Мать закричала и бросилась к дочерям. Но едва она приблизилась к их телам, Чхахана-Хара с проворством кошки прыгнула на неё и впилась в её горло.
Когда на шум прибежал отец, жена была уже мертва.
Впрочем, он не успел сообразить как следует, что случилось. Приёмная дочь словно ожидала его. Едва он показался на пороге, она накинулась и на крестьянина, и он разделил участь своего семейства.
В ту ночь Чхахана-Хара насосалась много крови и сладко уснула. Она проспала двое суток, и никто её не потревожил. Соседи решили, что всё семейство, как бывало в прошлом, отправилось в город к родственникам, и в дом, где произошли ужасные события, никто не постучался.
Когда Чхахана-Хара проснулась, она была уже совсем взрослой, хотя ростом оставалась с десятилетнюю.
Её мучил голод, но до темноты она никуда не выходила.
Едва наступила ночь, она тихо выбралась из дома и, прокравшись к соседям, передушила всю семью и там.
Снова она долго спала, а проснулась с приливом новых сил и новых, удивительных способностей: отныне её отличала крайняя осторожность, и Чхахана-Хара тонко чувствовала все шорохи и звуки.
Край был охвачен ужасом. За кровопийцей охотились старые охотники, отряды горцев и крестьян. Ей ставили ловушки и устраивали засады, но всё напрасно. Она научилась видеть в темноте и бегать как гепард. Никто не мог ни выследить её, ни уж тем более поймать.
В один прекрасный день в селение, где ещё недавно жили крестьяне, удочерившие девочку-кровопийцу, пришёл Старик Из Старой Башни. Говорили, что он колдун и будто в своей башне он оживляет всё, что захочет, и разговаривает с чучелами, которые сам же делает.
Людям, впрочем, зла он не причинял, и поэтому его приход особой тревоги не вызывал.
Старик уселся на траве посреди селения и попросил собрать к нему всех жителей. Через несколько минут в домах почти никого не осталось.
Люди окружили гостя с гор и с непонятным для себя волнением стали ожидать, что он им объявит.
— Вам больше не надо опасаться той, что причинила вам так много горя.
Помолчав и обведя взглядом толпу, старик продолжал:
— Она — гомункула, моё творение. Мне была нужна помощница, и я её вывел в колбе. Тело-то вывел, а человеческую душу ввести не успел. У меня был дворник, я как-то сделал его из железных прутьев и чугуна. Однажды я его наказал, и он, чтобы мне отомстить, разбил ночью колбу и унёс гомункулу. Где-то в поле он её выбросил, а добрые люди подобрали. Могли ли они подозревать, что пока это зверь, зверь тем более страшный, что его инстинкты и жажда крови развиваются в человеческом теле?! Дальнейшее вам известно… Только мне было неизвестно до последних дней. Я долго не выходил из башни и не подозревал, что Чхахана-Хара, которая у вас жила, и есть моя гомункула.
Скажите же, кто погиб? Попробую исправить зло, которого невольно стал причиной…
При помощи своей науки Старик Из Старой Башни оживил всех. Сперва вернулись к жизни Кира, Мара и их родители, за ними ожили и остальные.
И никто не вспомнил с ужасом о случившемся. Возвращая отнятую жизнь, старик незаметно подбавлял к «живой воде» каплю жидкости из какого-то флакона.
Если бы люди были повнимательнее, они прочитали бы на том флаконе слово «забывание».
Привидение(Самая короткая сказка на свете)
Что-то в этом роде я слышал в ранней юности. Будто был объявлен конкурс на «самый короткий рассказ в мире» (то есть, чтобы были сюжет, завязка, острое развитие действия, неожиданная развязка), и премию получило шутливое фантастическое произведение из 13 слов. Передаю как запомнилось и как сам рассказывал друзьям.
— Привидений не существует, — сказал Карасёв Ершову.
— Вы так думаете? — ответил тот. И — исчез.
48 слов о сказке в 13 слов
Что-то в этом роде я слышал в ранней юности. Будто был объявлен конкурс на «самый короткий рассказ в мире» (то есть, чтобы были сюжет, завязка, острое развитие действия, неожиданная развязка), и премию получило шутливое фантастическое произведение из 13 слов. Передаю как запомнилось и как сам рассказывал друзьям.
Волшебная нить(Сказка о маме)
У молодой, счастливой женщины родился сын. Добрая фея материнства, улыбаясь, подошла к ней и, достав две невидимые ниточки — из сердца матери и из сердца её ребёнка, — связала их. Мать ничего не видела, но почувствовала, что сделала фея. Поэтому, когда ребёнка хотели унести (он поел первый раз в жизни и спал), мать испуганно прижала его к себе и сказала:
— Нет, нет, я никуда его не дам.
Но люди только засмеялись и успокоили женщину:
— Мы не унесём его далеко. Он будет рядом, и ты скоро его опять увидишь.
Мать нехотя отдала ребёнка, а когда его уносили, невидимая нить, связывающая сердца, натянулась и сердце женщины пронзилось болью.
Некоторое время спустя мальчика действительно снова положили к матери. Она прижала его к себе, и грудь её наполнилась радостью и покоем.
