.
— Как бы мне хотелось хоть краем глаза взглянуть на королевского сына, — сказала Мэри.
— В чем же дело? Вот как сошью башмаки, пойдем вместе. Слуги меня знают. Они разрешат нам посмотреть на пир и на свадьбу.
И вот пришли они во дворец. Когда придворные увидели прекрасную незнакомку, они обрадовались, пригласили ее в пиршественную залу, усадили за стол и поднесли бокал вина.
Взяла она в руку бокал, не спеша поднесла к губам… И вдруг красным пламенем полыхнуло вино, и вылетели из него два голубя — золотой и серебряный.
Они стали порхать по залу, и кто-то из гостей бросил на пол несколько крошек. Тотчас серебряный голубь подскочил и все склевал.
— Если бы ты вспомнил, как я вычистила хлев, ты бы поделился со мной, — промолвил золотой голубь.
Снова кто-то бросил несколько крошек, и снова серебряный голубь первым подскочил и склевал их.
— Если бы ты вспомнил, как я сделала крышу из птичьих перьев, ты бы поделился со мной, — промолвил золотой голубь.
И вновь упали на пол несколько крошек, и вновь все склевал серебряный голубь.
— Если бы ты вспомнил, как я помогла тебе залезть в сорочье гнездо, ты бы поделился со мной, — промолвил золотой голубь. — Я потеряла тогда свой мизинчик на левой руке: посмотри, его до сих пор не хватает.
Взглянул тогда королевич на незнакомку, и словно в сердце его кольнуло: вспомнил он все, что с ним было.
— Так случилось, — обратился он к гостям, — что, когда я был немного помоложе, потерялся у меня ключ от шкатулки. Заказал я другой, но в тот самый день, когда его принесли, нашелся мой старый ключ. Как мне теперь быть, какой ключ сохранить — старый или новый?
— Мой совет тебе, — заметил один из гостей, — сохранить старый ключ, потому что он лучше подходит к замку и тебе он привычней.
Тогда поднялся королевич и сказал:
— Благодарю за мудрый совет и правдивое слово. Вот перед вами моя невеста, дочь великана, которая спасла мою жизнь, хоть и рисковала своей собственной. Только ее одну назову я своей женой.
Тут сел королевич рядом с Рыжекудрой Мэри, и свадебный пир пошел еще шумней и веселей прежнего.
Там, сказать вам по правде, и меня угощали: фиги с маслом давали да кашу в корзинке; и бумажные мне подарили ботинки — им бы сносу не было, кабы не разорвались!
ТеньШотландская сказкаПеревод Г. Кружкова
жеми Кармайкл был смышленый, бойкий мальчишка. Поэтому, едва он прослышал о школе мистера Оррака, где обучают волшебному ремеслу, как сразу загорелся желанием попасть в эту школу.
— Нет, нет и нет! — отрезал отец.
— Нет, нет и нет! — сказала мать. — Разве ты не слышал? Говорят, что мистер Оррак — не кто иной, как сам дьявол.
— Мало ли что болтают, — возразил Джеми. — Я ведь не из пугливых.
В общем, отца с матерью он уговорил. Деньги на обучение дал своему любимчику дед, который в нем души не чаял, и вот в один прекрасный день отправился Джеми в путь с крепкой ореховой палкой и кошельком в кармане. Переваливает он гору, минует болотистую пустошь, ночует на охапке вереска и на следующее утро прибывает в школу мистера Оррака. Стучит своей ореховой палкой в дверь: тук-тук-тук! — дверь отворяется, и на пороге возникает мистер Оррак собственной персоной.
— Что тебе угодно, малыш?
— Научиться всему, чему вы сможете меня научить, — отвечает Джеми.
— Это тебе недешево обойдется.
— Я принес деньги: вот, взгляните!
— Ну, заходи! — говорит мистер Оррак. — Садись и выслушай мои условия — они не всякому по душе.
