– Какой?
– Разузнай всё о приватизации жилья. С коммуналками там много неясностей. Но самое главное, что нужно приватизировать квартиру Ахмеда.
– Верно, – согласился тот, – чтобы никто, кроме нас, сюда доступом не завладел. А я напишу завещание на всех вас.
– Вот-вот, – добавил я, – всё верно. И с подвалом надо бы что-то сделать. Занять его хотя бы как-то, если в собственность не получить. Бессмысленно защищать машину, если в подвале кто-то всё-таки отковыряет железо в кочегарке, обнаружит бункер и разрушит энергоустановку. Нужно зарегистрировать какое-нибудь частное предприятие, кооператив, хоть контору "Рога и копыта", и взять подвал в долгосрочную аренду. Прибыльность большая не обязательна. Важна ширма.
– Даже если и просто ширма, – возразил Александр, под осуждающим взглядом Ахмеда расковыривая свой кусок торта на мелкие крошки, – то ты себе представляешь, каких это денег потребует? Ни моя учительская, ни твоя инженерская зарплата здесь не котируются.
– Ахмед, ты вообрази себе, что такое говорит латифундист[19], имеющий шикарную виллу в Италии в окрестностях Рима! Ты поверишь, что у него денег нет?
– Ни в жисть не поверю! Видишь, как он зажрался! Как говорится, что не съем, то изуродую. Дай сюда, не порть продукт! – и Ахмед оттащил к себе от Александра его блюдце с тортом.
– Это ты, про какую виллу намекаешь!? – словно проснувшись, дёргается Александр.
– Про какую, про какую? Про твою, конечно. Извини, совсем забыл. Фавн Габор тебе привет передаёт. Денег-то как раз у нас у всех более чем достаточно. Думаю, что машина всё-таки позволит протащить сюда кое-какое золотишко не с корыстными целями. Это же для её собственной защиты необходимо.
– Нет, нет, давай-ка сначала с виллой разберёмся. Откуда ты про неё знаешь?
– Каким же ты занудой, Саня, иногда бываешь! Ахмед, объясни ему, что все его тайны в нашем общем сокровище для нашего круга не такие уж и тайны.
– Понимаешь, Саша, – дожёвывая александрову долю тортика, проникновенно начал Ахмед, – мы тут с Сергеем совершенно случайно попали на большой праздник волшебных существ наших миров. Там собрались все, какие есть. Совсем не трудно было подойти к неизвестным нам и расспросить, откуда они и с кем из людей у себя знакомы.
– Жульё! Влезли-таки в мою мечту. Радуетесь? Ладно, согласен, деньги у нас есть. Неплатёжные. Кто золото будет менять на бумажки? Опасное это дело. Да и монеты у нас будут странные.
– Странность их только удорожает. А опасность попробуем преодолеть. Есть люди, которые давно занимаются коммерческим промыслом. Нужно к ним внедриться. Есть тут неподалёку один жук в комиссионке. Весьма оборотистый малый. Попробую с ним завязать знакомство, а там и какая-нибудь акула появится. Нужны образцы монет.
– Слушай, это не тот ли оборотистый малый, который недавно тебя раздел?
– Тот.
– Тогда я верю, что это может быть нужный канал к обмену. У меня дома есть пара римских золотых монет. Принёс как сувенир для себя самого. Ахмед, а у тебя есть здесь золото?
Ахмед порылся в комоде и выложил на стол монеты.
– Вот, четыре динара. Берег себе на протезы, – и расхохотался, продемонстрировав тридцать два безукоризненных зуба.
– Отлично! – я сгрёб монеты Ахмеда в карман. – У меня сейчас нет, но завтра я схожу за деньгами к себе. План на ближайшие дни, стало быть, вот такой. Александр, ты разведываешь всю юридическую сторону приватизации жилья, регистрации предприятий и аренды нежилых помещений. Мы сможем нанять юриста для наших дел. Вот найти бы надёжного, толкового…
Ахмед, ты займёшься формальностями приватизации и своей квартиры, и наших комнат в коммуналках. У тебя больше свободы днём, чем у Саши. Мы тебе доверенности напишем. К Анне Петровне сходи. Может, она тоже присоединится.
Я займусь организацией предприятия. Скверно, что Капитан в плавании. Учредительный договор нужно будет подписать. К Анне Петровне за подписью можно сходить, а к Капитану – нет. Здесь у меня будет перерыв, пока Александр собирает информацию. Неплохо было бы отдохнуть денёк-другой в солнечной Италии. Всё-таки отпуск. А, Александр?
