— Отрубить ей руки по самые локти!
Тут уж народ взбунтовался. Снарядили к императору ходоков и наказали передать, что если только посмеют отрубить Искуснице руки, то народ снимет с императора корону да с головой в придачу. Потому таких голов, как у императора, в любой деревне сколько угодно, а таких золотых рук, как у Искусницы, днем с огнем не сыскать.
И пришлось императору убраться подобру-поздорову.
Солнце и туча
Солнце, веселое, величественное, путешествовало по небу. Оно мчалось в огненной колеснице и разбрасывало во все стороны свои горячив лучи.
А туча, у которой в это время было самое предгрозовое настроение, злобствовала и ворчала:
— Мот, расточитель! Разбрасывай, раскидывай свои лучи! Обнищаешь — спохватишься!..
В виноградниках каждая виноградинка, что зрела на лозах, норовила во что бы то ни стало утащить один, а если удавалось, то и два лучика. И не было такой травинки, паучка, цветка или капли воды, которые бы не старались взять свою долю.
— Ну что ж, позволяй себя обкрадывать всем и каждому. Посмотришь, как тебя отблагодарят, когда с тебя уже нечего будет взять, — гремела туча.
А веселое солнце как ни в чем не бывало катилось по небу и раздаривало свои лучи миллионами, миллиардами, без счета — всем, кто в них нуждался.
Только на закате оно вздумало пересчитать свои лучи, и что вы думаете? Ни один не пропал! От удивления туча рассыпалась градом. А солнце весело бултыхнулось в море.
Старая тетя Ада
Старая тетя Ада, когда стала совсем-совсем старенькой, переехала жить в богадельню. Поселили ее в комнатке, где стояли три кровати. Две из них занимали такие же, как она, старушки, а третью отвели ей. Старая тетя Ада сразу облюбовала себе креслице, что стояло у самого окна, взяла печенье и раскрошила его на подоконнике.
— Вот придумала! — сердито заворчали старухи. — Набегут муравьи, спасу от них не будет.
Но тут из садика, что окружал богадельню, прилетела птичка, с удовольствием склевала печенье и улетела прочь.
— Вот, — снова заворчали старухи, — вот и нам той же монетой платят. Поклевала, хвостом покрутила — и поминай как звали! Точь-в-точь — наши дети. Те тоже, вырастишь их, а они — фьють! И ищи их свищи! Где летают — неведомо. И хоть бы один вспомнил…
Ничего не ответила им старая тетя Ада, а на другой день опять накрошила печенье.
И так она делала каждое утро, и каждое утро в одно и то же время птичка прилетала на подоконник и принималась клевать. И видели бы вы, как она волновалась, если тете Аде случалось замешкаться и не приготовить завтрак к сроку.
Через некоторое время птичка прилетела не одна, а со своими малышами. Потому что она уже завела себе гнездо и у нее вылупилось четверо птенцов. Птенцы тоже стали с удовольствием клевать крошки и с этого дня прилетали каждое утро. Если же крошек не было, они пищали и чирикали на все голоса.
— Поторапливайтесь, ваши нахлебнички пожаловали! — кричали тогда старухи, и по их тоненьким голосам можно было догадаться, что они завидуют тете Аде.
А она бросала все и как только могла скорее семенила к своей тумбочке, где между пачкой кофе и коробкой с мятными леденцами лежал сверточек с печеньем. Она вытаскивала одну штучку и спешила к окну.
— Да бегу, бегу, — говорила она, — погодите, непоседы вы этакие.
— Ох-ох-ох, — вздыхали старухи, — если бы этим печеньем можно было приманить сюда наших детей!.. А ваши-то, тетушка Ада, ваши-то где?
Когда-то старая тетя Ада помнила, где ее сыновья, но с годами память ее ослабела, и теперь она не знала, где они, то ли в Австрии, то ли в Австралии. Но это ее нисколько не конфузило. Она посмеивалась, крошила свое печенье и приговаривала:
— Ну ешьте, ешьте, не то совсем обессилите и летать не сможете.
А когда птицы склевывали все печенье, она говорила:
— Ладно, пошли, пошли. Ничего больше вам не будет. Зачем у вас крылья? Летать? Ну и летите…
Старухи покачивали головами. Они считали, что старая тетя Ада выжила из ума. А как же иначе? Старая старуха, можно сказать, нищая, а все норовит что-то подарить другим. И даже спасибо не просит.
А потом старая тетя Ада умерла. Ее сыновья узнали об этом спустя долгое время. Так что им даже не пришлось тратиться на дорогу и думать о похоронах. А птицы всю зиму прилетали к окошку и громко обижались на тетю Аду за то, что она не покрошила им печенья.
Король, который должен был умереть
В некоем королевстве жил король. И вот случилось так, что он должен был умереть. Это был очень могущественный король, но он заболел страшной, смертельной болезнью.
— Ну мыслимое ли это дело, — в отчаянии восклицал король, — мыслимое ли это дело, чтобы умирал такой могущественный король, как я? Куда в конце концов смотрят мои маги и волшебники? Почему они и не почешутся, чтобы спасти меня?
А маги давно уже удрали из королевства, потому что боялись лишиться головы. Остался один-единственный старый волшебник, на которого никто не обращал внимания, потому что он был очень странный, а может быть, даже малость не в своем уме. Уже много лет король ни о чем с ним не советовался, но теперь волей-неволей повелел призвать его во дворец.
— Ты можешь спастись, — сказал волшебник, — но только при одном условии. Отрекись на один день от престола и отдай его человеку, точь-в-точь похожему на тебя. Он сядет на трон и умрет вместо тебя.
Тотчас же по всему королевству был разослан указ: «Всякий человек, похожий лицом и телом на Его Величество короля, в течение двадцати четырех чесов обязан явиться во дворец. Тот же, кто не подчинится сему указу, будет казнен как злоумышленник».
Много людей пришло во дворец. У одних борода была точь-в-точь, как у короля, но зато нос чуть-чуть длиннее или чуть-чуть короче, и волшебник отсылал их назад. Другие были похожи на короля, как две капли воды, но волшебник все равно отсылал их, потому что у одного не хватало зуба, а другой был сутул.
— Да так ты их всех повыгоняешь! — закричал король. — Оставь хоть одного на пробу.
— Тебе это не поможет, — возразил волшебник.
Однажды вечером король со своим волшебником прохаживался по городским редутам. Вдруг волшебник остановился и закричал:
— Вот, вот человек, который похож на тебя больше всех остальных!
И с этими словами он указал на горбатого калеку, полуслепого, грязного и покрытого струпьями, который стоял, выпрашивая подаяние.
— Да ты рехнулся! — возмутился король. — Ну что между нами общего? Небо и земля!
— Король, который должен умереть, — возразил волшебник, — может быть похож только на самого бедного и самого несчастного из своих подданных. Не мешкай, поменяйся с ним одеждой, передай ему на день свой сан — и ты спасен.
Но король почел слишком зазорным для себя хотя бы на день принять обличье какого-то нищего. Надувшись, он возвратился во дворец, надел свою корону, взял в руки скипетр и в тот же вечер умер.
Продавец комет
Однажды один волшебник придумал машину, которая делала кометы. Она была немножко похожа на машину для резки бульона, но на самом деле совсем не была бульонорезкой. На самом деле она производила кометы. Любые, какие пожелаешь. И большие и маленькие, с обыкновенным хвостом и с двойным, и желтые, и красные — словом, всех сортов.
Волшебник ездил из города в город, из деревни в деревню, не пропускал ни одного базара, забредал даже на миланскую ярмарку и на конный рынок в Пероне и всюду показывал свою машину и объяснял, как просто с ней управляться.
Кометы выскакивали маленькие-премаленькие и с нитками, за которые их можно было держать. Потом, поднимаясь вверх, они раздувались до желательных размеров, но даже самыми большими управлять было не труднее, чем обыкновенным бумажным змеем.
Каждый раз вокруг волшебника собиралась большая толпа, точно такая же, как всегда собирается вокруг рыночного торговца, расхваливающего машину, которая делает самые тонкие в мире спагетти или сама чистит картошку.
Люди глазели, покачивали головами, но никто ни разу не купил даже самую маленькую кометку.
— Вот если бы это был воздушный шарик, ну тогда другое дело, — говорила какая-нибудь хозяюшка с корзинкой на руке. — А то комета! Да мой сорванец таких бед с ней натворит — не распутаешься.
— Да чего вы боитесь? — восклицал волшебник. — Где вы еще купите настоящую комету? Ваши дети смогут летать на ней к звездам, вы с детства начнете приучать их к космосу…
— Нет уж, спасибо! Пусть кто-нибудь другой летит на звезды. А мой посидит дома, это уж будьте спокойны.
— Кометы! Настоящие кометы! А ну, налетайте! Кому кометы?!
Но никто не хотел купить ни одной кометы.
Бедный волшебник, которому за все время не посчастливилось выручить ни одной лиры, с таким усердием пропускал завтраки, обеды и ужины, что под конец совсем стал, что называется, кожа да кости. Однажды вечером, когда ему так захотелось есть, как никогда еще не хотелось, он переделал свою машину, вырабатывающую кометы, в головку тосканского сыра и съел ее до последней крошки.
Рыбак из Чефалу
Как-то раз один рыбак из Чефалу вышел в море и стал тянуть сети. Тянет-потянет, вдруг чувствует: стала сеть не в пример тяжелее. «Ну, — думает рыбак, — повезло!» Вытянул сеть, глядь, а в ней пусто, только одна-разъединая рыбешка трепыхается, да и та малюсенькая, с мизинец ростом. Осерчал рыбак, схватил рыбешку и только размахнулся, чтобы бросить ее в море, как вдруг слышит, будто запищал кто тоненьким-тоненьким голоском:
— Ой, ой, ой! Не жми меня так сильно!
Огляделся рыбак: вроде никого нет ни вблизи, ни вдали. Размахнулся во второй раз, чтобы забросить рыбку подальше в море, и вдруг снова тот же голосок:
— Не бросай меня! Не бросай меня в море!
Тут уж рыбак сообразил, в чем дело: оказывается, это рыбка говорит человеческим голосом. Разжал он руку, глядит и глазам не верит.