Джанни РодариСКАЗКИ ПО ТЕЛЕФОНУ
Жил в городе Варезе синьор Бьянки. Он служил а одной торговой фирме, которая продавала лекарства, и шесть дней из семи разъезжал по всей Италии. Ездил он на восток и на запад, на юг и на север, ездил и в глубь страны, везде показывал образцы лекарств и заключал сделки. В воскресенье он возвращался домой, а а понедельник снова пускался странствовать. Прощаясь с ним перед отъездом, дочка каждый раз говорила ему:
— Пожалуйста, папа, рассказывай мне каждый вечер по сказке.
Надо вам сказать, что эта девочка не могла заснуть без сказки, а мама уже рассказала ей все истории, какие только знала, и даже по три раза. И вот синьор Бьянки, где бы он ни находился, стал каждый вечер звонить по телефону домой и рассказывать дочери сказку. В этой книге как раз и собраны сказки синьора Бьянки. Вы, конечно, заметите, что все они не слишком длинные. Но иначе и быть не могло. Ведь за каждый телефонный разговор синьору Бьянки приходилось платить из собственного кармана, и он никак не мог себе позволить разговаривать слишком долго. Правда, мной раз, если ему удавалось заключить удачную сделку, он разрешал себе поговорить побольше, немного — на минутку-другую. Мне рассказывали, что, как только синьор Бьянки вызывал город Варезе, телефонистки на центральной станции переставали отвечать на звонки, так нам слушали его сказки. И я смело могу сказать, что некоторые из них и в самом деле получились занятными.
Незадачливый охотник
Как-то утром мать сказала сыну:
— Возьми-ка ружье, Джузеппе, да сходи на охоту. Завтра твоя сестра выходит замуж и просила приготовить поленту[1] с зайчатиной.
Джузеппе взял ружье и пошел на охоту. Не успел он отойти от дома, как увидел зайца. Выскочил косой из-за изгороди — и опрометью в поле. Вскинул Джузеппе ружье, прицелился и нажал на курок. Но вместо того чтобы выстрелить, ружье вдруг сказало человеческим голосом: «Пум!» — и уронило пулю прямо к ногам охотника.
Джузеппе даже рот открыл от изумления. Подобрал он пулю, повертел ее перед глазами, потом придирчиво осмотрел ружье. Нет! Ружье как ружье, такое же, как всегда. И все-таки, как ни крути, а именно оно, вместо того чтобы выстрелить, веселым звонким голосом прокричало свое «пум!». Ведь не может же быть — чего только не подумаешь! — нет, не может быть, чтобы кому-нибудь взбрело в голову спрятаться в ружье. На всякий случай Джузеппе заглянул в дуло. Так и есть — дуло чистое: никого и ничего! «А что скажет мама? — подумал Джузеппе. — Она так просила, чтобы я подстрелил зайца! А сестра? Ей так хотелось поленты с зайчатиной».
Только он успел это подумать, глядь — опять тот же заяц выскочил. Только теперь с головы у него спускалась белая фата, на фате — флердоранж[2], и шел он, смущенно потупившись и часто-часто переступая лапками.
«Вот те раз! — воскликнул про себя Джузеппе. — Да ведь это зайчиха! Тоже венчаться идет! Ну и ну!.. Ладно, так и быть, подстрелю фазана».
Вошел он в лес. Только отошел от опушки, глядит — и вправду идет по тропинке фазан. Идет и ни капельки не боится, как в первый день охоты, когда фазаны еще не знают, что такое ружье.
Вскинул Джузеппе свою одностволку, прицелился, нажал на курок, а ружье вдруг как закричит: «Пам! Пам!» Да, да, именно так оно и закричало — два раза: «Пам! Пам!» — точь-в-точь как мальчуган, который стреляет из деревянного ружья. А патрон упал рядом на землю и угодил прямо на красных муравьев. Муравьи перепугались и бросились прятаться под елку.
— Хорошенькое дело! — проворчал Джузеппе, не на шутку рассердившись. — То-то будет довольна мама, когда я вернусь с пустым ягдташем!
Фазан тем временем, услышав это «пам! пам!», юркнул в заросли, только ненадолго. Не успел мальчик глазом моргнуть, а он уже опять на тропинке. Но теперь уже не один, а со своими фазанятами. Бегут фазанята гуськом за отцом, рады-радешеньки, что можно посмеяться и побаловаться у него за спиной, а за ними фазаниха выступает. И такая-то она довольная, прямо сияет вся, будто ни с того ни с сего первую премию получила.
— Да, ты вон довольна! — пробормотал Джузеппе. — Тебе-то что, ты уже давно замужем. А что я сестре скажу? Ну кого мне теперь стрелять?
С этими словами он старательнее прежнего зарядил ружье и огляделся по сторонам. Глядит, а вокруг ни души, только на одной ветке сидит дрозд. Сидит себе и посвистывает, будто хочет сказать: «А ну-ка, стрельни! Ну-ка, стрельни в меня!»
Ну Джузеппе и стрельнул. Только ружье и на этот раз не выстрелило, а лишь весело крикнуло: «Бах!», как мальчуган, когда он смотрит книжку с картинками про разбойников. И, сказав свое «бах!», добавило еще какой-то звук, который как две капли воды был похож на смешок. А дрозд засвистел веселее прежнего.
