Дон Хуан сказал, что после остановки внутреннего диалога действием растений силы появлялся неизбежный тупик. У ученика начинали возникать сомнения относительно смысла всего ученичества. По мнению дона Хуана, даже самые большие энтузиасты в этой точке ощутят серьезную потерю заинтересованности.
– Растения силы потрясают тональ и угрожают прочности всего острова, – сказал он. – Именно в этот момент ученик отступает – и мудро делает. Он хочет выбраться из всей этой каши. Так вот, именно в этот момент учитель устанавливает свою наиболее искусную ловушку – стоящего противника. Без помощи стоящего противника, который в действительности является не врагом, а совершенно преданным помощником, ученик не имеет возможности продолжать путь знания. Ловушка имеет две цели. Во-первых, она позволяет учителю удерживать своего ученика, а во-вторых, она дает ученику точку соотнесения, чтобы пользоваться ею в дальнейшем. Ловушка – это маневр, который выводит на арену стоящего противника. Лучшие из людей сдались бы на этой черте, если бы они могли решать сами. Я привел к тебе стоящего противника, прекраснейшего воина, какого только можно было найти, – Ла Каталину.
Дон Хуан вспоминал о том времени несколькими годами раньше, когда он ввел меня в эту затяжную битву с колдуньей-индианкой.
– Я привел тебя в непосредственный контакт с ней, и я выбрал женщину, потому что ты доверяешь женщинам. Разрушить это доверие было для нее очень трудным делом. Через несколько лет она мне призналась, что ей хотелось отступить, потому что ты ей нравился, но она – великий воин, и, несмотря на свои чувства, она чуть не стерла тебя с лица планеты. Она нарушила твой тональ так интенсивно, что он уже никогда больше не был тем же самым. Она нарушила порядок на твоем острове настолько глубоко, что ее действия послали тебя в другую реальность. Она сама могла бы быть твоим бенефактором, если бы твоим предназначением было стать магом ее типа. Но ты другой. Что-то было не так между вами двумя. Ты не был способен бояться ее. Однажды ночью ты чуть было не растерял свои шарики, когда она напала на тебя, и все же тебя влекло к ней. Для тебя она была желанной женщиной, вне зависимости от того, насколько ты ее боялся. Она знала это. Однажды в городе я заметил, как ты смотрел на нее, трясясь до подошв от страха и пуская слюни одновременно.
Далее, под действием стоящего противника ученик может или разлететься на куски, или радикально измениться. Действия Ла Каталины в отношении тебя, поскольку она тебя не убила – не потому, что недостаточно хорошо пыталась, а потому, что ты оказался достаточно стойким, – дали положительный эффект и снабдили тебя решением.
Учитель использует стоящего противника для того, чтобы заставить ученика сделать выбор в своей жизни. Ученик должен выбрать между миром воина и своим обычным миром. Но никакое решение невозможно до тех пор, пока ученик не поймет свой выбор. Поэтому учитель должен быть потрясающе терпеливым и уверенной рукой, с позиций понимания, вести своего ученика к такому выбору. А превыше всего он должен быть уверен, что его ученик выберет мир и жизнь воина. Я добился этого, попросив тебя помочь мне победить Ла Каталину. Я сказал тебе, что она собирается меня убить и что мне нужна твоя помощь, чтобы освободиться от нее. Я честно предупредил тебя относительно твоего последнего выбора и дал тебе массу времени, чтобы решить, принимать его или нет.
Я ясно помню, что дон Хуан отпустил меня в тот день. Он сказал мне, что если я не захочу ему помочь, то свободен уехать и никогда не возвращаться назад. В тот момент я знал, что свободен выбрать свой собственный путь и не имею по отношению к нему никаких обязательств.
Я покинул его дом со смесью печали и радости. Мне было жаль, что я покидаю дона Хуана, и все же я был счастлив, что разделался со всей этой деятельностью, которая приводила меня в такое расстройство. Я подумал о Лос-Анджелесе, о своих друзьях, обо всем том порядке обычной жизни, который ожидал меня. О той маленькой повседневности, которая всегда давала мне так много приятного. На некоторое время я ощутил эйфорию. Сверхъестественные тайны дона Хуана и его жизни были позади, и я был свободен.
Однако мое счастливое настроение длилось недолго. Желание покинуть мир дона Хуана оказалось нестойким. Моя рутина потеряла свою прелесть. Я попытался подумать о чем-нибудь, что мне хотелось бы делать в Лос-Анджелесе, но там не было ничего.
Дон Хуан однажды говорил мне, что я боюсь людей и научился защищаться тем, что ничего не желаю. Он сказал, что ничего не желать – прекраснейшее достижение воина. Но я по своей глупости расширил это чувство нежелания и заставил его перейти в противоположное – что мне нравится все. Поэтому моя жизнь стала пустой и нудной.
