километры. Кончились эти улицы - начались стройки. Тут воздвигали огром-
ный дом, там мостили площадь, там строили мост над широкой, медленной
рекой. И повсюду виднелись растворенные двери кинотеатров и пестрые пла-
каты: "Смотрите все фильм "Золотой ключик"!" Словом, некуда было по-
даться нашим путешественникам.
Шли они, шли и увидели, что в одном месте ломают старый, кособокий
домишко. Рабочие уже сняли с него крышу и разбирали гнилые балки. Пыль
стояла кругом, едкая столетняя пыль. И вдруг из этого дома выбежал клоп
с дорожной котомкой за спиной и быстро зашагал по улице.
- Эй, братец, погоди! - крикнула лиса.
Клоп оглянулся, снял свою шапочку и низко поклонился Карабасу. Он
сразу узнал милых земляков из Тарабарской страны. Они рассказали ему про
свою невзгоду.
- Да, трудное пришло время! - вздохнул клоп. - Нам, клопам, вовсе
житья не стало. Старые дома ломают, а в новых нам селиться не велят. Я и
сам уезжаю отсюда и не знаю, где приклоню голову. А вам я вот что посо-
ветую: ступайте вон в тот кривой переулок, постучитесь вон в тот домик.
Живет там старушка Марья Ивановна. Она подслеповатая и в кино не ходит.
Попроситесь к ней на квартиру. Там вам будет спокойно.
Карабас и лиса послушались клопа и пошли в тихий переулочек. Дома в
нем были маленькие, старенькие. Перед домами росли липки в деревянных
загородках, мостовая поросла травой. Видно, по этому переулку никто не
ездил.
У одних ворот на лавочке сидела старушка в белой косынке. Это и была
Марья Ивановна.
Лиса подсела к ней и заговорила о разных разностях - о хорошей пого-
де, и о вчерашнем дожде, и о том, как быстро летит время. А Карабас сто-
ял рядом, поглаживал бороду и улыбался как можно добродушнее.
Старушка оказалась разговорчивая, и лиса у нее все выспросила. Огром-
ная борода Карабаса очень понравилась Марье Ивановне. Такая борода,
только поменьше, была у ее покойного дедушки. Бывало, ребенком Марья
Ивановна заплетала эту бороду в косички, и дедушка не сердился. Он был
добрый. А в кино Марья Ивановна не ходит. Ей не нравится, что там все
мелькает, все бегут куда-то, спешат, суетятся... Зато уж радио она слу-
шает с удовольствием.
А радио ей поставил внучек Миша, умный, хороший мальчик. Он теперь с
матерью на даче и пишет оттуда Марье Ивановне: "Приезжай, бабушка, к нам
в гости!" А бабушка и рада бы поехать, да нельзя бросить квартиру: неко-
му будет часы заводить.
А часы у нее замечательные, старинные, с кукушкой, только уж очень
дряхлые. Часовщик сказал: если они остановятся, их уже не починишь. И со
стенки их нельзя снимать. Вот Марья Ивановна и живет при часах, подтяги-
вает им гирьки каждый день, а на дачу не едет. Посидит на лавочке, поды-
шит воздухом - и опять домой!
Тут лиса подмигнула Карабасу и сказала сладким голосом:
- А на даче-то теперь благодать! Трава зеленеет, и птички поют. Схо-
дили бы вы, Марья Ивановна, в лесок, набрали бы ягод, сварили бы ва-
реньица любимому внуку! Ну не досадно ли сидеть тут на лавочке!
- Что и говорить! - вздохнула старуха.
- Жаль мне вас, Марья Ивановна, очень жаль! - сказала лиса. - Поез-
жайте вы, с богом, на дачу. Погуляйте на воле. А мы здесь присмотрим за
вашими часами. Мы люди богатые, свободные, приехали Ленинград посмотреть
и себя показать. Отчего бы нам не помочь старому человеку - не пожить в
вашей квартире?
Подумала Марья Ивановна, взглянула опять на сизую бороду Карабаса,
вспомнила покойного дедушку, а заодно и маленького внука - и согласи-
лась. Да еще спасибо двум пройдохам сказала.
Она отвела их по скрипучей лесенке в свою квартирку под самой крышей.
В квартирке было уютно. На окнах - горшки с геранью, на столах - вя-
заные салфеточки, на полу - полосатые дорожки. В простенке висели ста-
ринные часы с узорчатым домиком на макушке и громко тикали.
И вот, едва Карабас ступил на порог, порог заскрипел. Шагнул Карабас
в комнату - пол затрещал. Сел он в кресло - кресло охнуло, стол засто-
нал, а большой шкаф треснул так громко, будто выстрелил.
- Не пускай злодеев в квартиру! - говорили вещи.
Но Марья Ивановна не слушала. Она влезла на стул и показала лисе, как
нужно заводить часы. Заскрипели колесики, забренчали гирьки, и вот с
треском и громом раскрылся узорчатый домик. Из него выскочила желтая ку-
кушка и жалобно прокуковала:
- Беда! Беда!
Но Марья Ивановна опять ничего не поняла. Ей уже виделись дача, со-
сенки, медный таз с горячим вареньем и внучек Миша, слизывающий с ложки
вкусные пенки!
Она собрала свои вещички в узелок, простилась с новыми знакомцами и
весело заковыляла на вокзал.
