Легран снова тяжело вздохнул и спросил:
— Серж, вы это имели в виду, когда сказали своим племянницам «Жалеть их не надо»?
— Что-то вроде этого.
— И в самом деле, не жалко?
— Знаете, Вивьен, пожалуй, нет.
— Мне тоже нимало не жалко, а как-то даже завидно. Полицейский лишен возможности так быстро и действенно устранять криминальные проблемы. Но девушки-то, ваши каковы! Доброта и безжалостность, изящество и невиданная сила в одном лице. Как это уживается вместе?
— Думаю, что очень сложно уживается. И это их сильно мучает. Нам с вами такого не понять. Трудно, наверное, под влиянием секундных эмоций не дать подчас безжалостности одержать верх над добротой. Надо иметь для этого большую силу воли и острый, гибкий ум для избирательности поступков.
— «Чудо несказанное». Кажется, так вы говорите, Серж? Пожалуй, вы правы. Вон это чудо впереди.
Девочки бегут к нам и повисают у меня на шее. «Повисают», конечно, преувеличение. Учитывая их комплекцию, если бы они, в самом деле, повисли, то я не устоял бы на ногах.
— Есть хотим, есть хотим, есть хотим!
— Вивьен, тут найдется какое-нибудь работающее заведение питания. А то ведь эти особы запросто нас с вами заживо съедят, если не найдут замены.
— Немного дальше будет итальянское ночное кафе.
Пицца девочкам очень понравилась. В Древнем Риме ее еще нет — не придумали. К кофе они равнодушны, а вот жидкий шоколад привел в восторг. Не в тот восторг, что от пирожных и мороженого, но всё же радость. Насытились. Девочки ковыряются в десерте. Я пытаюсь разгладить и свернуть в ровную трубку их портреты, а Легран о чем-то глубоко задумался.
— Вы знаете, Серж, — озабоченно произносит он, — во всей этой истории меня беспокоит одно странное обстоятельство.
— Какое?
— Деньги. Вы говорили, что у девушек было с собой по двадцать тысяч франков. Большие деньги! Они их истратить не могли, а среди изъятых при облаве вещей денег не оказалось. И это в моем участке! Большой повод для беспокойства. Люди у нас подобрались вроде надежные и вдруг такая, мягко говоря, незадача.
Я обернулся к девочкам. Обе молча и сосредоточенно изучают свой десерт. Но Охота всё же бросила на меня короткий и, как мне показалось, упрямый и в чём-то решительный, независимый взгляд. Всё понятно.
— Вы просто не представляете, Вивьен, на что способны эти мотовки. Им деньги просто жгут карманы. Подозреваю, что при облаве никаких купюр при них уже не было. Остались на Монмартре. Ферида, вы что, всё отдали Мадлен и Жюстену?
— А ты откуда про них знаешь? — встрепенулись обе.
— Потом дома скажу.
— Нам очень понравились их рисунки и картины. Решили помочь им попасть в Академию художеств.
— Вот как всё понятно оказывается. У меня от сердца отлегло, — облегченно вздохнув, проронил Легран.
— Охота, Ферида всё хорошо, что хорошо кончается, — заметил я, решив подвести разговор к ожидаемому будущему, — но эта последняя история для нас, пожалуй, еще не кончилась. Вы случайно наступили на ногу одному местному главарю городских разбойников, и он теперь не оставит нас в покое. Три головореза были посланы, чтобы отомстить вам, и они могут оказаться не последними.
— Да, разделались вы с этой троицей удивительно быстро и ловко, но… — начал было с улыбкой восхищения Легран и умолк на половине фразы, увидев, как напряглись девочки и застыли их лица.
Повисла напряженная пауза.
— Никогда, пожалуйста, не говорите об этом так, Вивьен, — попросила Ферида минуту спустя. — Никакой радости, удовлетворения нам ЭТО не приносит. Только досаду, что приходится таким образом поступать, потому что именно этого кто-то не сделал до нас.
— Извините, бога ради! У меня и в мыслях не было подумать, что это может вам нравиться. Но, с другой стороны, я не могу вас защитить от повторного нападения со стороны всё того же человека. Меня это очень огорчает.
— Не расстраивайтесь, Вивьен, мы всё понимаем, несмотря на нашу провинциальность, — успокоила комиссара Охота, положив свою руку на запястье Леграна. — И верим в ваше искреннее желание помочь нам. Иначе мы не сидели бы за одним столом. Вы нас защитить не можете, но нам это самим по силам с вашей помощью. Расскажите, где найти этого главаря, и мы поговорим с ним прямо сейчас.
— Прямо сейчас? — удивился Легран. — А хотя бы вашей неутомимостью и решительностью повосхищаться можно?
— Вот этим можно! — засмеялись амазонки. — И сколько угодно. Мы любим, когда нами восхищаются, и Серж этим часто пользуется. Когда ему что-то от нас нужно, он начинает льстить. Правда, от чистой души и именно тем, что сам думает. Это вдвойне приятно.
Легран бросил на меня быстрый взгляд, я согласно кивнул, и он обратился к девочкам:
— Жюльен Сабо — известный и опытный преступник. Хотя и молодой…
— Ой, Вивьен, пожалуйста, короче, — прервал я его. — То, что он бандит нам и так ясно. Понятно также, что юридически он обставился так, что его голыми руками не взять. Иначе не гулял бы на свободе. Не нужно выкладывать его послужной список. Только, где его сейчас можно найти.
