Ульпиан проводил взглядом эту троицу, излучавшую здоровье и силу, и озадаченно повертел головой. Спросил Антиопу:
— У вас в племени все такие красавицы?
— Все.
— Поразительно. И вправду каждая может устоять против десяти солдат, как говорит молва?
— Нет, обычно только лишь против пяти. Против десяти — это уж если их очень разозлить. Александр, продолжай!
— Так, о чём я? Да, вчера мы договорились, что я вам уступаю всё владение целиком. Сегодня я хочу оставить себе небольшой кусочек от него. Две на две мили. Этого хватит и для дома, и для хорошего хозяйства.
— И только-то? — спросила Антиопа. Я уж было подумала, что речь пойдет о чём-то большем. Всё владение даже для нашего племени великовато. Ты меня успокоил.
— Вот и хорошо, но это не всё. За триста девяносто шесть квадратных миль земли я возьму с вас не сто, а семьдесят пять тысяч денариев. Двадцать пять вы увезете обратно как плату за пожизненную охрану моего соседства с вами. Пожизненная — это имеется в виду до моей смерти. А также я потребую от вас, Антиопа, послесмертного обязательства.
— А это еще что за штука?
— Простая и вполне доступная вам штука. Если я умру насильственной смертью, то вы обязуетесь наказать виновных в моей смерти.
— Месть, что ли?
— Она самая.
— Странные вещи ты говоришь, Александр, — удивилась Антиопа. — Договор на месть составить нельзя — противозаконно. Это даже я понимаю.
— Ты правильно понимаешь, — подтвердил Ульпиан и не преминул при этом уколоть: — Хоть и женщина.
— Неважно, — ответил Александр. — Мне достаточно твоего устного обещания. Ведь вы их никогда не нарушаете.
— Да, обещание я тебе могу дать, — подтвердила Антиопа, — и племя его выполнит.
— Очень хорошо. Вот тебе, Домиций, и забота — прямо сейчас составить купчую на землю, договор об охране и расписку. А мы с Антиопой посидим над картой и прикинем, где бы удобнее приткнуть мое новое поместье. Чтобы было удобно и не мешать друг другу. Придется-таки большое угодье искать в каком-нибудь другом, более спокойном месте.
— А зачем тебе искать в другом месте? Продавал бы не всё. Вот и Антиопа говорит, что и для них земли слишком много.
— Сергей этого делать не советует, а почему — не объясняет. Я же привык ему доверять.
Вопреки ожиданиям Ульпиан совершенно спокойно уселся за составление документов. И в самом деле — чувствуется его большой опыт в составлении всяких заковыристых текстов. Меньше чем через два часа всё было написано и подписано. Получив свою мзду в пятьдесят золотых, крючкотвор засобирался уезжать.
— Домиций, а ужинать? Да и какая сейчас поездка в Рим, как ты собирался? Ты же до темноты не успеешь доехать до первого постоялого двора.
— Ничего, я сейчас вернусь к Фульвию. Забыл там кое-что у него.
Я вышел проводить его.
— Странная сделка, Сергей. Хотя и совершенно законная. Закон не запрещает быть стороной сделки любой группе непоименованных людей. Племени в том числе. Ты что — рассказал Александру о своих догадках относительно политики Рима и амазонках?
— Нет, конечно. Зачем ему это знать, а мне потом выслушивать его долгую ругань по поводу Рима? Да и мне совершенно наплевать на римские интриги. Я просто, как только с тобой и Гнеем расстался, намекнул через посыльного амазонкам, что мы не против поговорить об их будущем. И цену будущего обозначил. Но то, что они моментально прискачут, гремя деньгами в мешках, было для меня неожиданностью. Явно продешевил.
— А нанять целое племя в охрану не ты Александру подсказал?
— Какой же ты всё же недоверчивый, Домиций! Всюду тебе чудятся какие-то интриги. Это ты ему подсказал, заведя разговор о Риме. Тут Александру надо отдать должное — сам сообразил. Теперь, если он переберется поближе к амазонкам, к нему и с армией будет не подступиться. Не зря они договорились, что новое поместье Александра будет в середине земель амазонок. Видел, что за публика эти дамы? Если что, то от них не убережешься и за стенами императорского дворца!
— Однако надо же! Сто тысяч денариев с первого слова! Откуда у них такие деньги? И почему они дали их вам, а не Фульвию? Ведь Фульвий первым посылал вестника в племя.
— Откуда деньги? Понятия не имею. Но вот легкость, с которой они с деньгами расстаются, позволяет думать, что там есть еще, и много. Досадно, что я мало запросил. Мне ведь в этой сделке достанется половина от прибытка. А что касается того, почему не Фульвию, то ты мог бы и сам догадаться. Всё очень просто. Фульвий послал в племя не предложение, а приказ. Амазонки же ничьих приказов не слушают.
— Да, наверное, ты прав. Ну, что ж, прощай, Сергей. Заходи если будешь в Риме.
Слуги помогли своему хозяину взгромоздиться на лошадь, и они отбыли. Что ж — будем надеяться, что в Риме оставят Александра в покое. В библиотеке ликование. Правда, без скаканья на одной ноге и ломки мебели от избытка чувств. Антиопа не может начитаться купчей. В который раз уже, наверное, перечитывает, шевеля губами. Девочки внимательно рассматривают карту, передавая ее из рук в руки. Александр, со сверх меры довольной физиономией развалился в кресле.
