Лежит у него на ладони мальчуганчик малюсенький-премалюсенький, но такой-то ладненький — на диво! И ножки, и ручки, и личико — все словно у настоящего мальчика. Только на спине — два плавничка, как у рыбки.
— Кто ты такой? — спрашивает рыбак.
— Я дитя моря.
— А что тебе от меня надо?
— Если ты возьмешь меня с собой на берег, я принесу тебе удачу.
Вздохнул рыбак и говорит:
— У меня и так на руках семеро, мал мала меньше. А тут еще один на мою голову. Вот уж везет как утопленнику!
А мальчик отвечает:
— Возьми меня, не пожалеешь.
Нечего делать, отнес рыбак мальчика домой, надел на него рубашонку, чтобы не видно было плавничков, и уложил спать в люльку с меньшим своим сыном. И такой он был крошечный, что весь целиком на половине подушечки поместился.
Ростом-то он, верно, невелик был, зато в еде никакого удержу не знал. Семеро ребятишек было у рыбака, один голоднее другого, и все семеро столько не съедали, сколько он один съедал.
— Ну и повезло мне, — вздыхал рыбак, — как утопленнику!
Долго ли, коротко ли, приходит однажды утром мальчуганчик и говорит своим тоненьким голоском:
— Поехали рыбку ловить.
Сели в лодку, поехали.
— Греби все прямо, пока я тебе не скажу, — пропищал мальчик. — Ну вот, теперь добрались до места. Закидывай сети.
Послушался рыбак, закинул сеть, подождал сколько надо и стал вытягивать ее обратно. Тянет и дивится: никогда в жизни не приходилось ему вытаскивать сразу столько рыбы. Да какой! Самой что ни на есть отборной.
А дитя моря хлопает в ладоши и кричит:
— Я же тебе говорил! Уж мне ли не знать, где водится рыба?
В короткое время рыбак так разбогател, что купил себе вторую лодку, потом третью, а потом накупил их много-премного. Все они ходили в море, забрасывали для него сети, и каждая сеть, которую вытаскивали из моря, всегда была полным-полна самой отборной рыбы.
И такие громадные деньги стал зарабатывать этот рыбак, что ему даже пришлось послать одного из сыновей учиться на бухгалтера, чтобы было кому считать доходы.
Но, разбогатев, рыбак совсем забыл о том, как мыкался, когда был беден. Он стал притеснять своих матросов, заставлял их работать чуть ли не даром, а если они начинали роптать, грозил всех рассчитать и на их место взять других.
— Так ведь невмоготу! На хлеб ребятам и то не хватает, — жаловались матросы.
— А вы ступайте на берег да наберите побольше гальки, — говорил богатый рыбак, — с голодухи ваши ребята не то что гальку — булыжники сгрызут.
Мальчишечка между тем все видел и все слышал. Как-то вечером пришел он к рыбаку и говорит:
— Смотри, как бы не остаться тебе у разбитого корыта.
В ответ рыбак только расхохотался: не хватало, мол, еще слушаться всякого сопляка! Взял он мальчика, запихал в большую раковину, закрыл ее и бросил в море.
С тех пор никто больше не видел дитя моря. Удастся ли ему освободиться и когда? Никто этого сказать не может. Но уж если он вылезет из раковины, тогда… А что бы вы сделали тогда на его месте?
Про мышь, которая ела кошек
Одна старая библиотечная мышь зашла как-то проведать своих племянников, которые совсем не знали жизни.
— Вы же совсем не знаете жизни, — говорила она своим застенчивым племянникам. — По-моему, вы даже читать толком не умеете.
— О, ты у нас голова! — вздыхали те.
— Например, вы когда-нибудь ели кошек?
— О, ты у нас голова! А насчет этого у нас наоборот. У нас кошки едят мышей.
— Это потому, что вы неучи. А я вот их едала, кошек-то, и не одну. Как возьмешься — раз! — и готова. А она даже пикнуть не смеет. Вот хотите — верьте, хотите — нет.
— А какие они на вкус, кошки?
— Как бумага. И немного чернилами отдают. Но это что, пустяки! А вот собаку вы когда-нибудь ели?
— Что ты!..
— А я вот только вчера одну прикончила. Овчарку. Клыки у нее — с меня ростом! А мне хоть бы хны! Я ее спокойненько так — раз! — и съела. А она даже не пикнула.
— А какая она на вкус, собака?
— Тоже как бумага. Ну, а носорога вы не пробовали?
— О, ты у нас голова! А мы что? Мы этого самого носорога и в глаза-то никогда не видали. На что он хоть похож — на рокфор или на голландский сыр?
— Вот темнота! На кого похож! Понятно на кого, на носорога, конечно. А слона вы ели? А монаха? А принцессу? А рождественскую елку со всеми игрушками?
И вот в тот миг, когда мышь дошла до елки, кот, который сидел за старым сундуком и слушал мышиную болтовню, не выдержал, мяукнул страшным голосом да как прыгнет! А надо сказать, что это был не какой-нибудь, а самый настоящий кот, с шерстью, с усами и преострыми когтями.
Услышали мыши кошачий голос — и врассыпную. А библиотечная мышь от неожиданности замерла и стоит как истукан. Кот, недолго думая, — цап ее! Сцапал, но есть не стал, а решил прежде немножко поиграть ею.
