Я помедлил, слегка ошеломленный. Раньше курьеры ко мне на чай не заглядывали. А еще это значило, что мне придется повременить, прежде чем наброситься на коробки и заняться подключением своей техники. Но было всего одиннадцать утра, да и пятнадцать лишних минут особой роли не сыграют. А еще, похоже, мне была приятна мысль о таком неожиданном знакомстве.
— Буду счастлив приветствовать вас в своем жилище, — сказал я учтиво, как рыцарь Круглого стола.
— Благодарю, добрый сэр, — ответствовала курьер и стянула шлем. На лицо ей заструился целый поток темно-каштановых волос, и она откинула голову, чтобы отбросить их назад. У нее было волевое лицо с широким ртом и ярко-зелеными глазами, в которых затаилась улыбка. Утреннее солнце высветило рыжеватые блики в ее прядях, пока она — воплощенная грация — стояла на пороге. Черт меня подери, подумал я, забыв про кабель, который держал в руке. А потом отступил на шаг, чтобы пропустить ее внутрь.
Оказалось, ее зовут Элис. Я готовил нам кофе, а она стояла и рассматривала книги на полках.
— Ваша девушка работает в отделе кадров, — заявила Элис.
— Как вы догадались? — откликнулся я, протягивая ей чашку. Она указала на целую уйму книг по Развитию Кадрового Потенциала и Тому, как Пять Минут в День Утверждать Очевидное. Такая литература занимает половину наших полок.
— Непохоже, чтобы это были ваши книги. Это оно? — Она указала кружкой на две коробки на полу. Я робко кивнул. — Ну так что ж, — спросила девушка, — вы не собираетесь их открыть?
Я в изумлении поднял на нее взгляд. Ее лицо было повернуто ко мне, легкая улыбка пряталась в уголках губ. Кожа была смугловатой (я заметил, это часто встречается в сочетании с насыщенным цветом волос) и безупречной. Я пожал плечами, немного смутившись.
— Можно бы, — ответил я уклончиво. — Но у меня столько работы…
— Чепуха, — голос ее звучал уверенно. — Давайте-ка поглядим.
И вот я склонился над коробками, чтобы распаковать их, а она устроилась на диване, чтобы наблюдать. Странно вот что: я был совсем не против. Обычно, когда я занимаюсь чем-то настолько личным, доставляющим мне столько удовольствия, мне нужно остаться в одиночестве. Другие редко понимают то, в чем для тебя радость жизни, и я, в свою очередь, предпочитаю, чтобы они не портили мне счастливые мгновения.
Но было похоже, что Элис действительно интересно, и вот через десять минут я уже переставил компьютер на стол. Я нажал кнопку, и раздался привычный звук запуска системы. Элис стояла рядом, потягивая остатки кофе, и мы оба отпрянули в испуге, когда из динамиков раздался резкий звук. Я между тем лепетал что-то о распознавании голоса, видеосигнале, жестком диске на полгигабайта и CD-ROMe. Она слушала и даже задавала вопросы — вопросы, которые следовали из того, что я говорил; было заметно, что она не просто хочет, чтобы я и дальше продолжал нести околесицу. Не то чтобы она много знала о компьютерах. Она просто понимала, что в них может быть интересного.
Когда на экране показалось стандартное сообщение о том, что все в порядке, мы обменялись взглядами.
— Похоже, чья-то работа сегодня подождет, да? — спросила она.
— Вполне вероятно, — ответил я, и она рассмеялась.
Как раз в этот момент с дивана что-то протяжно и резко проревело, да так, что я подскочил. Курьер закатила глаза и протянула руку к своему устройству. Оттуда на удивление грубо сообщили, что она должна забрать что-то с другого конца города, и срочно, лучше бы сделать это пять минут назад. И почему ты вообще еще не там, милочка?
— Гррр, — прорычала она, будто тигренок. — Долг зовет!
— Но я еще не рассказал про телекоммуникации, — в шутку сказал я.
— Как-нибудь в другой раз.
Я проводил ее до двери, и какое-то мгновение мы помедлили на пороге. Я пытался подыскать слова. Мы не были толком знакомы, мы никогда больше не увидимся, но мне хотелось поблагодарить ее за то, что она была со мной в эти минуты. Затем я заметил одного из котов, что ошиваются неподалеку: он прогуливался у входа в наш дом. Я люблю кошек, а Нэнси нет, поэтому мы обходимся без животных. Надо же идти на небольшие компромиссы. Я узнал этого парня: подружиться с ним я давно уже потерял всякую надежду. Но все же издал звук, которым обычно привлекают кошачьих. Безрезультатно. Кот поднял на меня скучающий взгляд и продолжил свой променад.
Элис посмотрела на меня, а потом присела на пятки и издала такой же звук. Кот тут же остановился и устремил на нее взор. Элис издала этот звук снова, и кот повернулся, зачем-то оглядел улицу, а затем решительно взошел по ступенькам, чтобы потереться об ее ноги.
— Это просто поразительно! — вымолвил я. — Он обычно не очень-то дружелюбен.
Она взяла кота на руки и встала:
— Ну, не знаю.
Кот уютно устроился у нее на груди и теперь благосклонно оглядывал окрестности. Я протянул руку, чтобы погладить его, и почувствовал мягкую вибрацию. Он мурлыкал. Мы оба немного поворковали над котом, а затем она опустила его на землю. Надела шлем, забралась на мотоцикл и, помахав, отправилась в путь.
