– Понравилось. Только я не торгую. Я обсуждаю и советую, а торгуется уже Али-Баба. Мы решили, что так лучше будет.
– Замечательно. Нам с Сержем пора в путь, и он тебе на прощание подарки приготовил. Посмотри. Али-Баба, пройдём-ка в лавку.
Зубейда извлекает вещи на свет.
– Какая красота, Сержи-сахеб! И это всё мне?
Такое ощущение, что девушка вот-вот расплачется. Я обнимаю её, глажу по волосам, целую в лобик, носик, губки…
Пробираемся с Ахмедом сквозь базарную толпу.
– Откуда будем уходить?
– Эх, была не была! Давай рискнём.
Ахмед хватает меня за руку и втаскивает в проход между лавками. Потом сворачиваем и оказываемся позади двух рядов лавок. Поблизости никого. Закрываем глаза…
Каморка Ахмеда. Холодный чайник. Недоеденная «Белочка». И чуть ли не ошеломительное падение в тишину.
– Вот так, – нарушает молчание Ахмед, – что называется, применили и испытали новый метод.
– Сбегаю-ка я в магазин за фруктовым тортиком! – Ахмед вопросительно взглядывает на меня. – За большим, за большим. Надо нервы успокоить. А ты пока чайник ставь.
– Сбегай, сбегай. Тортик – дело богоугодное. Только шальвары смени на что-нибудь другое. А то мне тортика будет не дождаться. Вместо магазина в психушке окажешься!
Новелла об играх кардинала Ришелье
Я стою тёплым, ещё светлым сентябрьским вечером на верхней площадке башни старого замка в пригороде Парижа и внимательно разглядываю в подзорную трубу отдалённую картину французской столицы времён Людовика XIII. Льё – это сколько? Вроде бы четыре километра. Пожалуй, от подзорной трубы и до Парижа столько и есть. Или, может быть, чуть больше. То есть не так уж и много. Во всяком случае, контуры Нотр Дам де Пари как на ладони. Лувр тоже вполне узнаваем. Крепостная стена кое-где обветшала и позеленела, но всё же внушает почтение. Сена блестящей лентой проходит среди улиц и домов. Какой же это всё-таки маленький город по меркам нашего родного мира! Мрачно высится твердыня Бастилии. И я сам столь же мрачно созерцаю издалека эту главную тюрьму королевства, не имея ни малейшего представления, как штурмовать этот оплот монархии. А ведь именно за тем меня сюда и затащили. Имею в виду этот мир. На башню-то я уже сам залез. Поразмышлять, с какого конца браться за дело, в которое меня втравили Ахмед с Анной Петровной. А может, лучше не Бастилию штурмовать, а Лувр? Взять там всех в заложники – и дело с концом. Во всяком случае, хотя бы попытаться и бесславно пасть от руки мушкетёра короля или гвардейца кардинала.
Не прошло и недели с того момента, как я вернулся из Багдада – позвонила Анна Петровна и попросила почтить её визитом.
– Здравствуйте, Серёжа, ваша мама сказала, что вы у Капитана. Вы не смогли бы, когда будет удобно, заглянуть ко мне? Нужна ваша помощь.
Мне вполне было удобно прямо в этот момент.
– Здравствуйте, Анна Петровна. Сейчас приду.
Мы с Капитаном, сидя у него вечером, как раз заканчивали обсуждать, что подарить Анабель и Грегори к свадьбе. Сошлись на большом маникюрном наборе для Анабель и двенадцатикратном морском бинокле для Грегори. Ни на что другое фантазии не хватило.
Как рассказывал Питер, передавший Анабель мешок с затребованными ею вещами, всё решилось мгновенно и вроде бы без малейших колебаний с обеих сторон. Грегори капитулировал ещё до того, как Анабель применила свои косметические боеприпасы. Стоило только Питеру передать капитану "Морского ветра" просьбу сэра Виктора сплавить поскорее Анабель со служанкой в Порт-Альберт. А крепость Анабель пала в тот же момент, как девушка прочла письмо сэра Виктора о том, что ей, как тактичному гостю, уже пора бы и честь знать, покинув поскорее "Морской ветер". Оба события совпали с точностью до нескольких секунд, а может быть, и ещё скорее.
– Не знаю, приврал мне Питер или нет, – рассказывает Капитан, – но он утверждает, что «Да» от Анабель последовало, когда Грегори успел произнести только "А не согласились бы вы, Анаб…?" Купленный домик Анабель с Мартой довольно быстро освоили с помощью Марианны. Теперь они уже и сами, без Марианны, ходят на местный рынок и сами обслуживают себя. День и место свадьбы ещё не назначены, но никакого шума вокруг этого не предвидится. Как, впрочем, не будет и затяжки с оформлением брака по закону и церковным канонам. Я уже договорился с кем надо, чтобы действо провели без публичной огласки. Можешь радоваться. Всё получилось по-твоему. Интриган!
– А вы, Капитан, тогда не меньше чем первый пособник интригана, – отпарировал я. – Ладно, я пойду. Анне Петровне что-то надо от меня.
– Я видел её утром. Перекинулись парой слов во дворе, когда она выходила от Ахмеда. Чем-то очень обеспокоена наша аристократка.
Анна Петровна сегодня необычно суетлива и рассеянна. Села напротив меня за стол. С минуту помолчала, собираясь с мыслями. Не собралась. Внезапно вспомнила, что гостю надо предложить чай или кофе. Принесла чайник. Присела. Вспомнила, что чай обычно разливают в чашки. Побежала за чашками. Присела. Пролила чай. Вспомнила, что где-то должно быть печенье. Собралась его искать. Пришлось мне самому попробовать прервать эти мучения.
