Упала Муха на землю – дух вон, и ножки кверху.
А Человек и говорит из окошка:
– Так тебе, Муха, и надо – не приставай к людям, не приставай к зверям, надоеда.
Терентий-Тетерев
Жил в лесу Тетерев, Терентием звали.
Летом ему хорошо было: в траве, в густой листве от злых глаз прятался. А пришла зима, облетели кусты и деревья – и схорониться негде.
Вот звери лесные, злые, и заспорили, кому теперь Терентий-Тетерев на обед достанется. Лисица говорит – ей. Куница говорит – ей.
Лисица говорит:
– Терентий спать на землю сядет, в кусту. Летом его в кусту не видно, а нынче – вот он. Я понизу промышляю, я его и съем.
А Куница говорит:
– Нет, Терентий спать на дереве сядет. Я поверху промышляю, я его и съем.
Терентий-Тетерев услыхал их спор, испугался. Полетел на опушку, сел на макушку и давай думать, как ему злых зверей обмануть. На дереве сядешь – Куница поймает, на землю слетишь – Лисица сцапает. Где же ночевать-то?
Думал-думал, думал-думал – ничего не придумал и задремал.
Задремал – и видит во сне, будто он не на дереве, не на земле спит, а в воздухе. Кунице с дерева его не достать и Лисице с земли не достать: вот только ноги под себя поджать, – ей и не допрыгнуть.
Терентий во сне ноги-то поджал да бух с ветки!
А снег был глубокий, мягкий, как пух. Неслышно по нему крадется Лисица. К опушке бежит. А поверху, по веткам, Куница скачет и тоже к опушке. Обе за Терентием-Тетеревом спешат.
Вот Куница первая прискакала к дереву да все деревья оглядела, все ветки облазала, – нет Терентия! «Эх, – думает, – опоздала! Видно, он на земле, в кусту спал. Лисице, верно, достался».
А Лисица прибежала, всю опушку оглядела, все кусты облазала, – нет Терентия!
«Эх, – думает, – опоздала! Видно, он на дереве спал. Кунице, видно, достался».
Подняла голову Лиса, а Куница – вот она: на суку сидит, зубы скалит.
Лисица рассердилась, как крикнет:
– Ты моего Терентия съела, – вот я тебе!
А Куница ей:
– Сама съела, а на меня говоришь. Вот я тебе!
И схватились они драться.
Жарко дерутся: снег под ними тает, клочья летят.
Вдруг – трах-та-та-тах! – из-под снега чем-то черным как выпалит!
У Лисицы и Куницы от страха душа в пятки. Кинулись в разные стороны: Куница – на дерево, Лисица – в кусты.
А это Терентий-Тетерев выскочил. Он как с дерева свалился, так в снегу и заснул. Только шум да драка его разбудили, а то, наверное, и сейчас бы спал.
С тех пор все тетерева зимой в снегу спят: тепло им там и уютно и от злых глаз безопасно.
Е.Л. Шварц
Сказка о потерянном времени
Жил-был мальчик по имени Петя Зубов. Учился он в третьем классе четырнадцатой школы и все время отставал, и по русскому письменному, и по арифметике, и даже по пению.
– Успею! – говорил он в конце первой четверти. – Во второй вас всех догоню.
А приходила вторая – он надеялся на третью. Так он опаздывал да отставал, отставал да опаздывал и не тужил. Все «успею» да «успею».
И вот однажды пришел Петя Зубов в школу, как всегда с опозданием. Вбежал в раздевалку. Шлепнул портфелем по загородке и крикнул:
– Тетя Наташа! Возьмите мое пальтишко!
А тетя Наташа спрашивает откуда-то из-за вешалок:
– Кто меня зовет?
– Это я, Петя Зубов, – отвечает мальчик.
– А почему у тебя сегодня голос такой хриплый? – спрашивает тетя Наташа.
– А я и сам удивляюсь, – отвечает Петя. – Вдруг охрип ни с того ни с сего.
Вышла тетя Наташа из-за вешалок, взглянула на Петю, да как вскрикнет:
– Ой!
Петя Зубов тоже испугался и спрашивает:
– Тетя Наташа, что с вами?
– Как что? – отвечает тетя Наташа. – Вы говорили, что вы Петя Зубов, а на самом деле вы, должно быть, его дедушка.
– Какой же я дедушка? – спрашивает мальчик. – Я – Петя, ученик третьего класса.
– Да вы посмотрите в зеркало! – говорит тетя Наташа.
Взглянул мальчик в зеркало и чуть не упал. Увидел Петя Зубов, что превратился он в высокого, худого, бледного старика. Морщины покрыли сеткою лицо.
Смотрел на себя Петя, смотрел, и затряслась его седая борода.
Крикнул он басом:
– Мама! – и выбежал прочь из школы.
Бежит он и думает:
«Ну, уж если и мама меня не узнает, тогда все пропало».
Прибежал Петя домой и позвонил три раза.
Мама открыла ему дверь.
Смотрит она на Петю и молчит. И Петя молчит тоже. Стоит, выставив свою седую бороду, и чуть не плачет.
– Вам кого, дедушка? – спросила мама наконец.
– Ты меня не узнаешь? – прошептал Петя.
– Простите – нет, – ответила мама.
Отвернулся бедный Петя и пошел куда глаза глядят.
Идет он и думает:
«Какой я одинокий, несчастный старик. Ни мамы, ни детей, ни внуков, ни друзей... А главное, ничему не успел научиться. Настоящие старики – те или доктора, или мастера, или академики, или учителя. А кому я нужен, когда я всего только ученик третьего класса? Мне даже и пенсии не дадут – ведь я всего только три года работал. Да и как работал – на двойки да на тройки. Что же со мною будет? Бедный я старик! Несчастный я мальчик! Чем же все это кончится?»