Вернувшись в квартиру, я, со свойственной мне дотошностью, убрал коробки, а уж затем снова окунулся в волшебный мир техники. Под влиянием момента я набрал номер Нэнси, чтобы сообщить ей: компьютер наконец у меня.
Вместо нее я попал на одну из ее ассистенток. Она не перевела звонок в режим ожидания, а потому я услышал, как Нэнси произнесла: «Скажите, что я ему перезвоню». Я попрощался с Триш с должной учтивостью и постарался не придавать ситуации особого значения.
Оказалось, что на компьютере не установлено программное обеспечение для распознавания голоса, CD-ROM был пуст, а функция передачи данных не работала без дорогущего дополнительного оборудования, которое, как мне сообщили, поступит не раньше чем через месяц-полтора. Но в остальном компьютер был великолепен.
Тем вечером ужин готовила Нэнси. Обычно мы брались за это по очереди, хотя она готовила гораздо лучше. Нэнси вообще все делает хорошо. Она состоявшаяся личность.
Похоже, в отделе кадров царит ожесточенная конкуренция. Нэнси сегодня перехитрила кого-то из сотрудников, а потому пребывала в праздничном настроении. Пока она колдовала с ингредиентами, я выпил бокал красного и стоял, опершись на кухонный стол. Она рассказала мне, как прошел ее день, я послушал и посмеялся. Про то, как сам я провел время, особо не распространялся; просто сообщил, что все нормально. Ей не очень-то интересны будни графического дизайнера-фрилансера. Если мне действительно надо чем-то поделиться, она терпеливо слушает, но она ничего в этом не понимает, да, похоже, и не стремится понять. Да и зачем ей, на самом деле? Я не упомянул новый компьютер, что стоял на моем столе, она тоже промолчала о нем.
Ужин был очень хорош: курица, с которой Нэнси сделала что-то удивительное при помощи специй. Я съел, сколько смог, но немного все-таки осталось. Я попытался уговорить ее доесть, но она не соглашалась. Я уверял, что она ест слишком мало (порой это помогало), однако настроение у нее уже было испорчено, и к десерту она не притронулась. Я подтолкнул ее к дивану, а сам пошел мыть посуду и готовить кофе.
Я скреб тарелку, стоя у раковины; в моей голове носились смутные мысли о той куче дел, которая ждала меня на следующий день. И вдруг я заметил, что за окном, на той стороне улицы, на стене сидит кошка: темно-коричневая, почти черная. Раньше я ее не видел. Она притаилась, наблюдая за чирикающей птицей. В кошках предельная концентрация часто сочетается с ощущением, что она в любой момент может отвлечься от своего дела и начать вылизывать лапки. В конце концов птичка вспорхнула, беспорядочно взмахивая крыльями, а кошка, понаблюдав за ее полетом пару секунд, выпрямилась — словно подводила черту под завершенным делом.
Затем кошка повернула голову и уставилась на меня в упор. Она была в добрых двадцати метрах, но ее глаза я видел удивительно отчетливо. Она все смотрела и смотрела, и я рассмеялся, слегка ошарашенный. Я даже отвел на мгновение взгляд, но когда поглядел снова, она все еще была там. Все еще смотрела.
Закипел чайник, и я повернулся, чтобы налить кипятка в чашки с «Нескафе». Выходя из кухни, я снова взглянул в окно — кошка исчезла.
Когда я вернулся в гостиную, Нэнси там уже не было. Я уселся на диван и закурил. Через несколько минут сверху раздался шум смыва унитаза, и я вздохнул.
Мои уверения не сработали. Совсем не сработали.
Прошло еще несколько дней в привычной суматохе дедлайнов и черновых вариантов. Как-то вечером я сходил с Нэнси на вечеринку в ее офис, где меня игнорировали ее коллеги в солидных костюмах, а когда не игнорировали, то опекали. А она блистала в самой гуще событий. Один раз я напутал с версткой, и мне пришлось возмещать расходы. Хорошее тоже случалось, но запоминается-то плохое.
И вот в один из дней домофон зазвонил снова. Я рассеянно проковылял вниз, чтобы открыть дверь. Первым, что я увидел, было сияние каштановых волос. Элис.
— Привет-привет, — сказал я, сам не понимая, почему я такой довольный.
— Это вам привет, — улыбнулась она. — Вам посылка.
Я взял сверток и посмотрел на этикетку. Цветопроба из репроцентра. Скукота. Она, должно быть, смотрела мне в лицо, потому что рассмеялась.
— То есть на этот раз ничего волнующего?
— Не особенно.
Подписав накладную, я поднял на нее взгляд. Думаю, она все еще улыбалась, хотя сложно сказать наверняка. Ее лицо выглядело так же, как и всегда.
— Ну что ж, — сказала она. — Теперь я могу отправиться в Пекхэм и забрать оттуда еще что-нибудь ужасно скучное. Или вы можете рассказать мне про систему передачи данных…
Я уставился на нее в крайнем изумлении. А затем отступил на шаг, чтобы пропустить ее внутрь.
— Ублюдки! — возмутилась она, услышав обо всем, что не положили в коробку с компьютером. Она и правда выглядела раздосадованной. Но все же я рассказал ей про телекоммуникации, пока мы сидели на диване и попивали кофе. По большей части мы просто немного поболтали о том о сем. А когда ее мотоцикл подъезжал к повороту, она обернулась и помахала мне на прощанье.