– Анна Петровна, успокойтесь, пожалуйста. Сядьте и расскажите, что случилось.
– Да-да, вы правы, Серёжа, нужно сесть и успокоиться. Сесть и успокоиться. Что это я так распустилась? Нервы, видно, уже не те. Сегодня вот посоветовалась с Ахмедом, и он предложил обратиться к вам. Да и я к тому же склонялась. Вы молоды, энергичны, не по годам сообразительны и всегда готовы выручить, если что. Ахмед восторгается, с какой ловкостью вы прямо на ходу выпутываетесь из сложных ситуаций. А у меня положение уж сложнее некуда. Прямо не знаю, с чего начать.
– А вы начните с того, что попроще, Анна Петровна. Сначала – сама суть ситуации, а уж потом по отдельности всякие сложности.
– Да-да, ситуация, значит… Если только сама суть, то у меня сын попал в тюрьму.
– Я и не знал, Анна Петровна, что у вас есть сын. Родной?
– Родной. Вы и не могли знать. У меня сын не здесь, а там.
Я просто опешил от неожиданности. Час от часу не легче! Ахмед наплодил в воображаемом мире кучу детей и внуков, а Анна Петровна в детище своего воображения даже умудрилась когда-то забеременеть и родить. Что же остаётся мне? Следовать примеру? Ну и повороты! И просто от неожиданности я ляпнул первое, что пришло в голову:
– Взрослый? В Крестах?
– Ему уже скоро двадцать шесть. Нет, не в Крестах. В Бастилии.
– И давно? Я имею в виду, что сейчас-то Бастилии уже нет.
– Сейчас там 1632 год.
– Стало быть, Людовик XIII и Ришелье. А также толпа д’Артаньянов, туча Атосов, сонм Арамисов и скопище Портосов.
Анна Петровна печально улыбнулась.
– Да, Людовик и Ришелье есть, а вот мушкетёрские персонажи Дюма не скажу, что отсутствуют, но просто мне их встречать не довелось. Нет, конечно, королевские мушкетёры там существуют, но не как герои действия в моих пристрастиях, а просто как королевская охрана. Или события, описанные Дюма, ещё не наступили. Время любопытное, но, сами понимаете, Серёжа, что у женщины в нём совсем другие интересы, нежели у мужчины. И круг знакомств, характер связанных с ними событий совсем иной. Хотя некоторые имена и персонажи от Дюма есть и в круге, в котором я вращаюсь.
– Понимаю насчёт разницы интересов. Не мальчишеское увлечение дуэльными потасовками и случайным участием в чьих-то интригах, а девчоночья склонность к устройству самих интриг.
– Ну, что-то вроде того. Да и пышность светской жизни тоже очень привлекательна.
– Теперь вопрос о том, за что ваш сын попал в Бастилию?
– Вот это как раз и не совсем ясно. Арестован будто бы за участие в заговоре против государства и короля. Но он ни в каких заговорах не участвовал. За это могу поручиться.
– А какое положение, Анна Петровна, вы с сыном занимаете во французском королевстве? Я имею в виду сословия или иерархию в титулованной знати.
– По геральдическим записям я графиня Аманда де Жуаньи, а мой сын – виконт Антуан де Го. Причём мы прямые вассалы самого короля. Поэтому со своими трудностями мы можем обращаться прямо к королю, а арестовать кого-либо из вассалов короля не может даже принц крови.
– Обращались?
– Ещё нет. Приказ об аресте подписан королём, но ведь не он его писал. К королю нет смысла идти, не зная, кем и за что арестован Антуан. Приказ – всего лишь распоряжение, и там указан предлог для ареста, а не действительный мотив.
– То есть вы ещё даже не знаете, кем инспирирован арест?
– Не знаю. При таких условиях на риск ложного обвинения не каждый может пойти. А возможность ареста по указанному в приказе обвинению не многим доступна. Таких лиц кроме самого короля всего трое. Кардинал Ришелье, начальник дворцовой стражи де Линь и капитан королевских мушкетёров де Тревиль. Представленные этими троими приказы и ордера король подписывает, не задавая никаких вопросов. Правда, ходят слухи, что у кардинала есть уже подписанные королём приказы и ордера с ещё не внесёнными в них именами.
Я уже хотела было пойти на крайность и вытащить Антуана из Бастилии с помощью Дома. Но тогда неизвестно, сколько ему придётся быть беглецом. Может, всю жизнь.
– У вас бы ничего не вышло, Анна Петровна.
– Почему? Я водила людей и туда, и оттуда. Всё было благополучно.
– Если вы имеете в виду перенос с вашим сопровождением, то в сегодняшнем случае вам нужно было бы оказаться в одной камере с сыном. Дом вас перенести туда не может. Вы там никогда не были, и вообразить в памяти вам нечего. В лучшем случае Дом создаст какую-нибудь новую камеру. В ней и окажетесь.
– Об этом я как-то не подумала.
– Чего-нибудь странного, необычного не наблюдалось в этой истории?
– Сама я уже с давних пор очень редко бываю в Лувре. Только на церемониях, для которых присутствие вассалов короля обязательно. Так что тамошние слухи и сплетни до меня доходят лишь через подруг. У Антуана дворцовой должности нет, но он часто заходит в Лувр к друзьям. Живёт в своём доме в Париже, а не в замке со мной. Странным мне показалось то, что Антуан был арестован дворцовой стражей при выходе из Лувра. Хотя внутри дворцовыми делами занимается Ришелье, а де Линь больше опекает и сам Париж. Начальник городской стражи у него в подчинении.