Так Петя думал и шагал, шагал и думал, и сам не заметил, как вышел за город и попал в лес. И шел он по лесу, пока не стемнело.
«Хорошо бы отдохнуть», – подумал Петя и вдруг увидел, что в стороне, за елками, белеет какой-то домик. Вошел Петя в домик – хозяев нет. Стоит посреди комнаты стол. Над ним висит керосиновая лампа. Вокруг стола – четыре табуретки. Ходики тикают на стене. А в углу горою навалено сено.
Лег Петя в сено, зарылся в него поглубже, согрелся, поплакал тихонько, утер слезы бородой и уснул.
Просыпается Петя – в комнате светло, керосиновая лампа горит под стеклом. А вокруг стола сидят ребята – два мальчика и две девочки. Большие, окованные медью счеты лежат перед ними. Ребята считают и бормочут.
– Два года, да еще пять, да еще семь, да еще три... Это вам, Сергей Владимирович, а это ваши, Ольга Капитоновна, а это вам, Марфа Васильевна, а это ваши, Пантелей Захарович.
Что это за ребята? Почему они такие хмурые? Почему кряхтят они, и охают, и вздыхают, как настоящие старики? Почему называют друг друга по имени-отчеству? Зачем собрались они ночью здесь, в одинокой лесной избушке?
Замер Петя Зубов, не дышит, ловит каждое слово. И страшно ему стало от того, что услышал он.
Не мальчики и девочки, а злые волшебники и злые волшебницы сидели за столом! Вот ведь как, оказывается, устроено на свете: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет. И злые волшебники разведали об этом и давай ловить ребят, теряющих время понапрасну. И вот поймали волшебники Петю Зубова, и еще одного мальчика, и еще двух девочек и превратили их в стариков. Состарились бедные дети, и сами этого не заметили – ведь человек, напрасно теряющий время, не замечает, как стареет. А время, потерянное ребятами, забрали волшебники себе. И стали волшебники малыми ребятами, а ребята – старыми стариками.
Как быть?
Что делать?
Да неужели же не вернуть ребятам потерянной молодости?
Подсчитали волшебники время, хотели уже спрятать счеты в стол, но Сергей Владимирович, главный из них, не позволил. Взял он счеты и подошел к ходикам. Покрутил стрелки, подергал гири, послушал, как тикает маятник, и опять защелкал на счетах. Считал, считал он, шептал, шептал, пока не показали ходики полночь. Тогда смешал Сергей Владимирович костяшки и еще раз проверил, сколько получилось у него.
Потом подозвал он волшебников к себе и заговорил негромко:
– Господа волшебники! Знайте – ребята, которых мы превратили сегодня в стариков, еще могут помолодеть.
– Как? – воскликнули волшебники.
– Сейчас скажу, – ответил Сергей Владимирович. Он вышел на цыпочках из домика, обошел его кругом, вернулся, запер дверь на задвижку и поворошил сено палкой.
Петя Зубов замер, как мышка.
Но керосиновая лампа светила тускло, и злой волшебник не увидел Пети. Подозвал он остальных волшебников к себе поближе и заговорил негромко:
– К сожалению, так устроено на свете: от любого несчастья может спастись человек. Если ребята, которых мы превратили в стариков, разыщут завтра друг друга, придут ровно в двенадцать часов ночи сюда к нам и повернут стрелку ходиков на семьдесят семь кругов обратно, то дети снова станут детьми, а мы погибнем.
Помолчали волшебники. Потом Ольга Капитоновна сказала:
– Откуда им все это узнать?
А Пантелей Захарович проворчал:
– Не придут они сюда к двенадцати часам ночи. Хоть на минуту, да опоздают.
А Марфа Васильевна пробормотала:
– Да куда им! Да где им! Эти лентяи до семидесяти семи и сосчитать не сумеют, сразу собьются.
– Так-то оно так, – ответил Сергей Владимирович. – А все-таки пока что держите ухо востро. Если доберутся ребята до ходиков, тронут стрелки – нам тогда и с места не сдвинуться. Ну, а пока нечего время терять – идем на работу.
И волшебники, спрятав счеты в стол, побежали, как дети, но при этом кряхтели, охали и вздыхали, как настоящие старики.
Дождался Петя Зубов, пока затихли в лесу шаги. Выбрался из домика. И, не теряя напрасно времени, прячась за деревьями и кустами, побежал, помчался в город искать стариков-школьников.
Город еще не проснулся. Темно было в окнах, пусто на улицах, только милиционеры стояли на постах. Но вот забрезжил рассвет. Зазвенели первые трамваи. И увидел наконец Петя Зубов – идет не спеша по улице старушка с большой корзинкой.
Подбежал к ней Петя Зубов и спрашивает:
– Скажите, пожалуйста, бабушка, – вы не школьница?
– Что, что? – спросила старушка сурово.
– Вы не третьеклассница? – прошептал Петя робко.
А старушка как застучит ногами да как замахнется на Петю корзинкой. Еле Петя ноги унес. Отдышался он немного – дальше пошел. А город уже совсем проснулся. Летят трамваи, спешат на работу люди. Грохочут грузовики – скорее, скорее надо сдать грузы в магазины, на заводы, на железную дорогу. Дворники счищают снег, посыпают панель песком, чтобы пешеходы не скользили, не падали, не теряли времени даром. Сколько раз видел все это Петя Зубов и только теперь понял, почему так боятся люди не успеть, опоздать, отстать.