Потом мальчика унесли снова и снова принесли, и так повторялось много раз. В конце концов ниточка стала чуть длиннее, и женщина привыкла к этим маленьким разлукам. Постепенно она научилась, не страдая, обходиться некоторое время без ребёнка.
Шли годы. Сын рос и развивался. Временами в его жизни совершались резкие перемены. Вот он впервые пошёл в школу. Вот, чуточку повзрослев, стал убегать с товарищами на поля и в леса, окружающие деревню. Вот, превратившись в стройного юношу, ещё больше пристрастился к занятиям и развлечениям вне дома.
И всякий раз при этих переменах, каждая из которых отдаляла сына от матери, таинственная нить растягивалась сильнее и причиняла боль материнскому сердцу.
Удивительной была эта нить. Тоньше волоска, она была прочнее каната. Невидимая для глаза, она вмещала в себе могучий поток любви, струившийся из сердца матери в сердце её сына. Сын питался этой любовью и не замечал её. Мать отдавала себя всю своей любви — и жила и была богата этим чувством.
Однажды сын уехал в город и не вернулся к тому дню, когда его ожидали. Ничего с ним не случилось; задержавшись по делам, он вернулся днём позднее, бодрый и весёлый. Но мать извелась в мучительном ожидании и ночью не сомкнула глаз.
— Нет, — сказала себе женщина, успокоившись, но вспоминая пережитое, — так не должно продолжаться. Моя любовь — моё мученье. Надо стать немного равнодушней, это будет всем на благо.
— Ты хочешь разорвать то, что протянуто между вашими сердцами? — спросила женщину беззвучно, но отчётливо фея материнства. — Изволь, я тебе помогу.
— Нет, нет! — испуганно возразила мать. — Я не так выразилась. Мне хотелось сказать, что моя любовь — мучительное блаженство, и я боюсь, что оно ослабнет.
Пришёл срок, и сын встретил девушку, которая по тайным законам жизни вдруг стала ему дороже матери. Мать знала, что так будет. И всё же, когда сын от неё уехал, она, таясь от всех, расплакалась. Снова натянулась невидимая нить, и снова боль пронзила её сердце.
В один прекрасный день мать вышла на улицу и увидела, что происходит что-то необычное. Все куда-то спешили, все говорили странные, пугающие вещи.
— Что случилось? — тревожно спросила мать у пробегавшей мимо женщины.
— Разве ты не знаешь? — удивилась та. — Война! На нас вероломно напали чужеземцы. Мужчины уходят защищать нашу землю.
Мать думала, что прежней связи, соединявшей её и сына, больше не существует. Однако оказалось, что это не так. Когда ушёл на войну и он, грудь женщины снова наполнилась тоской и тревогой.
А потом ей сообщили, что её сын погиб. Нить растянулась ещё раз — и оборвалась. У матери не было больше никого, и холод одиночества наполнил её сердце.
Прошёл год и, высушенная печалью, женщина умерла.
Случилось, однако, так, что весть о смерти сына оказалась ложной. Он был тяжело ранен и, попав в плен к врагам, долго у них томился. Выздоровев, он бежал из плена и снова оказался дома.
Известие о смерти матери потрясло его. Впервые в жизни он по-настоящему почувствовал, как дорога была ему мать. Словно что-то вынули из его груди, хотя он не мог понять — что. Придя на могилу матери, он припал к холодному бугорку и горько разрыдался.
Добрая фея материнства стояла тут же и гладила его голову, но он этого не замечал. Постепенно он понял, что вынули из его груди. Это была любовь его матери — та любовь, о которой мы никогда не думаем, но которая незримо охраняет нас, даже когда мы превращаемся во взрослых.
Как тяжело, когда это начинаешь понимать слишком поздно.
Вера, надежда, любовь(Сказка воспоминаний)
У папы с дочкой была любимая игра: в «волшебное одеяло». Они садились с ногами на диван и прикрывались шотландским пледом. И начинали фантазировать.
— Давай сегодня полетим на Луну! — говорит Грета.
— Давай! Только сразу закрой глаза, чтобы не ослепнуть от солнца. В космическом пространстве оно знаешь какое яркое. Включаю двигатели ракеты, держись! Трах-тах-тах-тах! Всё, приехали, вылезай, мы на Луне.
Девочка оглядывается с напряжённым любопытством.
— А ты кто такой? — спрашивает она.
— Я — Лунный Царь. Здравствуй, девочка с Земли! Можешь ходить по моим владениям, только смотри, не шали очень.
— Накажешь?
— Накажу. Спущу на тебя крокодила, что живёт вон там, в кратере Альфонса. А он глотает всё, что попадётся, — камни, мусор, металлические предметы. На прошлой неделе проглотил будильник. Так с ним теперь и ползает. Ползает, а будильник в брюхе у него тикает.
— Вот и хорошо! Услышу тиканье — убегу.
— Не очень-то рассчитывай на это. На Луне воздуха-то нет. А когда ничего нет, звук не распространяется. Ничего ты не услышишь.
Однажды Грета заявила:
— Давай сегодня полетим к твоим сёстрам!
И показывает на фотографию, всегда стоящую у папы на столе.
— Нет ничего проще. Только к ним лететь не надо. Достаточно сесть на Корабль Воспоминаний.