— Честно, честно, — возразила Антогора. — Ты нами восхищаешься и мы хотим тобой повосхищаться — работай.
— Ну, ладно, раз так ставится вопрос, то буду думать. Что у нас есть? Два или три отца амазонок в Равенне. Кто они не знаем. Антогора, не знаешь ли разовые это отцы или в племени у них много детей?
— Не знаю.
— Жаль. Предположим, что они участвовали в таинстве зачатия не раз. Дочери в племени у них есть. А, может быть, есть и сыновья от амазонок здесь в Равенне. Всё-таки три человека и хоть где-то и у кого-то из отцов должна сохраняться привязанность к племени, интерес к тому, что там происходит, сопереживание. Хотя бы всё это и отдалённое. Возможно, им было бы интересно знать, что в племени происходит. И опять-таки хотя бы с их детьми. Это свойственно большинству людей даже без постоянных связей. Обратиться в племя за этим они не могут — запрещено, а что не запрещено, то далеко, но вот…
— Ну и ну! Как оказывается всё просто, — прервала меня Антогора, — а я-то и не догадалась. А нужно-то было всего лишь разложить всё по порядку. Мы здесь и о племени можно спросить у нас. Нужно только лишь, чтобы по Равенне разнёсся слух о нашем присутствии. Хоть кто-нибудь из двоих или троих может и прийти к нам. Тут мы и попытаемся через него что-нибудь узнать об Октавиане. Сергей, мы признаём, что ты более хитроумный, чем мы несказáнные. Весь оставшийся день будем тобой непрерывно восхищаться.
— Осталась мелочь, — напомнила Охота. — Как-то разнести слух по Равенне.
И вся троица опять начала пристально сверлить меня взглядами.
— Нужно устроить драку. Слухи о драках распространяются очень быстро, а о драке, в которой участвуют амазонки и того быстрее.
— Замечательно! — обрадовалась Ферида. — сейчас и устроим драку прямо здесь.
— Драка, драка, драка, — забубнила Охота, внимательно оглядывая таверну, в поисках объекта для драки.
— Но мы же не можем на кого-то просто так взять и наброситься, — засомневалась Антогора. — Нужно, чтобы набросились на нас.
— Не усложняй, — возразила Ферида. — Совсем не нужно, чтобы набрасывались. Нам достаточно хоть мелкого повода и мы уже будем не виноваты.
— Ферида права, — поддержал я её. — Нужен только повод. Давайте смотреть, где он может быть здесь.
За парой столов пристроились вроде как по-нашему матросы. Сидят тихо, глазеют на девочек и всё. Даже сильно пьяных среди них нет. Наверное, хорошо прослышаны об амазонках. Ведь о них легенды ходят. Не дадут повода.
А вот это, похоже, компания торговых судоводителей, навигаторов. Важные своим значением. С интересом разглядывают девочек, но ничего опрометчивого не сделают. Престиж не позволит.
Много разных торговцев. Хотя и бросают взгляды в нашу сторону, но слишком заняты собой. Совершенно трезвые. Ни на какой риск не пойдут.
Вот эти непонятные. Вроде бы торговцы, но что-то уж очень какие-то развязные что ли. Четверо. Шумно разговаривают. Смотрят на амазонок, переговариваются и потом хохочут. Одеты лучше всех в таверне. В разноцветные тоги. Импульсивны ли? Неясно.
— Работорговцы, — подсказала Антогора, проследив мой взгляд. — Их всегда легко узнать.
— Надо же, какие молодые. Самому старшему вряд ли больше сорока. А у меня о работорговцах было совсем другое представление. Плеть, злоба на лице, неаккуратная одежда.
— Плеть и злоба у надсмотрщиков, а это их хозяева. Сергей, что-то я не вижу, за кого бы зацепиться. Никто приставать к нам не хочет.
— Попробуем зацепиться как раз за этих. Уж очень они удобно сидят. У прохода между нами и прилавком с хозяином таверны.
— Причём тут сидят?
— Увидишь. Ферида!
— Я тут. Уже можно драться?
— Ещё нет. Ты ведь не любишь, когда чужие люди трогают тебя пальцами.
— Очень не люблю! Уже можно драться?
Охота и Антогора ухмыляются. Да и я не могу удержаться от улыбки. Разыгралась шутница.
— Слушай внимательно. Видишь вон того мужчину в тоге у прохода. Да не упирайся ты в него взглядом! Совсем забыла бальный этикет? Стрельнуть глазами было можно, но ты этот момент уже пропустила. Так вот, спокойно вставай и иди мимо него к прилавку. Поравняешься с ним и тогда случайно и легонько мазни его бедром по плечу. Так, совсем чуть-чуть. Словно сама и не почувствовала. Иди дальше до прилавка и заговори с хозяином.
— О чём?
— Всё равно. Спроси, нет ли пива. Если он не знает, что это такое, то попробуй объяснить. Обратно иди тоже не спеша. Посмотрим, как тот за столом поступит. Там уж сама соображай, что делать дальше. Если это всё не сработает, то и не знаю, как быть. Хоть иди, ищи драку в порту.
Ферида поднялась и независимой походкой двинулась по проходу. Смотрит прямо перед собой. Коснулась бедром! Да так естественно, что это может быть только случайно. Взгляды от всех столов прикованы к ней. А как же! Такая фигура и короткая юбка. Дошла до прилавка и заговорила с кабатчиком. Тот недоумевает. Пошла обратно и остановилась у стола с весёлой компанией. Оказывается, что тип, сидящий с края стола, выставил в проход ногу.
