— Жалко, что Тонино не пришел. Я как раз собирался его спросить. Если он заболел, то будем надеяться, что не серьезно.
Тут Тонино понял, что желание его исполнилось и он стал невидимкой. На радостях он как пробка вылетел из-за парты, угодил прямехонько в мусорную корзину, набитую обрывками бумаги, а выбравшись из корзины, стал носиться по классу, дергать товарищей за вихры и опрокидывать чернильницы. Какой же тут гвалт поднялся! Все ребята перессорились, друг на друга обижаются, и никому в голову не приходит, что во всех этих проделках никто не виноват, кроме Тонино-невидимки.
Под конец Тонино наскучила эта забава, вышел он из школы и сел в троллейбус. Устроился на свободном месте, а о том, чтобы взять билет, и не думает. Благо кондуктор его все равно не видит. На следующей остановке вошла в троллейбус синьора с тяжелой сумкой. Видит: одно место не занято, как раз то, на котором Тонино расположился. Ничего не подозревая, синьора поставила свою тяжелую сумку прямо Тонино на колени. Бедняга чуть не задохся, а синьора как закричит:
— Да что же это такое? Что же это за надувательство? Теперь ужо и сесть в троллейбусе нельзя? Полюбуйтесь-ка, ставлю сумку, а она в воздухе висит!
Здесь все пассажиры заговорили, заспорили, и каждый стал на чем свет стоит ругать управление городского транспорта.
В Центре Тонино вылез из троллейбуса, юркнул в кондитерскую и ну лакомиться! Сперва обеими руками влез в вазу со сдобными хлебцами, битком набитыми изюмом, потом полными пригоршнями стал загребать суфле в шоколаде и всякие другие сласти. Продавщица, видя, как пустеет прилавок, заподозрила одного представительного синьора, который покупал леденцы для своей старой тетки. Синьор, конечно, стал протестовать.
— Как! Я вор? Да знаете ли вы, с кем говорите? Знаете, кем был мой отец? Знаете, кем был мой дед?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала продавщица.
— Как! Вы позволяете себе оскорблять моего дедушку?
И такая между ними свара началась — ужас! Прибежала полиция. А Тонино-невидимка проскочил между ног у лейтенанта и побежал к школе, чтобы посмотреть, как будут выходить его товарищи. Вот распахнулись двери, и ученики вышли, нет, не вышли — обрушились, словно снежная лавина, со школьной лестницы. Тонино увидел их всех до одного, а его никто не заметил. Напрасно он подбегал то к одному, то к другому, напрасно дергал за вихры своего приятеля Роберто, напрасно предлагал леденец своему другу Гуискардо. Его не видели, его совсем, ну просто совсем не замечали. Все смотрели сквозь него, как будто он был стеклянным.
Усталый и немного удрученный, Тонино поплелся домой. Мама уже поджидала его. Она стояла на балконе и смотрела вниз.
— Мама, я здесь! — крикнул Тонино.
Но мама не увидела его. Не увидела и не услышала. Она с тревогой смотрела вдоль улицы поверх его головы, словно его совсем не было.
— Вот и я, папа! — воскликнул Тонино, когда устроился на своем обычном месте за обеденным столом.
Но папа с беспокойством взглянул в окно и пробормотал:
— Что же это так долго нет Тонино? Уж не случилось ли с ним чего?
— Да я здесь, я здесь! Мама! Папа! — кричал Тонино.
Но они не слышали его голоса.
Из глаз у Тонино потекли слезы, и он стал горько плакать. Но какой толк плакать, если этого все равно никто не видит?
— Не хочу я больше быть невидимкой! — жалобно причитал Тонино, и сердце его разрывалось от тоски. — Хочу, чтобы папа меня видел, хочу, чтобы мама меня бранила, хочу, чтобы в школе меня спрашивали! Хочу играть со своими товарищами! Ой, как плохо быть невидимкой! Ой, как плохо одному!
Он поплелся из комнаты, вышел на лестницу и медленно спустился во двор.
— О чем ты плачешь? — спросил его старичок, который сидел неподалеку и грелся на солнышке.
Тонино чуть не задохнулся.
— А вы меня видите? — спросил он.
— Конечно, вижу. Я тебя каждый день вижу, когда ты возвращаешься из школы.
— А я вас почему-то никогда не видел.
— Э! Я знаю. Меня никто не замечает. Старый пенсионер, один как перст… Кому из ребят придет в голову смотреть на меня? Я для вас все равно что человек-невидимка.
В этот момент с балкона донесся мамин голос: — Тонино!
— Мама! Ты меня видишь?
— Ох, лучше бы я тебя не видела! А ну, марш домой! Папа с тобой сейчас не так поговорит…
— Иду, мама, иду! — вне себя от радости крикнул Тонино.
— Значит, и ремня не боишься? — улыбнулся старичок.
Тонино бросился к нему на шею, поцеловал в морщинистую щеку и пробормотал:
— Вы меня спасли.
— Ну, уж тут ты, пожалуй, хватил через край, — сказал старичок.
Добрый Джильберто
Доброму Джильберто очень хотелось поскорее всему научиться. Поэтому он всегда очень прислушивался к тому, что говорили старшие.
Однажды он услышал, как одна женщина говорила другой:
— Вы только посмотрите на Филомену, как она любит свою маму. Она готова ей воду в ушах носить.
