Лукман знал очень много, в том числе и птичий язык. Он сказал ворону:
— Ты меня удивляешь. На твоих глазах делаются силки, чтобы поймать тебя, а ты даже не пытаешься улететь.
Но ворон лишь презрительно каркнул:
— Что могут сделать мне, вещему ворону, какие-то глупые мальчишки. Мне жалко и смешно смотреть на их потуги. Я презираю их и не хочу о них даже думать.
— Напрасно ты так говоришь, — возразил Лукман. — Мудрость ничего не презирает, а ко всему относится так же серьёзно, как если бы её окружала одна мудрость. Я на твоём месте всё-таки не стал бы испытывать судьбы и улетел.
Но ворон не захотел больше говорить с Лукманом и сердито отвернулся от него.
Мудрец продолжал свою прогулку.
Некоторое время спустя он шёл обратно.
Снова его путь пролегал через то место, где он встретился с детьми и вороном. Ещё издали он увидел, что там произошли какие-то события. Дети оживлённо кричали, а ворона не было больше видно на дереве.
Подойдя ближе, Лукман понял, что случилось. Один мальчик крепко держал важную птицу в руках, а другой — снимал с её лапы петлю силка.
— Как! — воскликнул Лукман, обращаясь к ворону. — Ты попал в силки, которые прекрасно видел и над которыми так смеялся?
— Ах, — вздохнул печально ворон, — ты оказался прав, учитель, а мне нет никакого оправдания.
Помолчав немного, ворон рассказал свою историю:
— Когда ты ушёл, а дети спрятались в кусты, думая, что я их не вижу, — я ещё некоторое время продолжал сидеть на дереве и смотрел на горизонт, предаваясь философским размышлениям. Незаметно меня охватило утомление, и я подумал: «Пока они стараются над западнёй для меня, сосну-ка я». Я ещё продолжал думать о том, чтобы уснуть, как вдруг увидел, что от горизонта на меня движется какое-то пламя. Мне оно показалось очень страшным, и я повернулся в обратную сторону, чтобы улететь. Но пламя надвигалось на меня и оттуда. Я заметался во все стороны, но всюду видел одно: движущийся на меня бушующий огонь. Казалось, ещё мгновение — и он меня спалит.
В поисках спасения я ещё раз осмотрел всё кругом, и какова же была моя радость, когда внизу я неожиданно увидел клочок земли, где не было огня. Правда, клочок тот приходился как раз на то место, где стояли силки этих мальчиков и по величине был лишь немного больше петли силков. Но до рассуждений ли мне было тогда!
Я бросился вниз стрелою и тотчас запутался в ловушке.
И странно… Едва я оказался в руках мальчишек, я понял, что пламени не было и в помине. Да, да, оно мне приснилось, а я и не заметил, как уснул. Ещё не проснувшись окончательно, я с перепуга бросился вниз в петлю и вот… Дальнейшее тебе известно.
Ворон безнадёжно поник головою, и Лукман лишь с усилием разобрал последние слова, произнесённые очень тихо:
— Я понимаю, что теперь всё кончено. Я, глупый, старый ворон, поделом наказан…
— Дети, — сказал Лукман. — Сколько вы хотите за эту важную, но пустую птицу?
— Одну рупию, — ответили дети, посоветовавшись между собою.
— Вот вам рупия, — сказал Лукман, протягивая деньги. — А теперь, когда птица моя, я хочу, чтобы вы её немедленно отпустили.
Дети отпустили ворона, и он, ликующий и счастливый, взлетел на прежнее своё место.
— Спасибо, учитель! — крикнул он оттуда. — Спасибо и прощай! Клянусь, я никогда не забуду твоего урока. Я всегда буду относиться даже к детям так, как если бы передо мною были величайшие мудрецы на свете.
Думаю, что так и было.
Вряд ли ворон соблазнял детей заработать и вторую рупию.
Насколько мне известно, так думают и в Пакистане, где сочинили эту сказку.
Юрин-Мурин(Дразнилка)
В доме живёт злой человек. Он строит из себя начальника, но так как взрослые над ним смеются, то он старается показать, что он начальник, — детям.
Толстый, маленький, с длинным красным носом, он целый день гоняется за детьми и не даёт им нигде играть. Ни во дворе («Двор — для автомобилей»), ни в садике («Садик — для малышей и бабушек»), ни даже около подъездов («В подъезды ходят»).
— Ненавижу детей! — кричит злой человек. — Дали бы мне волю, я бы их всех палкой, палкой. И зачем только они есть на свете? Пользы от них никакой, одни неприятности для взрослых.
Дети отплатили ему дразнилкой:
Юрин-Мурин с длинным носом
Подошёл ко мне с вопросом:
«Как избавить этот нос,
Чтобы больше он не рос?»
«Вы возьмите папиросу,
Приложите её к носу,
А потом, потом, потом
Ковыряйте долотом».
Дорогой подарок(Быль, расказанная папой)
Учитель вошёл в класс и сказал с таинственным видом:
— Угадайте, кого я сейчас встретил? Мука-чародея! Он куда-то спешил, но всё же просил вам передать, что согласен исполнить заветное желание каждого.
Напишите и дайте мне. Только не просите невозможного, невозможное умеют делать только люди.
Вскоре 32 листка с желаниями были в папке учителя, и урок пошёл обычно. С увлечением учитель говорил, как красива наша Земля и прекрасны люди, населяющие планету.