Пригласил он Джеми в большой зал, усадил на стул против себя и начал читать правила, которым должны подчиняться все ученики его школы.
Правила состояли из тринадцати пунктов. В них оговаривалось, когда ученикам вставать, и когда ложиться в постель, и когда приступать к занятиям, и как вести себя в классе, и как проводить свободное время. Все это звучало неплохо, пока мистер Оррак не приступил к чтению тринадцатого пункта. А он гласил (не больше и не меньше!), что по окончании учебы ученики прощаются с учителем, а последний, покинувший школу в этот день, будет принадлежать душой и телом, всецело и навеки, мистеру Орраку.
— Вот так пунктик! — воскликнул Джеми. — На нем и споткнуться можно.
— Как знаешь! Если тебя устраивают мои правила, поставь свою подпись на этом пергаменте. Если нет — прощай, счастливого пути!
— Дайте мне одну минуточку подумать, — попросил Джеми.
— Даю тебе пять минут, но не больше.
Джеми задумался. Он оглядел просторный зал.
Был полдень, и солнце ярко светило в окна и широко открытую дверь, четко обрисовывало на полу тени стола и стульев, мистера Оррака и Джеми.
— Скажите, пожалуйста, из этого ли зала и через эту ли дверь будут выходить ученики в день выпуска? — спросил Джеми.
— Да, — ответил мистер Оррак.
— А в какое время суток состоится выпуск?
— В такое же самое время.
— Разверните свиток, мистер Оррак, я поставлю свою подпись, — заявил Джеми. — Надеюсь, ноги меня не подведут и я не замешкаюсь больше других.
— Все так говорят, — пробурчал мистер Оррак.
Он отвинтил крышечку чернильницы, висевшей у него на поясе на золотой цепочке, вынул из-за уха гусиное перо и ткнул пальцем в пергамент:
— Вот здесь!
Джеми расписался и посмотрел, что у него получилось.
— Чернила какие-то бурые. Похоже на кровь.
— Ты недалек от истины, малыш, — заметил мистер Оррак. — Расплатишься сейчас или в день выпуска?
— Лучше бы сейчас, — сказал Джеми. — Боюсь, что в тот день я буду спешить. — И он вручил кошелек мистеру Орраку. — Возьмите, сколько нужно за ученье.
— Сколько есть, столько и нужно, — возразил мистер Оррак и спрятал кошелек в карман. — Теперь пойдем, я познакомлю тебя с твоими однокашниками.
Он провел Джеми в классную комнату, где стояли столы и десятка три мальчиков сидели перед раскрытыми книгами. Все они вскочили на ноги при появлении учителя.
— Это — новый ученик. Зовут его Джеми Кармайкл, — представил его мистер Оррак.
— Добро пожаловать! — хором прокричали ребята, и снова настала тишина.
— Можете сесть, — произнес учитель, и, словно вымуштрованные солдаты, школьники разом опустились на свои места.
Усадив Джеми за свободный стол, мистер Оррак занял место на возвышении и начал урок.
— Сегодня, друзья, я буду проверять, как вы усвоили искусство превращений. Ты, Джок Мэддок, станешь ястребом; ты, Тэмми Крокер, тигром; ты, Билл Макдуфф, собакой; остальные — овцами, козами, котами, крысами, чем вам только вздумается.
Тотчас комната огласилась странными кликами, и ученики исчезли: вместо них появились рычащие львы, мяукающие коты, хрюкающие поросята, летучие мыши и всевозможные птицы, реющие и порхающие по всему классу.
— Ура! — закричал Джеми от восторга.
Но тут мистер Оррак хлопнул в ладоши; тотчас все звери и птицы исчезли, вместо них появились школьники, чинно сидящие за столами. Лишь одно странное существо — с головой мальчика, но с ногами и телом горностая — неуклюже копошилось на полу.