— Так я и знал! — сказал Джузеппе. — Наверно, сегодня у ружей забастовка.
— Ну, удачна была нынче охота? — спросила мама, когда он вернулся домой.
— Да, мама. Мясо, правда, улетело, зато перья остались. Не знаю, хороши ли они будут с полентой.
Дом из мороженого
Однажды в Болонье, как раз на главной площади, построили дом из мороженого. Все ребята, даже с самых далеких окраин, сбежались на эту площадь, чтобы хоть капельку полизать этот вкусный дом.
Крыша у него была мармеладная, вместо дыма из каминных труб струились клубы сбитых сливок, а камины были сложены из цукатов. Все остальное было из мороженого — двери из мороженого, стены из мороженого и даже мебель из мороженого.
Один маленький мальчик ну просто прилип к обеденному столу. Он так усердно лизал все его четыре ножки, что под конец тот не выдержал и рухнул «ему на голову со всеми тарелками и блюдцами, которые были из мороженого в шоколаде, да в каком! В самом лучшем!
Но вот в один прекрасный день городской стражник заметил, что одно окно начинает таять. В это окно были вставлены стекла из клубничного мороженого, и они потекли розовыми ручейками.
— Скорее! — закричал стражник. — Еще скорее!
И все опрометью бросились лизать подтаявший дом, чтобы ни одной капельки этой вкусноты не пропало зря.
— Креслице! — жалобно молила одна старушка, у которой не хватало сил пробиться сквозь толпу. — Хоть одно креслице для бедной старухи! Ох, кто бы мне его вынес, креслице? По возможности, конечно, с ручками!
Тут один благородный пожарный бросился в дом и принес ей кресло из мороженого, украшенное кремом и фисташками. Видели бы вы, как обрадовалась бедная старушка! Она сразу принялась за него и начала как раз с ручек.
Вот уж был праздник так праздник! И ни у кого даже живот не заболел — так уж велели доктора.
И до сих пор, если ребята начинают приставать, чтобы им купили вторую порцию мороженого, родители со вздохом говорят:
— Ну, конечно! Может быть, тебе еще целый дом из мороженого, как в Болонье?
Страна без углов
Джованнино Бездельник был заядлым путешественником. Путешествовал он, путешествовал и сам не заметил, как забрел в удивительную страну. Дома в этой стране все до единого были с круглыми углами, а края крыш плавно загибались кверху, а не торчали вперед, как в других странах. Вдоль улицы бежала живая изгородь из роз, и Джованнино, конечно, сразу захотелось вдеть одну из них в петлицу своей курточки. Нечего и говорить, что, срывая розу, он смотрел в оба, чтобы не уколоться о шипы. Протянул он руку, а шипы-то ни капельки не колются. А не колются потому, что ни у одного из них нет острого кончика, и все они как будто резиновые, только щекочут.
— Ну и чудеса! — громко сказал Джованнино.
Но не успел он произнести эти слове, как из-за живой изгороди высунулась улыбающаяся физиономия блюстителя порядка.
— Вы, наверно, не знали, что розы рвать запрещено? — спросил он.
— Знаете, я как-то не подумал об этом. Мне очень жаль, — ответил Джованнино.
— В таком случае вы заплатите только половину штрафа, — сказал блюститель порядка с такой лучезарной улыбкой, что вполне мог сойти за медоточивого человечка, который отвез Пиноккио в Страну игрушек. Вытащив книжку, он стал выписывать квитанцию, и тут Джованнино вдруг заметил, что пишет он неочиненным, ну просто совершенно неочиненным карандашом!
— Ой! — невольно воскликнул Джованнино. — Простите, а не покажете ли вы мне свою саблю?
— С удовольствием, — сказал блюститель порядка.
Так и есть! Даже сабля у него оказалась без кончика и без острия!
— Да что же это за страна? — спросил Джованнино.
— Страна без углов, — ответил блюститель порядка.
Он произнес эти слова так любезно, что каждое из них надо было бы написать с заглавной буквы.
— Как же в таком случае вы поступаете с гвоздями?
— Видите ли, мы уже давно обходимся без гвоздей. Мы заменяем их клеем. А теперь, будьте любезны, дайте мне две пощечины.
Джованнино открыл рот, словно собирался проглотить башню.
— Нет уж, увольте, — пробормотал он. — У меня нет никакой охоты оказаться за решеткой за оскорбление действием официального лица, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Кроме того, по-моему, уж если кому полагается получить пощечину, так это мне.
— Нет, здесь так заведено, — вежливо объяснил блюститель порядка. — Целый штраф — четыре пощечины, половина — две.
— Блюстителю порядка?
— Блюстителю порядка.
— Но это же несправедливо! Это ужасно!
— Совершенно верно, это несправедливо и ужасно, — подтвердил блюститель порядка. — Наши жители с такой ненавистью относятся к этому обычаю, для них так невыносимо бить по щекам ни в чем не повинных людей, что они всеми силами стараются ни в чем не нарушать законов. Если вы сейчас дадите мне две пощечины, то в другой раз будете осторожнее.
— Но я не хочу бить вас по щеке! Даже щелкать не хочу! Могу погладить…