Но все же я призадумываюсь. Может, все дело и правда в разметке территории?
Через пару часов обхода я уже сыт «Небесами Пейотов» по горло. И болтовни Счастливого Прыгуна с меня тоже достаточно. Я отправляю паренька домой: его желтая шерсть мгновенно сливается с пустыней цвета навоза. Наша беседа о туалетных привычках определенным образом повлияла на то, как я сейчас смотрю на мир.
С облегчением я становлюсь на одинокую вахту рядом с кустом олеандра (никаких сеянцев для обитателей «Небес Пейотов», только дорогие взрослые деревья!).
В трех домах от меня рабочие стучат молотками, что-то пилят, кричат. А здесь все спокойно. Слишком даже спокойно. Хотя я всей душой за мир без собак, но отсутствие этих популярных домашних животных в округе меня настораживает. На улице ни единой собачьей души — за исключением неприрученных койотов. А те из них, кто приблизился к поселку на расстояние, с которого слышен их вой, уже мертвы.
Может «Небеса Пейотов» — место для собак чересчур чистое? Я знаю, что в некоторых жилых комплексах многое запрещают.
Людские голоса нарушают ход моих мыслей. Я плотнее вжимаюсь в тень от олеандра. Из дома выходит женщина в слаксах и свитере, окрашенных в те же гнилостные цвета, которыми изобилует вся округа. Естественно, на свитере воет бирюзовый койот.
На мужчине костюм, но костюм светлый, да и пиджак расстегнут.
— Какой из разбрызгивателей не работает, миссис Эберт?
— Да там не один, а целый ряд — вот тут, у олеандров.
— А, на границе участка.
Он идет в мою сторону, но меня не замечает: я черен как ночь, а глаза я прищурил, превратив их в узкие зеленые щелочки. Он стучит ногой по крохотным серебряным шипам, что торчат из дорогой травы подобно смертоносным цветам.
— Похоже, вся линия сломалась, миссис Эберт.
Он склоняется, чтобы повозиться с оросительной системой, но глазами шарит по границе с пустыней. Она так близко, что теплый сухой ветерок доносит до нас аромат лобулярии. Ну что ж, хоть дезодорант помещений у этих койотов есть.
Мужчина высок и тучен, как и любой занятой человек средних лет. Лицо у него, правда, слишком загорелое для офисного планктона; каштановые волосы уже редеют, а карие глаза оттенком напоминают грязь. Этакие бегающие глазки. Короткие волоски у меня на лопатках начинают подниматься дыбом. Он ведет себя так, будто знает, что за ним следят, но меня он не замечает. Чему я и рад.
Все еще стоя спиной к женщине, он достает что-то из кармана. Может, носовой платок? На залысинах начинают блестеть капельки пота. Рот кривится. Эта гримаса могла бы быть улыбкой, если бы он радовался. Но он выглядит напряженным и нервным.
Он кидает носовой платок за олеандры, в пустыню. Хороший, сильный бросок. Даже мне известно, что ткань не полетела бы так далеко: слишком легкая.
— Бракованная линия, миссис Эберт. Компания заменит вам ее. Бесплатно.
— Как прекрасно, мистер Фелпс! — Разумеется, именно этого женщина и ожидала, но все равно издает довольные звуки.
— Мы в «Небесах Пейотов» хотим, чтобы наши жители были довольны всем без исключения. — Мистер Фелпс надевает маску добродушия и идет по густой траве обратно к женщине. — Джимми Рэй Рагглс не для того создавал этот поселок с нуля, чтобы ваша бермудская трава жухла из-за сломанной трубы!
— Плюс к этому сломанная труба может привести к чрезмерному расходу воды, — напоминает ему она.
— Точно. — Хотя он повернулся ко мне своей широкой спиной в костюме из смеси хлопка с полиэстером, я все же слышу в его голосе самодовольную улыбку. — Здесь мы воду зря не тратим, — говорит он, стоя в океане изумрудно-зеленой травы. — «Небеса Пейотов» — это любимое детище Джимми Рэя Рагглса, всё, до последнего листочка рассады. И это детище должно быть совершенным.
Они обмениваются улыбками и вместе прогуливаются к бледно-желтому дому. Я не жду, пока они войдут; я уже развернулся и бегу в пустыню.
Совсем неподалеку я нахожу оранжевый носовой платок. Рядом лежит камень размером с игрушечную мышь. Но это вовсе не носовой платок. Я бросаю на него взгляд и со скоростью койота мчусь дальше в пустыню огромными прыжками. Мне не нравится мысль о том, что еще одна жертва погибнет, пока я на посту.
Найти логово Поющей-с-Душами проще простого: оно как раз у густых зарослей кактуса, который так нравится койотам: для их племени его плоды — точно валерьянка. Я рассказываю Поющей-с-Душами о своих сложностях. Фоном то и дело тявкают детеныши. В ее желтых глазах становятся видны белки.
— Я могу позвать, но что дальше? — спрашивает она меня.
— Просто приведите его сюда. А там я что-нибудь придумаю.
Она встает в позу, до жути напоминающую рисунок на свитере того домовладельца, поднимает голову до тех пор, пока ее желтая шея не указывает полдень, и издает невообразимый вой.
Голос у Поющей-с-Душами такой, что она даст Дженис Джоплин сто очков вперед. Я, как и она, прижимаю уши к голове, только в моем случае это средство самозащиты. Даже детеныши перестают тявкать и подхватывают фальцетом. Ой-ой!