— На улице Волне семь. Клуб «Гавайи» принадлежит ему. Пройдите сам клуб, и сразу сверните в арку во двор. Справа будут две двери. Левая дверь ведет к его кабинету на втором этаже и в главный зал на первом. Внизу будет охранник или даже двое. Сейчас седьмой час. Сабо, наверное, подсчитывает прибытки за ночь. Вот вроде и всё.
— Нам вполне достаточно, Вивьен. Вам, конечно же, с нами никак нельзя. Давайте попрощаемся здесь. Сегодня вечером мы идем в «Мулен Руж», а завтра утром уезжаем. Так что в ближайшее время уже не встретимся. Если какое-нибудь расследование и возникнет, то пусть себе идет своим чередом. Нас-то здесь уже не будет. Было очень приятно с вами познакомиться, Вивьен.
— Мне вы тоже по душе. Особенно славно было встретиться с чудом несказанным. Приезжайте опять и вашу третью подругу прихватите. Только сразу звоните мне. Мало ли какие события тут произойдут в ваше отсутствие.
Легран ушел, поцелованный девочками на прощание в обе щеки. Мы же направились в клуб «Гавайи». С деловой миссией, разумеется. Уже совсем рассвело, и стали часто встречаться прохожие.
— Знаешь, Сергей, — на ходу, легонько ткнула меня пальцем в бок Ферида, — а те женщины в камере за решеткой объяснили нам, что такое изнасилование.
— Вот-вот, — со вздохом добавила Охота, — ты оказался прав. Нам это не грозит. И кто такие вертихвостки тоже объяснили. Не обидно. Ты ведь пошутил тогда.
— Вертихвост! — фыркнула Ферида, и девочки залились звонким смехом.
В ночном клубе «Гавайи» окна уже не горят. Сворачиваем в арку. Да, две двери. Охота с силой пытается открыть запертую левую дверь и отлетает назад вместе с вырванной с корнем ручкой. Тем не менее изнутри слышится звук открываемой щеколды, дверь распахивается. Выглядывает рослый парень.
— Кто здесь?
— Мы!
Ферида с ним не церемонится. Парень, стоя на цыпочках, извивается, стараясь безуспешно высвободить свою шею из железной хватки амазонки, держащей его в вытянутой руке за горло чуть ли не в подвешенном состоянии.
— Если скажешь, где кабинет Сабо, то останешься жить, — проникновенно увещевает его Ферида.
— Напротив лестницы, — хрипя и трепыхаясь, выдавливает охранник.
— Оглушить, — распоряжаюсь я, и парень кулем валится рядом с дверью.
Красивая, резная деревянная лестница на второй этаж. Шикарная дверь напротив нее. Спокойно заходим. Большая комната. Метров сорок-пятьдесят квадратных. Обстановка великолепная. В углу большой сейф. За письменным столом человек лет тридцати пяти. Красавчик! Продолговатое лицо, большие глаза, чисто выбрит и небольшие усики. В общем, то, что бабам нравится.
— Выйди вон, Анри, — не отрывая глаз от стола, лениво произносит этот тип.
— Так гостей не встречают, Жюльен, — отвечаю я.
Тип дергается и резко поднимает голову.
— Кто такие? Кто пустил? — угрожающе и громко выкрикивает он.
— Да никто не пустил. Сами вошли. Принесли тебе привет от Закладчика. Сам он уже не сможет прийти. Почил в бозе, как говорят русские. Вместе с двумя другими твоими подручными. Зря ты послал их расправиться с девушками, которые тебе даже незнакомы.
Сабо начинает что-то понимать. Глаза налились кровью и метают молнии. Опускает руку вниз и, похоже, нажимает какую-то кнопку под крышкой стола. Наблюдаю за этим, как в кино.
— Ферида, присмотри за дверью.
Снаружи доносится быстрый топот ног нескольких человек, бегущих вверх по лестнице. Дверь распахивается, но войти никто не успевает. Ферида оборачивается в ту сторону и… Что-то с криками и стонами загрохотало, но уже вниз по лестнице. Ферида исчезает. Снаружи доносятся глухие звуки ударов и Ферида возвращается. На лестнице тишина.
— Вы все покойники! — сквозь зубы шипит Сабо.
— Вот-вот, многообещающее начало. Мы уже наслышаны о твоей репутации. А также о взыскательности и злопамятности в отношении обидчиков и непокорных. Потому мы и здесь. Если разберемся с тобой, то и нас будет некому беспокоить. Понятна цель нашего прихода?
Вроде бы до него наконец доходит, что никто его не испугался, а разделаться с наглецами, может быть, и не удастся. В злобе, теряя над собой контроль, Сабо дергает ящик стола, но больно уж медленно он это делает. Охота мгновенно взвивается в воздух как птица, пролетает над столом, сметая с него почти всё на пол, и перехватывает Сабо за запястье. Лежавший в ящике большой пистолет оказывается у нее в руке, и она от души прикладывает им гангстера по физиономии. Опрокинув кресло, Сабо отлетает к стене и валится на пол. Черные усики становятся красными. Похоже, у него сломан нос. В глазах не страх, а изумление: как это его кто-то посмел тронуть!
— В детективных и приключенческих романах, — говорю я ему, — на этом месте обычно начинается душеспасительный и назидательный диалог страниц этак на пять-шесть, а то и больше о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я считаю, что не вправе отнимать у тебя столько времени на пустые разговоры. По твоему поведению видно, что ты очень спешишь в одно место и всё равно останешься при своем мнении. Охота, помоги ему побыстрее добраться до царства Плутона.