Едва дверь захлопнулась, лиса заглянула в комод, отворила шкаф, выд-
винула ящики в столе, а потом бросилась к старенькой швейной машинке.
- Ах, вот они где!
Возле машинки лежали большие ножницы. Лиса схватила их, подтащила Ка-
рабаса к тусклому зеркалу и сунула ему ножницы в руки.
- Обрежьте бороду.
- Что? - заорал Карабас. - Чтобы я обрезал бороду? Да ты не в своем
уме!
- Подведет вас эта борода! - сказала лиса. - Здесь каждый школьник
видел ваш портрет на плакате. Они вас сразу узнают, как только покаже-
тесь!
- Не узнают! - сказал Карабас. - Я засуну бороду под воротник и зас-
тегну пальто на все пуговицы! А уж с бородой я не расстанусь! Дудки!
Лиса пожала плечами и положила ножницы на место.
Глава десятая О ТОМ, КАК ПАРОХОД С ДЕТЬМИ ПРИПЛЫЛ В ЛЕНИНГРАД
Пока Карабас и лиса устраивались в квартирке Марьи Ивановны, пароход
с детьми все плыл и плыл по морю на северо-восток.
Маленькая девочка не расставалась с куклой. Днем она играла с ней, а
вечером укладывала спать в свою постельку. Мальвина глядела прямо перед
собой синими глазками, улыбалась красным ротиком. А если девочка ставила
ее ножки на пол, она пела тоненько:
Тяжело и грустно мне:
Счастья нет в моей стране.
Потому-то в край чужой
И плывет кораблик мой.
Дети на пароходе подхватывали хором эту песню и говорили между собой:
- Какая замечательная куколка!
Однажды вдали над серым морем показались тонкие синеватые трубы, баш-
ни, огромные купола. Это был Ленинград. Пароход вошел в устье медленной
реки. Мимо низких, серых берегов, мимо горбатых подъемных кранов, мимо
барок, нагруженных золотистыми досками, приближался он к причалу.
А вот и набережная - дома с колоннами, пристань и мост.
Сколько народу столпилось у пристани! Ленинградские школьники вышли
навстречу приезжим детям с красными знаменами, с серебряными трубами, с
букетами цветов.
Дети стояли на палубе, смотрели на берег. Маленькая девочка подняла
Мальвину над перилами - пускай и кукла посмотрит.
И вот, когда борт парохода коснулся пристани, заиграла музыка. Люди
на берегу закричали, замахали шапками и букетами, приветствуя гостей. В
эту минуту Мальвина выскользнула из рук девочки и стремглав бросилась
вниз.
- Ах! - вскрикнула девочка и заплакала. - Куколка упала в воду!
Но Мальвина упала не в воду, а на нижнюю палубу, на чей-то дорожный
мешок. И тотчас же скатилась с мешка на пол. И быстро-быстро поползла в
самый темный, самый дальний уголок судна... А там забилась в щель между
двумя ящиками и дрожала.
Вот с парохода спустили сходни. По ним побежали резвые ноги - много
ног. Дети высаживались на берег. На нижней палубе матросы громыхали ящи-
ками, собирали узлы и чемоданы.
А Мальвина все еще сидела в темной щели и дрожала. Что же такое с ней
приключилось? А вот что: она увидела Карабаса. Он стоял на берегу и
смотрел на пароход в большой бинокль. Круглые стекла бинокля блестели,
как страшные черные глаза. Сейчас он наведет их на Мальвину... Тут-то
она и бросилась вниз.
Видел Карабас или не видел, как она падала? Если видел, он проберется
на пароход. Тогда - прощай счастье! Он посадит Мальвину в мешок и увезет
ее обратно в Тарабарскую страну!
Вот уже тихо стало на пароходе.
Музыка поиграла и замолкла, удаляясь. А Мальвина все еще боялась выг-
лянуть на свет. В щели было темно, холодно и пахло плесенью.
Вдруг Мальвина услышала шорох, скрип и чье-то бормотание. Она в стра-
хе подняла голову. Над ней в пыльной паутине качался старый, седой паук.
- Ах ты, глупая, глупая девочка! - пробормотал паук. - Ну зачем тебя
понесло на край света из Тарабарской страны? Вот ты и напугалась. Поле-
зай ко мне в паутину, я сплету тебе теплую колыбельку, укрою тебя мягким
пыльным одеяльцем. Ты уснешь, и никакой Карабас тебя не найдет. Качаться
в паутине и сладко дремать - это и есть счастье! - И паук накинул на
куклу легкую шелковую паутинку.
- Нет! - крикнула Мальвина, вскочив на ноги. - Мне такого счастья не
нужно! Оно не поможет папе Карло!
Она разорвала паутинку и побежала на палубу.
Солнце зашло, небо стало молочно-голубое, только вдалеке за городом
еще светилась бледно-желтая заря. Кругом было тихо.
Мальвина выглянула из-за борта. А вдруг Карабас все еще стоит на на-
бережной? Но у пристани не было ни души.
Она тихонько пошла к сходням. Но где же сходни?
Они уже убраны. Между пристанью и пароходом - темная, глубокая вода.
Как же пробраться на берег?
Над водой протянут канат. Одним концом он привязан к столбику на па-
роходе, другим - к пристани. Он отражается в воде. Отражение извивается,
как змея. А сам канат висит неподвижно. Он толстый, крепкий, надежный.
Мальвина влезла на столбик, а с него - на канат. Крепко держится за