— В таком случае, — проговорил блюститель порядка, — мне придется проводить вас за пределы нашей страны.
И Джованнино пришлось смиренно покинуть Страну без углов. Однако он до сих пор еще мечтает вернуться туда и хоть немного пожить среди самых воспитанных людей на свете, в красивом домике, под крышей без единого уголка.
Дом на слом
Одно время в городе Бусто Арсицио ребята так все портили, ломали и рвали, что горожане не на шутку встревожились. Не подумайте, что мы говорим о подметках, штанах и школьных ранцах. Нет! Когда эти ребята принимались играть в футбол, летели стекла, за столом они били тарелки, в кафе — стаканы, и если пока еще не разбивали стен, то только потому, что под рукой у них не было молотков.
Родители просто не знали, как быть и что предпринять, и под конец обратились к городскому голове.
— А что, если налагать на них штраф? — предложил городской голова.
— Спасибо вам! — воскликнули родители. — В таком случае мы будем платить его черепками.
К счастью, в тех краях было много бухгалтеров. На каждых трех жителей приходилось по бухгалтеру. И все эти бухгалтеры прекрасно умели считать. А лучше всех считал старый бухгалтер синьор Гамберони. У Гамберони было великое множество внуков, благодаря которым он приобрел громаднейший опыт по части черепков. Однажды взял он лист бумаги, карандаш и подсчитал весь ущерб, который наносят ребята из Бусто Арсицио, коверкая и ломая бесконечное количество красивых и нужных вещей. Подвел он итог, и знаете, сколько у него получилось? Невероятная сумма! Карамельярд пастильярдов мармельон тридцать три!
— Да понимаете ли вы, — с горячностью убеждал синьор Гамберони, — понимаете вы, что на половину этой суммы мы можем построить целый дом, так сказать, дом на слом, и заставить наших ребят разнести его в щепы. Если уж и от этого они не придут в себя, то, значит, их ничем не вылечишь.
Предложение бухгалтера приняли. Дом был построен. В нем было семь этажей, девяносто девять комнат; в каждой комнате было без счету зеркал, кранов и краников и полным-полно мебели, а каждый стол и шкаф были уставлены посудой, статуэтками и всякими безделушками. В день открытия дома ребятам выдали молотки и по сигналу городского головы распахнули все двери.
Очень жалко, что не сумели вовремя привезти телекамеры и не передали по телевидению это небывалое зрелище. Те, кто видел его своими глазами и слышал своими ушами, уверяют, что им показалось, будто разразилась третья мировая война, хоть бы ее никогда не было!
Ребята пробивались из комнаты в комнату, словно войско неукротимого Аттилы, сокрушая своими молотками все, что встречалось им на пути. Их удары слышала вся Ломбардия и половина Швейцарии. Дети с кошкин хвост ростом набрасывались на шкафы, огромные как крейсеры, и старательно крошили их до тех пор, пока на полу не оставалось ничего, кроме кучи опилок. Миловидные крошки из яслей, прелестные в своих розовых и голубеньких передничках, с таким трогательным усердием топтали ногами кофейные сервизы, что они превращались не в порошок, нет! — в тончайшую пудру, которой пудрят лицо.
К концу первого дня во всем доме не осталось ни одного целого стакана. К концу второго дня — ни единого стула. На третий день ребята взялись за стены. Они начали с последнего этажа, но, едва добравшись до четвертого, отступились и сложили оружие. Полумертвые от усталости, покрытые пылью, как солдаты Наполеона в пустыне, они, шатаясь, разбрелись по домам, повалились на свои кровати и заснули без ужина. Теперь они по-настоящему отвели душу и им больше ничего не хотелось ломать. В мгновение ока они совершенно переменились, стали осторожными и легкими, как бабочки; и если бы им сейчас приказали играть в футбол на поле, уставленном хрустальными стаканами, они бы не разбили ни одного.
Бухгалтер Гамберони сделал подсчеты и доказал всем, что город Бусто Арсицио получил два трюфельярда с мелочью чистой прибыли.
То, что еще уцелело от дома, назначенного на слом, городской совет отдал горожанам в полное их распоряжение. И что бы вы думали? Не прошло и часа, как среди развалин заметили приличных синьоров с кожаными папками под мышкой и в золотых очках — разных муниципальных советников, адвокатов и директоров-распорядителей, — которые, вооружившись молотками, бросились крушить стены и рушить лестницы. И так это им нравилось — колотить по стенам, что с каждым ударом они словно молодели на глазах.
— Это по крайней мере лучше, чем ссориться с женой из-за какой-то разбитой пепельницы или несчастной тарелки из праздничного сервиза, который подарила тетя Мирина, — весело говорили они и с еще большим рвением принимались дубасить молотками.
А бухгалтеру Гамберони город Бусто Арсицио вручил в знак признательности медаль с серебряной дыркой.
Давай придумывать числа
— Давай придумывать числа!
— Давай. Чур, я первый. Чуть не один, чуть не два, чуть не три, чуть не четыре, чуть не пять, чуть не шесть…
— Э! Слишком маленькие числа. Слушай, какие у меня: биллиардон миллиардонов, сексильярд сексилионов, квинтильон биквинтильярд.