— Убери ногу. Дай пройти, — с очаровательной улыбкой произнесла Ферида.
Хозяин таверны, услышав это, скорчил невообразимую рожу и присел на всякий случай за прилавком. Печальный опыт наблюдения за женщинами в таверне, наверное, уже превратился у него в рефлекс. Все в зале замерли. Только торговцы что-то бубнят между собой. Но это всё ерунда. Если нога будет убрана, то ничего и не произойдёт.
Но нахал сделал то, чего ему никак делать было нельзя. Схватил Фериду за предплечье, что-то весело, вполголоса ляпнул друзьям и тут же схватился за мгновенно окровавившийся рот. Ферида сгребла тогу наглеца на спине в комок, подняла его со скамьи и поволокла к двери. Распахнула её, и пинком вышибла работорговца наружу. Подошла к хозяину и внушительно произнесла:
— Пока мы у тебя на постое, чтобы этого дуралея я здесь не видела. То, что он сегодня тебе должен, я заплачу.
— Отлично проделано, — похвалил я девушку, когда она села на своё место. — Молодец! Свидетелей полно. Сейчас они начнут разбегаться с интересным скандальчиком. Сидите здесь. Я ещё кое-что должен сделать.
Подошёл к прилавку и выложил пять денариев.
— Разменяй на серебряные сестерции.
Сгрёб монеты и вывалился из таверны. Вижу, что пострадавший отошёл в сторону и там, поодаль сплёвывает кровь и зубы. Его коллеги и собутыльники уже около него. Мальчишки здесь и с интересом наблюдают за сценой.
— Ребята, заработать хотите?
Кто ж не хочет!
— Как зовут этого человека, знаете?
— Чёрный Краст. Он нубийцами торгует.
— Очень хорошо. Вот вам по одному серебряному сестерцию. Бегите по порту и городу. Кричите вот что: "Амазонки в порту! Амазонки в городе! Амазонки избили Черного Краста!" Понятно? Вот и хорошо. Весь город и весь порт обежать надо. Когда закончите, то приходите сюда и найдите меня. Я вам дам ещё по сестерцию. Пошли!
Из таверны выглянула Антогора.
— Что ты тут делаешь? Долго тебя ждать?
Прислушалась к мальчишеским крикам. Увидела, что их около таверны нет, всё поняла и засмеялась.
— Да-а, и такое тоже не пришло бы мне в голову.
И в самом деле, после выступления Фериды народу в таверне сильно поубавилось. Но, понятное дело, позже, наоборот, сильно прибавится. Многие сбегутся поглазеть на амазонок. Скандальная слава — лучшая реклама. Поэтому я распорядился оставить стол за нами при любом наплыве публики, и мы вышли из таверны.
Ветра как не было, так и нет. Хорошо. Несколько торговых судов из-за безветрия застряли у входа в бухту и дальше на подходе к ней. Большая вёсельная лодка подцепила одно из них, и тянет к берегу. Забрались на холм и по очереди рассматриваем панораму жизни порта в бинокль.
— Жалко мальчишек, — вдруг ни с того, ни с сего говорит Антогора. — Не могу я к этому привыкнуть. В Риме таких полным полно. Как они живут и где совершенно непонятно. Посетители Василия подкармливают нескольких. Да и Василий тоже, но он не может содержать их всех, как в семье. Девочек же забирают в лупанарии и они там растут до созревания, а дальше уж обслуживают клиентов. Казалось бы, им легче, но, когда стареют, им не позавидуешь.
— Сергей, хочешь сходить в местный лупанарий? Мы его живо найдём, — предложила Охота.
— Нет, обойдусь как-нибудь. Я вон вижу внизу невольничий рынок. Может, сходим, посмотрим? Я себе куплю пару молчаливых рабынь. Будут меня молча ублажать вместо болтливых амазонок. Их и бить можно. А тебя вот попробуй, стукни.
— А за что это меня стукать-то? Девочки, что ж это такое получается. Мы к нему с открытой душой, а он нас стукать мечтает. Или только меня?
— А что, и в самом деле, почему нам и не спуститься к невольничьему рынку, — согласилась Ферида, убирая бинокль в тряпичную сумку. — Всё равно делать пока больше нечего. Драка-то кончилась.
Разительная разница с рабским рынком в Багдаде. Здесь и плети. Здесь и цепи. Здесь и клетки. Да ещё и громадные деревянные колодки на шеи, и железные обручи. Полный набор атрибутов рабства. Товарец, конечно, тот ещё. Грязный и усталый. Разве что только женщины ещё туда-сюда. Грязных и усталых никто покупать не будет. А мужчин, наверное, уж новый хозяин сам приводит в порядок, если захочет.
— Кошмар какой-то, — шепчет Антогора. — В Риме и то как-то получше.
— Зато здесь вдвое дешевле, — замечает Охота. — Вот, смотрите, если этого помыть и покормить славный парень может оказаться. Только взгляд у него страшноватый какой-то. На грека похож. Хотя от такой жизни обозлиться на весь мир немудрено.
— Ты откуда? — спросила Ферида раба, похожего на грека.
— Из Эфеса.
— Понятно. И в самом деле — грек. Сам продался или за долги?
— Пираты.
— Да, и так бывает.
Надсмотрщик стоит рядом, но молчит. И, вообще, что-то никто нам свой товар не предлагает. Чувствуется какая-то насторожённость. Видимо мальчишки здесь уже пробегали.
Женщины. Здесь, конечно, ни цепей, ни колодок. Только тонкие ошейники. Женщины разные-всякие. Есть вроде б