«Надо запомнить эти прекрасные слова», — подумал добрый Джильберто.
Через некоторое время его позвала мама и сказала:
— Джильберто, сходи-ка принеси ведерко воды из колонки.
— Сейчас, мама, — ответил Джильберто, а сам подумал: «Вот когда я покажу маме, как я ее люблю. Я принесу ей воду не в ведре, а в ушах».
Побежал он к колонке, подставил под кран голову и, когда почувствовал, что в ухо ему налилось полно воды, поспешил обратно. Воды в ухе набралось с наперсток, и, чтобы донести ее до дома, ему пришлось скособочиться и идти, прижимая голову к плечу.
— Ну, принес воды? — спросила мама. Она как раз собралась стирать.
— Вот, мама, — ответил запыхавшийся Джильберто.
Однако чтобы ответить, ему пришлось выпрямить голову, и вода, что была у него в ухе, конечно, вылилась и потекла по шее. Что делать? Пришлось ему опять бежать на колонку и наполнять водой другое ухо. Воды в нем набралось с наперсток, и Джильберто опять пришлось идти, прижав голову к плечу, но только теперь уже к другому. Но когда добрался до дому, вода все равно вытекла.
— Ну, принес ты, наконец, воды? — спросила мама. Она уже начала сердиться.
«Может быть, у меня слишком маленькие уши?» — подумал огорченный Джильберто. А мама между тем совсем вышла из себя. Она решила, что мальчишка бегает на колонку баловаться, и угостила его двумя звонкими оплеухами.
Бедняга Джильберто!
Он покорно стерпел эти оплеухи и решил, что в другой раз будет носить воду в ведре.
Слово «Плакать»
Эта история еще не случилась, но она непременно случится завтра. Какая история? А вот какая.
Завтра одна мудрая старая учительница построила своих учеников парами и привела в Музей Прошлых Времен, где были собраны прежние, теперь уже никому не нужные вещи, вроде королевской короны, шлейфа королевы или той развалины, которую в городе Монце называют трамваем.
На одной витрине лежало немного запылившееся слово
ПЛАКАТЬ.
Завтрашние ученики прочитали карточку и ничего не поняли.
— Синьора учительница, что это значит?
— Может быть, это древнее украшение?
— Может быть, это еще осталось от этрусков?
Учительница объяснила, что это слово встречалось когда-то на каждом шагу и причиняло боль. Она показала детям запечатанный пузырек, в котором хранились слезы, теперь уже забыли, чьи. Может быть, раба, избиваемого хозяином, а может быть, ребенка, у которого не было дома.
— Эти слезы похожи на воду, — сказали ученики.
— Но они обжигали и выедали глаза, — сказала учительница.
— Их кипятили перед тем, как употреблять?
Нет, ученики по-прежнему ничего не понимали и начали скучать. Тогда добрая учительница повела их в другие залы музея, где были выставлены вещи попроще, такие, как тюремная решетка, полицейская ищейка, — словом, такие вещи, о которых в Завтрашнем мире не было уже и помину.
Тлипликлиная лихорадка
Когда девочка больна, ее куклы тоже болеют за компанию, чтобы ей не было скучно. К девочке приходит врач, а к куклам приходится звать дедушку. Дедушка осматривает их, выписывает лекарства и каждой делает уколы своей шариковой авторучкой.
— Знаете, доктор, этот ребенок заболел, — говорит девочка.
— Тэк-с, посмотрим, что с ним. Дышите, так, так… О! Ай-я-яй! Так я и думал. По-моему, он подхватил слезную капризунку.
— А это опасно, доктор?
— Чрезвычайно. Давайте ему микстуру из чернильного карандаша и растирайте перед сном бумажкой от мятной конфетки.
— А эта девочка с закрывающимися глазами, она тоже заболела?
— Совершенно больна, это и без бинокля видно.
— Ой, а что с ней?
— М-м, сейчас посмотрим… Так. Немножко простудки, немножко хандрилки и острый приступ клубничной переедки.
— Mamma mia! Она умрет?
— Нет, это ей не грозит. Но лекарство не помешает. Сделайте так: возьмите одну таблетку глупидина и растворите ее в стакане грязной воды. Только смотрите, чтобы стакан был зеленый, от красного стакана у нее могут разболеться зубы.
И вот в одно прекрасное утро девочка просыпается совсем здоровая. Доктор разрешает ей встать с постели. Но дедушка хмурится и, пока мама готовит для дочки лифчик, платьице и туфельки, хочет осмотреть ее сам.
— Ну что ж, посмотрим, — говорит он. — Скажи-ка: тридцать три. Так. Скажи: перепепе. А теперь попробуй что-нибудь спеть. Все ясно… Мама, у вашей дочери типичная тлипликлиная лихорадка.
Воскресное утро
Если вы спросите, кто такой синьор Чезаре, то вам обязательно скажут: «Это человек привычки». Каждое воскресенье он встает поздно, долго бродит по квартире в пижаме, а когда пробьет одиннадцать — идет бриться. Бреется он в ванной и всегда оставляет дверь открытой.
Этой минуты с нетерпением дожидается Франческо. Франческо всего шесть лет, но у него уже заметна склонность к медицине, и особенно к хирургии.