— Подумаешь! А я могу, таблицу умножения сочинить. Вот:
Трижды один «Едут в Берлин».
Трижды два «Лев и Сова».
Трижды три «Сова, смотри!».
Трижды четыре «Вещи стащили».
Трижды пять «Беги догонять!».
Трижды шесть «Попался, есть!».
Трижды семь «Вот я тебя съем!».
Трижды восемь «Прощения просим».
Трижды девять и трижды десять
«Воришку помиловать или повесить?».
— Скажи быстро, сколько стоит пирожок?
— Два щелчка тебе по носу.
— А сколько отсюда до Милана?
— Сорок девять сороков и двенадцать дюжин новых километров, один подержанный и три шоколадки.
— Сколько весит слезинка?
— Смотря чья. У капризули она легче самого легкого ветерка, а у голодного ребенка — тяжелее всей земли.
— Очень длинная получается сказка?
— Очень!
— Тогда напоследок быстро придумаем еще несколько чисел. Знаешь, как считают в Модене? «Разки, двазки, триски — четыре киски, пять и ки — пятаки уронили у реки».
— А я тебе скажу, как считают в Риме. «Ранцы, дванцы — дранцы-поранцы, тринцы и пинцы — розги несинцы, пянцы, дев ян цы — лучше не оранцы, чет-нечет — вот и весь счет!»
Шоколадная дорога
Жили-были в Барлетте три брата. Как-то гуляли они за городом и набрели невзначай на дорогу. Странная это была дорога — ровная-ровная и вся коричневая.
— А из чего она сделана? — спросил младший брат.
— На доски не похоже, — сказал средний.
— И на шлак не похоже, — сказал старший.
Гадали, гадали, а потом встали на коленки и лизнули дорогу.
Шоколад! Дорога была из шоколада! Недолго думая, решили братья попробовать, какова она на вкус. Отломили по кусочку, съели. Потом отломили еще по кусочку, потом еще… Наступил вечер, а они все ползали на четвереньках и ели, ели, ели, пока от дороги не осталось ни одного даже самого маленького квадратика. Не было больше ни шоколада, ни дороги.
— Где же мы очутились? — спросил младший брат.
— Не в Бари, нет, — сказал средний.
— И не в Мольфетти, — сказал старший.
Что делать, куда идти — неизвестно. По счастью, как раз в это время на своей тележке возвращался с поля крестьянин, посадил их в свою тележку и довез до Барлетты, до самых дверей их дома.
Стали они вылезать из тележки и тут только заметили, что вся она из самого настоящего печенья.
Обрадовались братья и, недолго думая, принялись уплетать ее за обе щеки. Всю съели, ничего не оставили: ни колес, ни оглобель.
Вот как повезло однажды братьям из Барлетты. А повезет ли им так в другой раз, не знаю.
Рассеянный мальчик
— Мама, я пойду погулять.
— Иди, Джованни, только смотри не зевай по сторонам, когда будешь переходить через улицу.
— Ладно, мама. Пока, мама.
— Ты всегда такой рассеянный.
— Да, мама. Пока, мама.
Джованнино весело выбегает из дому и, пока проходит первый квартал, старается быть очень внимательным. Он то и дело останавливается и ощупывает себя.
— Все на месте? Все! — И сам же смеется.
От радости, что он такой внимательный, мальчик принимается прыгать, как воробей, и скоро забывает обо всем на свете, заглядевшись на витрины, на машины, на облака. Вот тут-то и начинаются несчастья.
Какой-то синьор очень мягко упрекает его:
— Ну разве можно быть таким рассеянным? Видишь, ты где-то порастерял все пальцы.
— Ой, и правда! Какой же я рассеянный!
Он принимается искать свои пальцы, но вместо них находит пустую банку. Неужели она и в самом деле пустая? А ну-ка посмотрим. Интересно, что в ней было, прежде чем она стала пустой? Ведь не была же она всегда такая, как сейчас, совершенно пустая…
Джованни забывает, что ему надо искать свои пальцы, потом забывает и о банке, потому что на глаза ему попадается хромая собака. Ясное дело, мальчик пускается за ней вдогонку и не успевает добежать до угла, как теряет руку, всю целиком. И думаете, он замечает, что остался без руки? Ничего подобного. Бежит себе как ни в чем не бывало.
— Джованни! — окликает его какая-то добрая женщина. — Джованни! Руку потерял.
Куда там! Он даже не слышит.
— Ну, ничего, — говорит добрая женщина. — Отнесу руку его маме.
И она идет к маме Джованнино.
— Синьора, вот тут у меня рука вашего сына.
— Ох, батюшки! Вот растеряха! Ну такой он у меня рассеянный, такой рассеянный, что просто не знаю, что делать, как быть!
— А! Все дети такие.
Потом приходит другая хорошая женщина.
— Синьора, я вот ногу нашла. Взгляните, не от вашего ли Джованнино?
— Ну, конечно, его! Я ее где угодно узнаю по этому дырявому башмаку. Уж такой он у меня рассеянный уродился, такой рассеянный, что просто не знаю, что делать, как быть.
— А! Все дети такие.