— Сэнди Макнаб! Ты сегодня останешься после уроков и внимательно перечтешь все, что недоучил, — сурово произнес мистер Оррак полугорностаю и подпихнул его своим остроносым ботинком, отчего непонятное существо тотчас превратилось в белобрысого, растерянного паренька. — Остальные до обеда свободны.
Мальчишки гурьбой высыпали из класса, и за ними Джеми, он был совершенно ошеломлен и не переставал удивляться, потому что ребята снова стали показывать всякие чудеса. Каждый хотел покрасоваться перед новичком своим умением: один летал по воздуху на кленовом прутике, который послушно превращался в крылатого коня, другой показывал трюк с исчезновением — то он здесь, то его нет, то он снова здесь; третий набрал камушков и превратил их в пчелиный рой, четвертый карабкался по невидимой лестнице и окликал Джеми сверху…
— Вот здорово! — воскликнул Джеми. — Вот ловко! Я буду не я, если всему этому не выучусь!
И действительно, он стал прилежным учеником и в короткое время овладел всеми волшебными приемами, каким только пожелал обучить его мистер Оррак.
— Ты станешь отличным волшебником, малыш, когда выберешься отсюда, — говаривал учитель и ехидно добавлял: — Если только выберешься. Думаю, что мои приятели там, внизу, были бы не прочь познакомиться с тобой.
— А я не собираюсь к ним в гости, — отвечал Джеми.
— Неужели? Ну, не ты, так кто-нибудь другой.
И вот что было худо: проходили дни, недели, месяцы, и веселость учеников мистера Оррака таяла с каждым часом. Каждый из них подписал договор со зловещим тринадцатым пунктом, и как знать, кому из них придется в конце концов принадлежать — душой и телом, всецело и навеки — своему страшному наставнику?
Беззаботное время кончилось. Ученики стали сторониться друг друга, ссориться из-за пустяков и обмениваться неприязненными взглядами. «Что, если я окажусь последним? — думал каждый. — О, если бы это был кто-нибудь другой!»
Только Джеми, казалось, ничуть не беспокоился. Однажды он собрал ребят и обратился к ним с такими словами:
— Друзья, мне не нравятся ваши хмурые лица. Обещаю вам, что, когда придет время, вы все выйдете отсюда прежде меня. Даю вам слово.
— Опомнись, что ты говоришь!
— Именно это и говорю. Я боюсь мистера Оррака не больше, чем любого из матушкиных гусей.
— Но ад и преисподняя! — воскликнул один.
— Всецело и навечно! — добавил другой.
— К чертям ад и преисподнюю! К чертям «всецело и навечно»! Будьте спокойны, я их всех перехитрю.
В конце концов, хотя и не сразу, товарищи поверили Джеми и стали смотреть на него, как на героя. Тревога и косые взгляды снова сменились весельем и улыбками.
Но время летело, и настал день, когда мистер Оррак созвал своих учеников в большой зал для церемонии выпуска.
Поперек зала мелом была проведена черта, и все ученики стали в ряд, наступив одной ногой на черту. Было такое же ясное утро, как в тот день, когда Джеми впервые пришел в школу, и солнце ярко светило в распахнутую дверь.
— Итак, друзья, — сказал мистер Оррак, — чему мог, я вас научил и каждого из вас сделал искусным волшебником. У меня есть подписанные вами договоры, и все знают условие. Взгляните на этот колокольчик. Когда я дам сигнал, вы побежите к двери. Если бы я был коварным и злым, я мог бы заставить вас всех служить мне до скончания веков, но я честный малый и поэтому заявляю свои права лишь на последнего — согласно уговору.
С этими словами мистер Оррак позвонил в колокольчик, и мальчишки бросились к двери.
Всей кучей вылетели они наружу и пустились бежать, не разбирая дороги, через вереск и кусты, через луг и лог — без оглядки, пока школа мистера Оррака не осталась далеко-далеко позади.