— Так это ты та самая мышь, которая кошек ест? — спрашивает кот.
— Так точно, ваша милость, я самая. Но ведь… ваше сиятельство, должны понять… Осмелюсь доложить вашей светлости, я ведь всю жизнь прожила в библиотеке…
— Понимаю, понимаю. Жила в библиотеке и занималась тем, что портила картинки в книгах!
— О, ваше высочество, всего несколько раз. И уверяю вас, ваше величество, исключительно ради самообразования.
— Ну, конечно! Между прочим, я тоже очень ценю литературу. Но не кажется ли тебе, что, кроме книжной премудрости, есть еще и другая мудрость, житейская? В твои годы пора бы знать, что на свете есть не только кошки, нарисованные на бумаге, и не всякий носорог согласится, чтобы его грызли мыши.
К счастью для несчастной пленницы, кот на самую маленькую секундочку отвел глаза, чтобы взглянуть на паучка, который полз по полу.
Не будь глупа, библиотечная мышь кинулась в сторону и забилась между книгами. А коту на этот раз пришлось удовольствоваться паучком.
Вопросы наизнанку
Жил-был один мальчик, который целые дни только и делал, что приставал ко всем с вопросами. В этом, конечно, нет ничего плохого, напротив, любознательность — дело похвальное. Но беда в том, что на вопросы этого мальчика никому не удавалось ответить.
Например, приходит он однажды и спрашивает:
— Почему у ящиков есть стол?
Конечно, люди только удивленно открывали глаза или на всякий случай отвечали:
— Ящики служат для того, чтобы а них что-нибудь класть. Ну, скажем, обеденные приборы.
— Я знаю, зачем ящики. А вот почему у ящиков есть столы?
Люди качали головами и спешили уйти.
В другой раз он спрашивал:
— Почему у хвоста есть рыба?
Или еще:
— Почему у усов есть кошка?
Люди пожимали плечами и спешили уйти, потому что у всех были свои дела.
Мальчик подрастал, но по-прежнему оставался почемучкой, и не простым, а почемучкой наизнанку. Даже став взрослым, он ходил и приставал ко всем с вопросами. Само собой понятно, что никто, ни один человек, не мог на них ответить. Совсем отчаявшись, почемучка наизнанку удалился на вершину горы, построил себе хижину и придумывал там на свободе все новые и новые вопросы. Придумывал, записывал их в тетрадку, а потом ломал голову, стараясь найти ответ. Однако ни разу в жизни он не ответил ни на один из своих вопросов.
Да и как было ответить, если в тетрадке у него было написано:
«Почему у тени есть сосна?»
«Почему облака не пишут писем?»
«Почему почтовые марки не пьют пива?»
От напряжения у него начались головные боли, но он не обращал на это внимания и все придумывал и придумывал свои бесконечные вопросы. Мало-помалу у него отросла длинная борода, но он даже не думал ее подстригать. Вместо этого он придумал новый вопрос:
«Почему у бороды есть лицо?»
Одним словом, это был чудак, каких мало. Когда он умер, один ученый стал исследовать его жизнь и сделал удивительное научное открытие. Оказалось, что этот почемучка с детства привык надевать чулки наизнанку и надевал их так всю жизнь. Ни разу ему не удавалось надеть их как полагается. Поэтому-то он до самой смерти не мог научиться задавать правильные вопросы.
А посмотри-ка на свои чулки, верно ли ты их надел?
Долой девять
Один ученик решал примеры.
— Тринадцать разделить на три, — бормотал он, — будет четыре и один в остатке. Пишем четыре. Проверим. Трижды четыре — двенадцать и один — тринадцать. Теперь долой девять…
— Ну уж нет! — тотчас же крикнула девятка.
— Как это нет? — удивился ученик.
— А так. За что ты на меня взъелся? Почему кричишь: «Долой девять!»? Что я тебе плохого сделала? Что я, враг рода человеческого?
— Так ведь я…
— Еще бы! Прекрасно знаю, что ты всегда вывернешься. Но мне на это наплевать. Кричи, сколько хочешь: «Долой бульон из игральных костей!», или: «Долой шерифа!» Можешь даже кричать: «Долой жареный воздух!» Но почему именно «Долой девять!»?
— Простите, но мне действительно…
— Не перебивай! Так воспитанные люди не делают! Я, правда, простая однозначная цифра, и всякая двузначная может меня поучать. Но у меня тоже есть гордость, и я требую, чтобы меня уважали. И в первую голову такие сопляки, как ты. Одним словом, долой твой нос, долой что угодно, но меня, будь добр, оставь в покое.
Ученик так смутился и оробел, что не решился вычесть девятку. Из-за этого у него вышла ошибка в примере, и он получил двойку.
Не всегда надо быть уступчивым, верно?
Тонино-невидимка
Однажды мальчик по имени Тонино не выучил урока. По дороге в школу он очень боялся, как бы его не спросили.
«Эх, стать бы мне невидимкой!..» — думал он про себя.
Урок, как всегда, начался с переклички. Когда учитель дошел до имени Тонино, тот ответил: «Здесь», но никто его не услышал, а учитель сказал: