— Найдется и гаванская сигара, — сообщил Крот из-за двери в кухню, куда он счел благоразумным удалиться, чтобы не попасть под альпеншток Тоуда.
— Посмотрим-посмотрим, — грозно произнес Тоуд, садясь на скамейку и принимаясь за принесенный Племянником кусок торта. — Ладно! — буркнул он чуть позже, когда было разлито по бокалам чудесное шампанское. — Хорошо! — блаженно произнес он, принюхиваясь к ароматному табаку сигары.
Нет, день действительно выдался для Тоуда на редкость неудачным — вплоть до этого часа. Но теперь… Как бы ни было для него непривычно получать оплеухи ни за что ни про что, он был очень отходчив и больше всего любил посмеяться, пусть даже над собой, лишь бы окружающим рядом с ним было весело.
— Скажи мне, мой юный друг, — обратился Тоуд к своему ученику, — что следует сделать уважающей себя жабе, нет — двум жабам, которых после тяжкого, полного трудностей и опасностей дня любезнейшим образом избивают лапами и дубинками их гостеприимные друзья?
Все замолчали, с интересом ожидая ответа Мастера Тоуда.
— Ну, пожалуй, — Мастер Тоуд явно не хотел осрамиться и дать неверный ответ на глазах у всех друзей, — я считаю, что… —
Сделав паузу, он решительно поднял бокал: — Было бы неплохо поздравить нашего Крота с днем рождения, пожелать ему всего лучшего, а вам, дядюшка, произнести по этому поводу речь!
Всем стало ясно, что именно с этого момента Мастер Тоуд окончательно и бесповоротно принят в братство Обитателей Ивовых Рощ, доказав на деле, что ему передались все те лучшие качества Тоуда, за которые его любили и уважали друзья, за которые ему так многое прощали.
— Речь, говоришь? — сказал Тоуд, вставая со скамейки.
— И побыстрее! Мы ждем, — поторопил его Рэт.
— На тему дня рождения Крота, по поводу чего мы здесь сегодня собрались? — уточнил Тоуд, хитро подмигивая.
— Именно так, уважаемый мистер Тоуд, — подтвердил племянник Крота.
— Пусть Тоуд-младший передаст мне мой рюкзак.
Распоряжение было тотчас же исполнено.
— Тут ведь какое дело, — пробурчал Тоуд, роясь в бесчисленных карманах рюкзака. — Так уж получилось, совершенно случайно, уверяю вас, что я как раз подготовил речь, и именно по этому поводу!
Уже позднее, совсем поздно вечером, когда почти все было съедено и выпито, Крот подошел к Тоудам и поинтересовался у них, чем они были так заняты весь день, добавив при этом: «Если, конечно, удобно об этом спрашивать».
— Что мы делали? Чем мы занимались? — воодушевленный, воскликнул Тоуд. — Отвечу: мы делали очень полезные, трудные, но незаменимые в воспитательном плане упражнения.
— Ты имеешь в виду перетаскивание тяжестей с места на место? — уточнил Крот, кивая в сторону внушительного вида рюкзаков.
— Бери выше, старина. Мы ходили в поход! — гордо заявил Тоуд. — А что касается рюкзаков, так ты не волнуйся: мы и к ним привыкнем, правда, Мастер Тоуд?
— Э-э… ну да… а как же, разумеется, — не сразу нашелся с ответом Тоуд-младший.
— И как вам это дело? Понравилось? — с явным интересом спросил Крот.
— Еще бы! — кивнул Тоуд, принимаясь за очередной кусок торта. — День провели — просто здорово. Согласен, Мастер Тоуд?
Знай остальные присутствующие о том, что пережили обе жабы за этот «восхитительный» денек, от них не ускользнула бы секундная пауза перед ответом Тоуда-младшего, в течение которой в нем боролось детское желание рассказать всю правду о том, какое кошмарное дело все эти пешие прогулки, со свойственным всем Тоудам стремлением произвести на всех впечатление, вызвать восхищение своими способностями и достижениями.
— Пешие прогулки? Походы? Дальние экспедиции? — усмехнулся Мастер Тоуд. — Нет ничего лучше и веселее! — заявил он, запихивая в рот последний кусок торта и купаясь в восхищенных взглядах друзей-приятелей.
VI ПРИКОСНОВЕНИЕ ВОСТОКА
Наступивший ноябрь принес с собой нежданный-негаданный снегопад, укрывший белым покрывалом берега Реки, Ивовые Рощи, а деревья в Дремучем Лесу украсил серебристый иней, предвещавший холодную, морозную зиму.
Настало время сидеть дома и радоваться тихим домашним удовольствиям, будь то еда, тепло, дружба или общие воспоминания. Если же кому-то очень нужно выйти на улицу, то стоит поторопиться управиться со всеми делами засветло, пока не вернулась царствующая в долгие зимние ночи морозная тьма. Задержаться можно только в гостях у хорошего друга, где тебе всегда рады, где можно спокойно посидеть у камина и поболтать о том о сем: о том, что было, и о том, что будет, помечтать вместе о весне и о новом лете…
Оказалось, что возрастающее беспокойство Крота по поводу пошатнувшегося здоровья Рэта не было беспричинным. Обнаружилось это так: как-то раз, примерно через неделю после первого снегопада, когда оттепель почти растопила лежавший повсюду снег и смыла укрывавший реку ледок, Крот с Племянником решили воспользоваться более или менее сносной погодой, чтобы хорошенько прогуляться на свежем воздухе. Вернувшись домой, они обнаружили в дверях записку, написанную незнакомым почерком.