А что же Джеми? Услышав колокольчик, он помедлил немного, прищурился на солнце и не спеша направился к выходу. Мистер Оррак со злобной усмешкой протянул было руку, чтоб задержать его.
— Руки прочь! — сказал Джеми.
— Что, что? — удивился мистер Оррак. — Как ты смеешь так разговаривать? У меня есть договор, скрепленный кровью. Последний, покинувший этот зал, принадлежит мне, всецело и навеки.
— Но я не последний!
— Как не последний?! А кто же выходит вслед за тобой?
— Взгляните на пол, — сказал Джеми и спокойно шагнул к двери. — Неужели вы не видите, кто идет следом?
— Не вижу! — воскликнул мистер Оррак.
— Как не видите? А моя тень? Вот кто идет вслед за мной. Забирайте ее, мистер Оррак, она ваша. Счастливо оставаться и спасибо за науку.
С этими словами Джеми вышел за порог и пошел прочь по зеленой долине, залитой ярким светом. Легкий ветерок шевелил тени вереска и шиповника на тропинке впереди и позади Джеми, слева и справа от него. Но погодите-ка, где же тень самого Джеми? Ее нет ни слева, ни справа, ни впереди, ни позади. Она осталась там, где Джеми ее оставил, — на полу в школе мистера Оррака.
Мистер Оррак наклонился, поднял тень, скатал ее в трубочку и засунул за шкаф.
— Ах, Джеми Кармайкл! — вздохнул он. — Я не расстался бы с тобой за все души ада. Каким отличным, искусным волшебником сделаешься ты, когда станешь взрослым!
И действительно, Джеми вырос и сделался отличным, искуснейшим волшебником, знаменитым по всей стране своими необыкновенными знаниями, умением исцелять недуги и давать мудрые советы. Ни разу в жизни не использовал он своего могущества во зло, но всегда на пользу людям. Имя его не забылось. И до сих пор вспоминают в народе Кармайкла Мудрого, или Человека Без Тени.
Овсяная лепешечкаШотландская сказкаПеревод Г. Кружкова
маленьком домике возле речки жили-были старичок и старушка. Было у них добра — две коровы, четыре курицы, петух, кошка да пара котят.
Старичок приглядывал за коровами, петух — за курами, кошка следила, чтобы мышь не залезла в буфет, а старушка сидела у огня и пряла шерсть на своей ручной прялке. Нередко котята, расшалившись, норовили вцепиться в старушкино веретено, но она строго прикрикивала на них: «Кыш! Кыш отсюда!» — и они снова убегали играть и возиться друг с другом.
Вздумалось как-то старушке старичка своего овсяными лепешками побаловать. Испекла она две лепешечки да поставила на стол — остывать. Вошел старичок, присел к столу, взял одну лепешку, разломил — и в рот. Увидела это вторая лепешечка, да как пустится наутек! Старушка с прялкой и веретеном — за ней, но где уж там!
Бежала, бежала лепешечка что есть духу и прибежала к большому красивому дому под соломенной крышей. Влетает в дверь, а там трое портных сидят на лавке, портняжничают. Увидали лепешечку, повскакали да за хозяйку попрятались. А хозяйка у очага сковородку скребет.
— Чего вы испугались? — говорит. — Это же овсяная лепешечка. Хватайте ее скорее: каждому дам по кусочку с молоком.
Тут хозяйка со сковородкой, портной с утюгом да два подмастерья, один с ножницами, другой с иголкой, — все бросились ловить лепешечку. Увернулась она от них, прыгнула за очаг. Хотел один подмастерье ножницами ее ткнуть, да свалился в золу. Портной швырнул в нее утюгом, а хозяйка — сковородкой, да всё мимо.
Выскочила лепешечка за дверь — и бежать. Бежала, бежала, видит, хибарка у дороги, сунулась в дверь, а там ткач сидит у своего станка, а жена его пряжу мотает.
— Тибби! — говорит ткач. — Погляди, что это такое?
