Теперь они шли ветру навстречу, и с каждой седьмой или восьмой волной через борт перехлестывали брызги. Элисон начала плакать: слезы тихо текли по ее позеленевшим щекам, уголки рта потянулись вниз, образовав упрямую дугу, лоб решительно нахмурился, и она погрузилась в задумчивость.
Лиф неуверенно поднялся на ноги и спросил у парнишки, что же все-таки происходит. Юный шкипер безмолвно смотрел на горизонт.
— Мы хотим поехать на Тюремный остров. Мы заплатили вам. Куда вы нас везете?
Однако парень даже не смотрел на него. Лиф наклонился вперед, чтобы схватить его за руку, но тут его рывком оттянули назад. Это был другой африканец: до сего момента он сидел на корточках в носу лодки. Он жестами показал Лифу, что тот должен сесть. Пальцы его левой руки сжались вокруг короткой рукояти рыбацкого ножа.
— Сидеть, — приказал он. — Сидеть. — Он посмотрел на девушек: — Сидеть.
Африканец указал на деревянные скамьи. Все послушались. Теперь Анна тоже начала плакать, но не так тихо, как Элисон.
— Руки! — рявкнул юноша. Челюсти его сомкнулись вокруг ржавого разделочного лезвия, и он схватил Лифа за запястья. Куском бечевки он быстро связал ему руки за спиной; у девушек не хватило сообразительности, чтобы сбить его с ног, пока руки его были заняты и он был временно безоружен. До своих последних дней они жалели об этой упущенной возможности.
Анна и Кристин оцепенели от ужаса. Элисон уже была готова броситься в волны, полагая, что в самой воде вряд ли будет хуже, чем в лодке над водой. Судно все продолжало плыть наперерез волнам, и вскоре они все промокли до нитки из-за брызг. Лодка взбиралась на буруны и падала с них, взбиралась и падала. Элисон перегнулась через борт, и ее снова стошнило. Она надеялась, что ей станет лучше. Забавно, что даже страх смерти не отвлек ее от морской болезни.
Оказалось, рвота тоже не помогает. На самом деле ей стало только хуже (если это вообще было возможно), а когда лодка повернулась еще на несколько градусов левее и волны стали бить судну в бок, Элисон совсем стало плохо. Всякий раз, когда их узкий кораблик накренялся набок, ей казалось, что сейчас она окажется в воде — и снова она подумала о том, не сделать ли этого специально. Анна и Кристин плакали уже вдвоем, глядя попеременно то друг на друга, то на смертельно бледного Лифа. Элисон пыталась придумать оправдание своему прыжку за борт. По ее мнению, необщительность спутников сейчас была вызвана тем, что перед лицом невыносимого страха они поддались атавистическому инстинкту вернуться к изначальному делению на социальные группы. Они вряд ли попытаются ее спасти — так же, как они не стали бы спасать своих похитителей. Как давно они знакомы с ней? Двенадцать часов. Какая душевная связь могла возникнуть за столь короткое время? Едва ли очень уж надежная.
Она вспомнила, как однажды мама сказала ей (они тогда переправлялись на пароме в Кале): «Смотри на горизонт. Смотри на берег. Не смотри в воду». Мысли о матери вызвали новый поток слез, и, когда она перевела взгляд на поросший пальмами берег, легче не стало. Она совершенно точно не сможет доплыть до острова, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Наверное, страдать от морской болезни все же лучше, чем утонуть или пойти на корм молотоголовым акулам — она дома исследовала этот вопрос. Эти самые странные в мире рыбы обитали в нескольких заливах у Занзибара.
Она снова наклонилась вперед, чтобы украдкой взглянуть на африканского мальчика. Тот, связав Лифу руки и убедившись, что ни он, ни девушки не смогут атаковать их с капитаном, вернулся на нос. Было похоже, что он ищет что-то на берегу, но время от времени он все равно бросал взгляды на пленников. Элисон, конечно, могла ошибаться, но ей казалось, что парень из-за чего-то беспокоится. Интересно, смогут ли они обернуть это себе на пользу. Может, он лишь недавно начал играть в эти игры, каковы бы они ни были.
— Послушайте, — обратилась она к остальным. — Нам надо что-то делать.
Девушки посмотрели на нее, а Лиф еще больше замкнулся в себе. Он выглядел так, словно вот-вот может совсем отключиться. Если бы не он, они могли бы по сигналу прыгнуть за борт и помочь друг другу добраться до берега. Но у него были связаны руки, поэтому доплыть сам он не сможет, а если тащить его почти километр по воде, как делают спасатели, то они скоро выбьются из сил.
Карин с Анной все еще плакали; Кристин уняла слезы и казалась теперь спокойнее.
— Что мы можем сделать? — спросила она.
— Эй! — крикнул им мальчишка на носу, угрожающе размахивая ножом.
— Мы можем все прыгнуть за борт и взять Лифа с собой, — прошептала Элисон. — Может, получится доплыть до берега. Или еще можем наброситься на одного из них, вырубить его, ну, а там уж как пойдет. Но сидеть сложа руки нельзя.
— Даже если мы прыгнем за борт, лодка-то останется у них, они запросто нас догонят.
Внезапно лодка накренилась: парень перемахнул через деревянные сиденья, широко замахнулся и ударил Кристин в челюсть, сбивая с ног. Элисон с ужасом смотрела, как девушка шатнулась у планшира, не подозревая, что с правого борта идет седьмой вал. На ее щеке оказалась алая полоса: это от ножа, который был у мальчишки в руке, когда он наносил удар.