Днем эти завывания звучат неуместно, но, пожалуй, это-то и привлечет к ним внимание. Вскоре из желто-бурой пустыни один за другим, сами похожие на оживший песок, стали выпрыгивать койоты. Честно говоря, для меня они все на одно лицо, поэтому я не узнал никого из тех, с кем разговаривал прошлой ночью.
Но один плетется медленно. У меня все внутри сжимается, когда я узнаю жертву: Счастливый Прыгун. Старик, который поручил мне это дело, так и не появился. Не сказать, чтобы я был этим огорчен: хороших новостей у меня для него нет.
Когда меня окружают недоуменные койоты (хорошо, что я не из пугливых), я приступаю к объяснениям:
— Я обнаружил, кто и как убивает ваших сородичей. К несчастью, Счастливый Прыгун отведал отравленной пищи.
Головы резко поворачиваются к нему. Его собственная голова свисает ниже обычного. Большие уши уже не стоят торчком, как раньше, и я замечаю, что белки его глаз желтеют.
— Я… я устал, мистер Полночный, — скулит он. — Чем я могу помочь?
— Есть ли хоть что-нибудь в пустыне, чего вы не едите? — спрашиваю я остальных.
— Если койотам приходится, они съедят почти все что угодно, — отвечает один серомордый.
— Но должно же быть хоть что-то, какое-нибудь растение, которое вы и на спор есть не станете. От чего вас тошнит.
Поющая-с-Душами поднимает голову:
— Конечно. Мы просто слишком растерялись от шока. Антидот.
— Не факт, что поможет, — предупреждаю я, пристально разглядывая осоловелого Счастливого Прыгуна. — Я подумал было об олеандре, но он такой ядовитый, что может не вылечить, а убить. Что бы это ни была за отрава, если мы поторопимся…
— Листья лобулярии, — говорит безымянный койот с серой мордой. — От них во рту все горит. Неприятно.
— Перо принца, — вносит свое предложение другой койот. — На вкус еще хуже.
— Туполистный табак, — снова подает голос пожилой. — Его курили пайюты. От этой вонючки юнца точно протошнит как следует.
— Я знаю! — Поющая-с-Душами бочком отходит от своих большеглазых и большеухих детенышей, которые наблюдают за нашим совещанием. — Щеткохвостику только неделю назад стало плохо, когда я приволокла его домой от того растения, вон там.
Все как один поворачиваются, чтобы взглянуть на неприметную поросль в треть метра высотой. Она вся покрыта крохотными тускло-зелеными листочками. Маленькие безлистые стебли увенчаны бисеринками семян.
Счастливого Прыгуна носами подталкивают к растению. Мы наблюдаем, как он откусывает несколько мелких стручков. А серомордый в это время трусит прочь, чтобы вскоре вернуться с душистым букетом лобулярии.
Пока Счастливый Прыгун поглощает эти дары пустыни, его морду перекашивает гримаса отвращения, но белки глаз при этом светятся страхом.
— Острое, — комментирует он, коротко пролаяв. — Горячее. Жжется.
Я молчу. Жжение может быть вызвано ядом. Я не большой поклонник овощей, но ради эксперимента надкусываю одну горошину. Тут я тоже не эксперт, но мне случилось отхватить кусочек бургера, и я узнаю ужасный вкус растения. По иронии, смертельная котлета Счастливого Прыгуна от души сдобрена горчицей.
Мы смотрим, как бедняга щенок жует эти твердые вкусовые бомбочки. Наконец его костлявые бока начинают ходить ходуном. Я с удивлением вижу, что собравшиеся койоты тактично отворачиваются от неприятного зрелища.
Когда дело сделано, вся грязная работа достается Полночному Луи.
Я неспешно подхожу, чтобы осмотреть остатки. В груде извергнутой зелени лежит смертоносный кусок мяса, на вид совсем непереваренный. Я прикасаюсь к нему острием когтя. После нескольких тычков он поддается и раскрывается по линии разлома. Внутри лежит горстка металлического порошка.
— Закопайте это, — рычу я клану койотов, что собрался вокруг.
Счастливый Прыгун уже не выглядит таким понурым:
— Похоже, мне полегчало, мистер Полночный.
— Продолжай в том же духе и, кхе-кхе, пей побольше жидкости. И отдыхай. Это никогда не повредит.
Койоты наперебой благодарят меня, а я прижимаю уши и отправляюсь обратно, в опасные земли «Небес Пейотов».
Теперь я знаю средство (если и не разновидность яда), известен мне и мотив. Даже преступника я нашел. Но по-прежнему понятия не имею, как его остановить.
Я следую за ним, точно тень.
Это вовсе не сложно: во-первых, моя окраска и так делает меня прирожденной тенью, да и слежка мне всегда давалась хорошо. Во-вторых, мистер Фелпс словно заполняет собой весь поселок.
Он, похоже, работает у Джимми Рэя Рагглса специалистом по устранению неисправностей. Осматривает деревянные настилы, если слишком большое расстояние между планками ранит эстетический вкус хозяев. Приказывает заменить увядшие кусты. Следит, чтобы все были довольны.
И услужливо сознается в содеянном.
— Мои ребята так расстроенны, что им приходится держать Роки взаперти, — обеспокоенный домовладелец в костюме за тысячу долларов останавливает проходящего по подъездной аллее мистера Фелпса и принимается жаловаться. — Мы как-то не думали, что койоты тут будут бегать вместе с нашими питомцами. Может, частокол…