— Овсяная лепешка, — отвечает жена.
— Вовремя она пожаловала: каша-то сегодня была жидковата. Хватай ее, женушка!
— Не так-то это просто! — отвечает жена. — Больно увертлива! Лови ее сам, Вилли!
Но лепешечка уже выскочила за дверь и припустилась бежать как сумасшедшая. В гору да под гору — прибежала к маленькому чистенькому домику, а в нем сидит чистенькая хозяюшка, масло сбивает в маслобойке.
— Иди, иди сюда, моя милая! — говорит. — Маслице есть, так и лепешечка кстати.
Лепешечка давай от нее увертываться туда-сюда, а хозяйка за ней скачет сюда-туда — чуть маслобойку не опрокинула, еле придержать успела. А лепешечка — за дверь да кубарем вниз по склону, к реке. Забежала на мельницу, а там мельник муку через сито просеивает.
— Эвон чего! — говорит. — Лепешки разгуливают сами по себе. Это добрая примета. Овсяные лепешки я уважаю, особенно с сыром. Иди-ка сюда, голубушка, так и быть, пристрою тебя на ночлег.
Но лепешечке совсем не улыбалось ночевать у веселого мельника. Она повернулась — и бежать. А мельник только рукой махнул — мол, скатертью дорожка!
Забежала лепешечка в кузню. А там кузнец у наковальни стоит и гвозди подковные выковывает.
— Вот здорово! — говорит кузнец. — Хорошо бы отведать такую хрустящую овсяную лепешечку!
Услыхала лепешечка, перепугалась и бросилась бежать без памяти, а кузнец заулюлюкал ей вслед и молотком запустил. Хорошо еще, что не попал.
Бежала, бежала лепешечка и прибежала к низкому домику, возле которого лежала большая куча торфа. Прошмыгнула в дверь, а там крестьянин топорище строгает, а хозяйка лен расчесывает.
— Смотри, Дженни, лепешка! — говорит хозяин. — Чур, половину мне.
— И мне, чур, половину! Бросай в нее топорищем, Джон.
Но лепешечка увернулась от топорища.
— Ах, так! — воскликнула хозяйка и швырнула в нее чесалку.
Но лепешечка оказалась проворней. Выскочила она за дверь, добежала до соседнего дома, а там хозяин сидит, плетет из конопли привязки для коров, а жена его у очага похлебку мешает.
— Эй, Джок! — говорит жена. — Ты все просишь испечь тебе лепешечку. Одна такая у тебя за спиной. Хватай ее, не зевай!
— Да где она, матушка?
— Вон там! Хватай же скорей!
Джок — за лепешкой, а та — под лавку. Он споткнулся да растянулся, а она — к двери. Хозяйка швырнула поварешку, да уж было поздно. Выскочила лепешечка за порог и через кусты, через канавы — в следующий дом. А там семья садится за ужин, хозяйка по тарелкам кашу раскладывает.
— Смотрите-ка, лепешечка погреться зашла!
— Закройте дверь, — велел хозяин. — Сейчас мы ее изловим.
Услыхала это лепешечка — и наутек. Только ложки ей вдогонку полетели, да еще хозяйская шляпа. Прибежала она в другой дом, а там уже спать ложатся.
— Это что такое? — удивился хозяин.
— Лепешка, — говорит жена.
— Я бы съел половиночку.
— А мне бы хоть кусочек!
— Лови же ее, лови!
Хозяин прицелился и чуть было не накрыл лепешечку курткой.
Но та все-таки увильнула — и бежать, а за ней хозяин без штанов. Ну и славная же вышла гонка по кустам да по кочкам! Наконец хозяин отстал — пришлось ему с пустыми руками домой возвращаться. Тут совсем стемнело. Куда идти, не видно. Сунулась лепешечка туда-сюда да и угодила в лисью нору.
— Милости просим, — сказала лиса. Ам! — и проглотила лепешечку.
Только ее и видели.