Волна врезалась в борт, и девушка мгновенно исчезла в воде.
— Нет! — завопила Элисон, карабкаясь на ту сторону лодки и перевешиваясь через заграждение. Волны поглотили Кристин. Видимо, оцепенев от шока, первый вдох после падения она сделала уже под водой.
— Убийца хренов! Сучий ты…
Элисон в ярости прыгнула к юноше, но тот схватил ее за тонкие запястья и удерживал на расстоянии от себя, с ухмылкой глядя, как она вырывается. Она попыталась его пнуть, но он бросил ее на дно лодки и угрожающе занес над ней нож. Девушка отползла на безопасное расстояние.
— Хватит, — сказал он.
Подруга Кристин Анна обхватила колени руками и с тихим стоном качалась взад вперед на сиденье. Карин всхлипывала, одновременно пытаясь защитить Анну и помочь замкнувшемуся в себе бойфренду.
Когда молодой человек почувствовал, что никто больше не посягает на его авторитет и на авторитет его подельника, он вернулся на свой пост на носу и сидел там, время от времени выкрикивая какие-то замечания на суахили. Элисон забралась обратно на сиденье. Она была не в силах справиться с охватившей ее дрожью. Она все представляла себе, как волны прибивают Кристин к берегу: поначалу кажется, что она неподвижна, а потом она выкашливает полные легкие морской воды и сплевывает, пытаясь отдышаться. Когда ее видения прервались очередным тошнотворным падением их суденышка с волны, она поняла, что Кристин умерла. Возможно, рано или поздно ее прибьет к берегу где-нибудь у мангровых лесов в юго-западной части Занзибара, но к тому времени ее кости будут начисто обглоданы акулами.
Впередсмотрящий крикнул что-то, и лодка резко повернулась. Теперь они плыли к берегу. Элисон сомневалась, что Лиф вообще сможет встать.
Лес Джозани был последним кусочком джунглей, что когда-то покрывали остров почти целиком. Туристы приезжают сюда посмотреть на красных колобусов, но обезьяны эти по счастливой случайности обитают в маленьком уголке леса совсем рядом с дорогой, неподалеку от одной из плантаций с пряными растениями.
Первая обезьяна, которую увидел Крейг, была цвета, который даже отдаленно не напоминал красный.
— Синяя обезьяна, — сказал гид. — А вон там, — он указал куда-то между деревьями, — вон там красный колобус.
Крейг увидел, как среди деревьев резвятся красновато-бурые мартышки самых разных размеров. Они отпрыгивали друг от друга в разные стороны, и, когда приземлялись на сухие кожистые листья, раздавался изрядный треск.
— Отлично, — отозвался Крейг. — А как насчет леопардов?
Гид посмотрел на него безо всякого выражения:
— Хотите увидеть настоящий лес?
— Да, я хочу увидеть настоящий лес.
Он последовал за гидом обратно к дороге и на парковку. Тур по лесным глубинам, как знал Крейг, на самом деле охватывал только самые окраины Джозани.
— Меня проводит мой водитель, — сказал Крейг, вкладывая пятидолларовую купюру в ладонь гида. — Оставайся здесь. Отдохни. Расслабься. Купи себе пива, что ли.
Казалось, проводник колеблется, но Крейг уже сделал знак Попо. Тот подошел непринужденной походкой, медленно переставляя свои ноги в сандалиях и длинных мешковатых штанах из хлопка.
— Скажи ему, что все в порядке, — сказал ему Крейг. — Ты проводишь меня в лес.
Поразмыслив немного, Попо что-то быстро сказал гиду; тот пожал плечами и удалился ко входу, который был обозначен несколькими креслами и досками с приколотыми к ним фото и информационными листками.
— Пойдем, Попо.
Попо направился в лес.
Они шли по тропе, пока Крейг не почувствовал, что они ходят кругами. Он остановился, сдвинул очки на лоб и закурил сигарету.
— Знаешь, я бы хотел немного отойти от дорожки, — сказал он, протягивая Попо сигарету.
Тот взял ее и прикурил. От его взгляда не укрылась стодолларовая купюра, в которую была завернута пачка.
— Как думаешь, может, возьмешь сразу целую пачку? — спросил Крейг. — Мне нужно будет немного отойти от тропы. Ну, понимаешь, леопарды…
— Нет леопарда тут. — Рука Попо зависла в воздухе.
— Ну, тогда знахари. Так тебе интересно или нет?
Крейг снова предложил ему взятку и кивнул в том направлении, куда собирался пойти. Попо взял упаковку «Мальборо», вынул деньги из-под целлофановой обертки и сунул их в задний карман. И тогда он повел журналиста в настоящий лес. Пройдя несколько метров, он встал на колени у какого-то дерева. Крейг опустился рядом и посмотрел туда, куда показывал парень. Там он увидел десятки крошечных черных лягушек, каждая не больше кончика пальца. Они сидели группками на широких опавших листьях.
— Сюда приходит вода, — сказал Попо. — С моря.
— Затопляет?
— Да. Никто сюда не ходит. Опасно.
— Отлично. В таком случае продолжим путь.
Как только лодка ударилась о песчаное дно, африканец спрыгнул с носа и стал вытаскивать ее на берег. Паренек, что стоял у руля, толкал лодку с кормы. К ним навстречу по пляжу вышли трое долговязых оборванных юношей. Элисон, Карин, Лифа и Анну заставили выйти из лодки, угрожая ножом, и команда суденышка, обменявшись парой слов с пришедшими, вернулась обратно в море, оттолкнув лодку от берега.