Прошло с полгода. Дети часто вспоминали тот урок, и всё ждали, когда начнут наконец сбываться их пожелания.
Кнут Хенинг просил «научиться плавать». Барахтаться-то в воде он умел, но это постоянно вызывало смех, и мальчик чувствовал себя уязвлённым. Все его товарищи плавали превосходно.
Однажды Хенинг и его товарищи шли по краю плоской скалы, круто обрывающейся в море. Внезапно раздался крик, нёсшийся прямо из волн, накатывающихся на берег.
— Смотрите! — воскликнул один мальчик. — Кто-то тонет. Да он малыш! Вероятно, сорвался с берега.
Дети застыли в нерешительности: что делать? Порывами дул ветер, и море бушевало. Голова малыша то показывалась из волн, то снова исчезала, каждый раз всё дальше и дальше. Даже отличный пловец рисковал бы сам погибнуть.
В море прыгнул Хенинг. Внезапно, ничего не сказав, может быть, не успев подумать. Один из мальчиков побежал за взрослыми, другие оставались неподвижными.
И произошло чудесное: Хенинг вытащил мальчугана. Некоторое время спустя он карабкался на берег с малышом, о котором все потом узнали, что ему шесть лет и зовут его Оле Андреас.
Было это недавно и было в самом деле в северной стране Норвегии. Земляки Кнута Хенинга поставили мальчику бронзовый памятник.
— Не умея хорошо плавать, девятилетний Кнут Хенинг, не раздумывая, бросился в море, чтобы спасти шестилетнего ребёнка, — сказал учитель на открытии памятника.
— Мук-чародей сделал, о чём его просили, — воскликнула одна женщина, знавшая, как и многие, о пожеланиях детей. — Он научил мальчика отлично плавать.
— Он дал ему гораздо большее, — возразил учитель. — Он научил его мужеству. А у человека нет сокровища ценнее.
Кира, Мара и Чхахана-Хара(Страшная сказка)
Было у одного крестьянина три дочери: Кира, Мара и Чхахана-Хара. Две родные — Кира и Мара, а третью Чхахана-Хару — он подобрал однажды в поле. Девочка лежала в пелёнках и громко, как-то по-особенному, чихала. Она издавала звуки, похожие на «ччха-чха-ханна-харра». По-видимому, она была жестоко простужена. Крестьянин пожалел девочку и принёс её к жене, у которой год назад родились близнецы.
— Ну вот, — сказал он, — Кира и Мара у тебя уже есть. Пусть ещё будет Чхахана-Хара.
Добрая женщина оставила девочку у себя и стала её растить не выделяя из своих собственных.
Прошло несколько лет.
Как-то возвращаясь поздно вечером домой, отец семейства услышал переполох в курятнике. Засветив фонарь, он осторожно вошёл в сарай и вдруг остановился поражённый. В углу курятника на корточках сидела Чхахана-Хара. Сверкая дикими глазами, она сосала кровь из шеи курицы.
— Негодная, что ты делаешь! — закричал крестьянин. — Немедленно убирайся вон отсюда!
Девочка молча посмотрела на отца, выпустила курицу и, согнувшись, выскользнула из курятника. Крестьянину показалось, будто на него красными глазами посмотрел хищный зверь. Во всяком случае, если бы он и впрямь встретил здесь живого тигра, то не испугался бы сильнее.
Вернувшись в дом, отец разбудил жену и рассказал ей всё, чему только что был свидетелем.
Жена поднялась с постели, подошла к пологу, отделявшему часть комнаты, в которой спали дочери, и осторожно заглянула туда. Все три девочки, — это видел и муж, выглядывавший из-за плеча жены, — мирно спали, причём лицо приёмыша было таким же безмятежным, как лица сестёр.
Шли дни, и вдруг крестьяне заметили, что в их хозяйстве завёлся страшный зверь, высасывавший кровь из животных.
Сначала по утрам находили обескровленные тушки кур. Потом таким же образом погиб маленький ягнёнок. За первым последовал второй, потом третий…
Крестьянин решил подкараулить зверя.
Однажды он взял топор и с вечера спрятался в большом хлеву, где жили домашние животные.
Ждал он довольно долго. Только около полуночи дверь тихо отворилась и кто-то осторожно вошёл в помещение. В ту же минуту коровы замычали, лошади заржали, овцы жалобно заблеяли. Крестьянин быстро зажёг фонарь и увидел приёмную дочь.
— Что тебе здесь надо?! — закричал отец. — Пошла отсюда вон, негодная!
Девочка посмотрела внимательно на отца, — дольше, чем в первый раз, — и молча, неторопливо вышла из хлева.
Отец вернулся домой и, растолкав жену, рассказал ей о виденном.
Жена подошла к пологу, откинула его, и они опять увидели, что все девочки, обнявшись, мирно спят. На лице приёмыша не было и тени страшной тайны.
Женщина долго смотрела на детей, потом отошла назад, ничего не сказав мужу.
Прошло несколько дней.
Как-то ночью крестьянке показалось, что в детской половине кто-то слабо вскрикнул. Соскочив с постели, мать побежала к детям.
На кровати рядышком лежали бездыханные тельца её родных дочерей, сбоку же от них, с перемазанным кровью лицом и с красными горящими глазами, на корточках сидела Чхахана-Хара. Она внимательно следила за всеми движениями крестьянки.