Бросив взгляд на подпись, Крот понял, что послание оставлено Сыном Морехода, и, судя по неровным строчкам, писал он явно в немалой спешке.
«Дорогой мистер Крот! — гласила записка. — Капитану (так звал Рэта Крысенок) плохо. Пожалуйста, зайдите к нам, когда сможете».
— Что же там могло случиться? — почесал в затылке Крот, которого мучило недоброе предчувствие.
Племянник попытался успокоить его:
— Надеюсь, дядюшка Рэт просто простудился, и ему не помешало бы какое-нибудь ваше снадобье из целебных трав.
Не успели они взяться за подбор нужных целебных сборов и бальзамов, которыми Крот так гордился, как в дверях дома вновь появился Крысенок.
— Меня послал к вам мистер Барсук, — задыхаясь, сказал он. — Он просил передать, что мистеру Рэту очень плохо, что он… он…
— Говори скорее! — воскликнул Крот. — Да что же с ним?!
— Доктор сказал, что он может и до утра не дотянуть, — не менее Крота сокрушенный этим известием, сказал Крысенок. — Пожалуйста, пойдемте, я прошу вас.
Племянник помог растерявшемуся Кроту надеть пальто и сапоги и запихнул в сумку побольше бальзамов и мазей, чтобы уже на месте разобраться в том, что из лекарств нужнее. Все вместе они быстрым шагом направились к реке, в спешке забыв даже прикрыть входную дверь, и в дом теперь задувал холодный зимний ветер.
По дороге Племянник успел выспросить у Крысенка кое-какие подробности. Накануне. Рэт и его ученик спокойно посидели вечером у камина, поужинали и пораньше легли спать, так как холодная погода не располагала к посиделкам. Рано утром к ним зашли Выдра с Портли, но Рэт отказался присоединиться к намечавшейся совместной прогулке, сославшись на то, что у него что-то ноет и ломит. Если не считать этих утренних хворей, ставших — увы! — уже почти привычными для Рэта, он был вполне здоров, и только поэтому Сын Морехода оставил его дома одного.
Тем не менее что-то не давало Крысенку покоя. Он чувствовал себя неловко оттого, что его старший друг, опекун и учитель сидит дома, а он радуется жизни, прогуливаясь по реке с друзьями. Через некоторое время он попросил у Выдры разрешения вернуться домой.
— Тебя что-то беспокоит? — почувствовал неладное Выдра.
— Точно не знаю, не уверен, но… Река, она говорит, что сейчас мое место не здесь… Я должен быть дома. Боюсь, с Капитаном что-то случилось.
Два раза просить Выдру не пришлось. Опытный прибрежный житель, он давно понял, что в умении общаться с Рекой Сын Морехода мог сравниться с самим Рэтом. Да и самому Выдре Река в тот день показалась какой-то не такой, если не хуже…
В общем, Выдра вместе с Порт ли направились вслед за Крысенком к дому Рэта. Зрелище, представшее их взору, оказалось хуже самых мрачных предположений. Бедняга Рэт лежал на полу у камина; рядом валялись куски угля, свидетельствовавшие о том, что Рэтти, видимо, как раз хотел получше протопить камин, когда ему стало плохо. Теперь огонь в камине погас, комната выстудилась, и Рэт лежал на полу, чуть слышно постанывая от боли, сковавшей его грудь, плечи и лапы.
Выдра тотчас же принял решение: Крысенок был послан за Кротом, чья помощь в таких случаях бывала неоценимой; Портли же отправился на поиски Барсука, а затем за врачом. Все было сделано очень быстро, вот только Крота дома не оказалось. Остальные пытались помочь Рэту, как могли.
— Когда пришел доктор, Барсук велел мне снова сплавать в Кротовый тупик, — сказал Крысенок, подводя лодку к мосткам у домика Рэта и помогая кротам выбраться на берег. — Он сказал, что вы знаете Рэтти лучше любого врача и найдете лекарство или какое-нибудь средство, которое ему поможет.
Печальное зрелище предстало глазам вошедших в дом Водяной Крысы. Комнату наполняли запахи лекарств и лечебных трав. За столом сидел Выдра и грустно качал головой; Портли впал в забытье у камина, в котором боролись за жизнь несколько слабых язычков пламени.
В дверях спальни Рэта стоял Барсук, из-за плеча которого Крот (успевший дать Племяннику указание растопить камин получше) разглядел сидевшего на краю кровати солидного господина в темном костюме. Большой докторский саквояж стоял открытый у его ног. Господин держал рукой запястье Рэта и внимательно смотрел на циферблат своих карманных часов. Вид у него при этом был весьма обеспокоенный.
— Боюсь, конец уже близок, — прошептал Барсук.
— Только не это! — охнул Крот.
Тем временем врач встал с кровати больного, положил безжизненную лапу Рэта на постель и, еще озабоченнее покачивая головой, вышел из спальни, жестом пригласив Барсука поговорить наедине.
— Но что, что с ним случилось? — тотчас же бросился к врачу Крот.
Барсук представил Крота доктору — высокому, худощавому, бледному человеку того типа, что воспринимают пациентов как досадное, надоедливое недоразумение в их жизни. Тот милостиво позволил Кроту принять участие в совещании.
— Состояние больного очень тяжелое, — сообщил врач. — Основные симптомы пугающие, и я боюсь, что…