— Какой удачный сегодня день, однако, — пафосно возглашает он. — Надо бы принести жертву богам. Как ты на это смотришь, Антиопа? Не пригласить ли нам Диониса? Он тут устроит чего-нибудь.
— Нет, как-нибудь в другой раз. Мы поедем прямо сейчас — на ночь. В пути и перекусим. Поспешим обрадовать и успокоить племя. А то последние дни там все как на углях. Луна в небе. Так что с пути не собьемся. Астерия, Мида, Фалестра, собирайтесь!
И в самом деле, по-военному быстро собрались и ускакали. Только пыль за ними столбом. Правда, Антиопа на прощанье успела шепнуть мне на ухо:
— Не забудь про свое обещание. Я на тебя надеюсь.
Стоим на террасе и смотрим им вслед. Что-то у девочек какой-то странно заговорщицкий вид. Охота с подозрительно невинным видом спрашивает меня:
— Сергей, а какие у городских людей бывают изъявления дружеской признательности?
— Ну, например, словесные. Такие как «спасибо» или «благодарю». Или ласковые — дружеские поцелуи…
— Знаешь, по части поцелуев мы, правда, не очень опытные, но всё же это нам больше подходит. Девочки, держите его! Не дергайся, Сергей! Больно не будет. Вот это — за меня. Вот это — за Фериду. Вот это — за Антогору. Вот это — за Антиопу. Вот это — за Астерию. Вот это — за…
Александр покатывается со смеху:
— Вы что, всё племя будете перечислять?
Охота угрожающе оборачивается в его сторону.
— Девочки, хватайте второго! Как бы он не удрал от нас.
Александр дернулся было бежать. Да куда там! От судьбы ведь не уйдешь!
Озерцо всё так же прекрасно, водопадик очарователен, а травка великолепна. Сегодня забрел сюда один, но недолго оставался в одиночестве. Приперся Габор и с независимым видом завалился в траву рядом со мной.
— Скучно что-то тут в последнее время, — посетовал он. Ни тебе событий интересных, ни праздников. Амазонки и те уехали поспешно, не угостив всех на радостях. Обидно.
— Так уж обстоятельства сложились. У них в племени дела важнее праздников здесь. Хочешь повеселиться? Тогда зови своего патрона Диониса. Он и повод найдет для веселья, и сам же его организует. Где он, кстати, сейчас, и как вы с ним общаетесь, если нужда возникает?
— Сейчас он на Горе[21], наверное. Где же ему еще быть? До осенних праздников в его честь еще далеко.
Тогда он сам за нами придет. А нам до него не докричаться. Вот если какую-нибудь пирушку самим организовать, то он сверху сразу увидит и явится.
Габор тяжело вздохнул и уныло посочувствовал себе:
— Вот и праздник октября у фей и гномов тоже нескоро.
— Опля, — оживился я, — это ты хорошо сделал, что вспомнил об этом! Прошлый праздник был ведь около Багдада.
— Ну и что?
— Я удивился, увидев там не только вас, но и других волшебных, божественных существ. Однако в дороге мы никого из вас не встречали. Похоже, что в разные места мы попадаем разными путями.
— Ну и что?
— Как что? Расскажи, как вы ходите в далекие страны. Может быть, и нам будет проще там же ходить. Или это у вас секрет? Я тогда у феи Розы спрошу.
— Да от тебя не секрет, вообще-то. Только наш путь не каждого на себя пускает.
— Наш тоже. Далеко идти до вашего?
— Не надо никуда идти. Он в скале слева от водопада. Пойдем!
Подошли к скале. Ни малейших признаков какого-либо входа. Ни выступов, ни контура. Травинки растут кое-где в мелких щербинах камня. Ящерица пробежала по стене и скрылась в щели. Габор двинулся прямо на стену — как раз там, где только что пробежала ящерица, и… исчез. Исчез так, как исчезал передо мной «Морской ветер», когда вошел в проход между мирами.
Габор выскочил обратно.
— Чего ты стоишь? Идем же!
— Подожди. Мне надо кое-что проверить.
Я подошел к стене и протянул вперед руку. Рука стала исчезать. Выдернул.
— Вот видишь — он тебя пропустит.
— Понятно. Совсем почти как у нас, но разница есть. Только вот еще одно дело посмотрю.
Я взял небольшой камень и швырнул его в место прохода. Камень со стуком отскочил от скалы и упал к моим ногам. Я его снова поднял и вошел в скалу. Камень остался у меня в руке. Позади, как через чистое стекло, видно озеро и берег, но звуков снаружи не слышно. Впереди вниз идет пологая каменная лестница длиной метров шесть-семь. Внизу виден свет.
— Ну, что — может, всё же пойдем вниз? — подталкивает меня в спину Габор.
— Пойдем, — отвечаю я и бросаю камень за спину. Он не вылетел наружу, а со стуком, наткнувшись на «стекло», упал на площадку перед входом. — Ладно, на обратном пути подберу, — говорю я и спускаюсь по лестнице вслед за Габором.
Внизу довольно большой, метров двадцать в диаметре круглый зал с низким куполообразным сводом. Светлый желто-коричневый камень стен и пола. Пыльно так, что видны протоптанные следы. Воздух свежий. Значит, какая-то вентиляция должна быть, несмотря на наглухо автоматически запирающиеся входы-выходы. Несколько проходов по окружности, в которых просматриваются лестницы наверх. Странно. Довольно светло, но знакомых светильников не видно. Мягкий свет исходит от верхней, центральной части купола. Над каждым проемом словно вдавлены в камень цифры от единиц