Он был прав. И пока я катил на север по шоссе, весь груз моего безумия, совершенно неожиданного, в конце концов свалился на меня. Передо мной открылся масштаб моего выбора. Я в действительности променял волшебный мир непрерывного обновления на свою тихую и нудную жизнь в Лос-Анджелесе. Я начал вспоминать свои пустые дни. Особенно ясно вспомнилось мне одно воскресенье. Весь день тогда я чувствовал беспокойство оттого, что мне нечем заняться. Никто из моих друзей не пришел ко мне в гости, никто не пригласил меня на вечеринку. Тех людей, к которым мне хотелось пойти, не оказалось дома, и, что совсем уж плохо, я успел пересмотреть все фильмы, которые шли в городе. К концу дня, в полном отчаянии я еще раз взялся за список кинофильмов и нашел один, который раньше совсем меня не интересовал. Он шел в городишке, находившемся в тридцати пяти милях. Я поехал туда. Фильм мне совершенно не понравился, но даже это было лучше, чем полное ничегонеделание.
Под давлением мира дона Хуана я изменился. С тех пор как я встретился с ним, у меня не было времени скучать. Одного этого было для меня достаточно. Дон Хуан прав был в своей уверенности. Он знал, какой выбор я сделаю. Я развернулся и поехал назад к его дому.
– Что случилось бы, если бы я выбрал ехать назад в Лос-Анджелес?
– Это было невозможно, – сказал он. – Такого выбора для тебя не существовало. Все, что тогда от тебя требовалось, – это позволить своему тоналю осознать, что он решил вступить в мир магов. Тональ не знал, что решение находится в царстве нагваля. Принимая решение, мы только признаем, что нечто вне нашего понимания установило рамки нашего так называемого решения, и мы просто идем туда.
В жизни воина есть только одна вещь, один-единственный вопрос, который действительно не решен: насколько далеко можно пройти по тропе знания и силы. Этот вопрос остается открытым, и никто не может предсказать его исход. Я однажды говорил тебе, что свобода воина состоит в том, чтобы или действовать неуязвимо, или действовать как ничтожество. А поскольку неуязвимость – единственное, что дает свободу, то именно она является мерой духа воина.
Дон Хуан сказал, что после принятия учеником решения вступить в мир магов учитель дает ему практическую задачу – задание, которое он должен выполнять в своей повседневной жизни. Он объяснил, что задача должна подходить к личности ученика. Это своего рода растянутая жизненная ситуация, в которую попадает ученик и которая будет являться средством, постоянно воздействующим на его взгляд на мир. В моем случае я понимал эту задачу скорее как шутку, чем как серьезную жизненную ситуацию. Однако со временем мне наконец стало ясно, что я должен относиться к ней серьезно и внимательно.
– После того как ученик получил свою магическую задачу, он готов к другого типа наставлениям, – продолжал он. – Здесь он уже воин. В твоем случае, поскольку ты уже не был учеником, я обучил тебя трем техникам, помогающим сновидению: разрушению распорядка жизни, бегу силы и не-деланию. Ты был очень инертный, глупый как ученик и глупый как воин. Ты старательно записывал все, что я тебе говорил, и все, что с тобой происходило, но действовал ты далеко не совершенно. Поэтому мне все еще приходилось подстегивать тебя растениями силы.
Затем дон Хуан шаг за шагом описал, как он отвлек мое внимание от сновидения, заставив поверить в важность очень трудной деятельности, называемой им не-деланием и представляющей собой перцептуальную игру фокусирования внимания на тех чертах мира, которые обычно остаются незамеченными, например тени предметов. Дон Хуан сказал, что его стратегией было оставить не-делание в стороне, окружив его самой строгой секретностью.
– Не-делание, как и все остальное, – очень важная техника. Но она не была основным моментом, – сказал он. – Ты попался на секретности. Ты – балаболка, и вдруг тебе доверили секрет.
Он засмеялся и сказал, что может вообразить те трудности, через которые я прошел, чтобы держать рот закрытым.
Он объяснил, что разрушение рутины, бег силы и не-делание были путем к обучению новым способам восприятия мира и что они давали воину намек на невероятные возможности действия. По идее дона Хуана, знание особого практического мира сновидения делалось возможным при помощи использования этих трех техник.
– Сновидение – это практическая помощь, разработанная магами. Они не были дураками, они знали, что делают, и искали полезности нагваля, обучая свой тональ, так сказать, отходить на секунду в сторону, а затем возвращаться назад. Это утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться, не теряя при этом своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилия магов, полным использованием нагваля.
Он прошелся по всем упражнениям не-делания, которые заставлял меня выполнять, по всей рутине моей повседневной жизни, которую нужно было разрушить, и по всем тем случаям, когда он вынуждал меня пользоваться бегом силы.
– Мы подходим к концу моего пересказа, – сказал он. – Теперь нам нужно поговорить о Хенаро.