– Да чёрт с тобой! Топчите своими грубыми ножищами мою хрупкую мечту! Я отведу тебя туда и брошу. Делай, что хочешь, а у меня здесь учебный процесс. Пойдём, я тебе монеты отдам.
Решено. Завтра утром схожу в Верн, посмотрю, что там делается, и попробую протащить в Дом деньги. И бутылочку, само собой!
Позднее утро Верна солнечно и приятно. Во внешности встречной мужской публики ещё больше ощущается мастерская рука Льюиса. В "Морском драконе" тишина. Сажусь за свой стол. Никто не спешит меня обслужить – некому. Что за чудеса? Оглядываюсь к посетителям за соседним столом. Те, поймав мой вопросительный взгляд, сами недоуменно разводят руками.
Встаю и заглядываю на кухню. Вот они все, голубчики, где! Столпились у плиты и заворожённо глядят в топку. Увидев рядом с плитой большое ведро с углём, понимаю, в чем дело – испытания нового топлива. Один из поваров бросает в плиту кусок чёрного камня. Уже который раз, наверное. Сначала не происходит ничего. Потом камень разогревается. По его поверхности начинают бегать искорки, появляются яркие пятнышки, из которых вырываются тонкие струйки огня, – и вдруг весь камень вспыхивает и, тихо гудя, начинает источать сильный жар.
– Трое посетителей уже умерли с голода, – похоронным голосом сообщаю я, – а ещё один обессилит сейчас прямо перед вами.
– Синьор Серж! – радостно восклицает Жанна. – Здравствуйте, я сейчас вас обслужу. Как обычно?
– Пойдём, пойдём, – ухватывает меня за рукав Колин, – мы тут увлеклись немного. Только что привезли горящие камни вместо дров. Удивительно!
– Ну, что у вас тут нового? – спрашиваю я, усаживаясь с Колином за стол.
– Знаешь, с лесным народом помирились. Почти все дровосеки стали рудокопами. Добывают горящие камни. Огласили королевский указ о дровах. Теперь в кузницах, тавернах, лавках и цехах дрова можно применять только для разжигания огня. В жилье только в четверти потребности в топливе разрешается применять дрова. С одной стороны, пилить-колоть ничего не надо. А с другой стороны, как-то непривычно без дров-то.
Жанна приносит жареные куриные ножки, яичницу и подсаживается к нам. Локотки ставит на стол и подбородком опирается на свои маленькие кулачки. Посетителей продолжает обслуживать вторая подавальщица.
– Ходят слухи, – продолжает Колин, – что лесной народ в возмещение ущерба получил какую-то необыкновенную вещь, но никто не знает, какую и от кого. Во дворце от всего отнекиваются.
Жанна понимающе и заговорщицки подмигивает мне. Чёрт, как она чем-то очень напоминает мне Зубейду! Синими глазищами? Пожалуй, не только ими.
– Только теперь возникла другая проблема, которой раньше не было, – произносит у меня за спиной очень знакомый голос. – Здравствуйте все!
Да что же это такое! У него какая-то волшебная следилка за моим появлением, что ли?
– Здравствуйте, Жозеф. Опять вы тут, как тут со своими проблемами. Поесть спокойно не дадите. Что за проблема?
– Сиди, сиди, Жанна, я уже позавтракал. Заглянул на минутку поздороваться с Сержем. Вообще-то пока не проблема, но когда-то ей станет. Золу от сгоревших дров обычно вывозят на поля. А теперь что делать? Сгоревший камень камнем и остаётся. Куда его девать?
– Могу сказать, куда его девают в нашей стране, а куда будете девать вы, то вам и решать.
– Интересно, интересно.
– Чёрный горящий камень называется уголь. А то, что остаётся после сгорания угля, называется шлак. Шлак – очень пористый материал и плохо проводит тепло или холод. Им можно засыпать пол чердака в доме – и потолок в помещении внизу зимой будет тёплый.
Но вам, Жозеф, нужно поговорить с изготовителями кирпичей. Если шлак раздробить в кусочки размером с ноготь, смешать с глиной и обжечь, то получаются большие и очень лёгкие кирпичи примерно в локоть длиной и в половину локтя шириной и высотой. Они довольно прочные, и можно быстро строить стены и здания до трёх этажей при толщине стен всего в один такой кирпич. Построенное здание удерживает тепло лучше возведённого из обычного кирпича. Только при изготовлении кирпичей нужно правильно определить пропорции шлака и глины. Я этих пропорций не знаю, но опытным путём их подобрать несложно.
– Почаще заглядывайте в Верн, Серж, – и у нас в государстве вообще не будет никаких проблем. Вы сейчас куда? Во дворец зайдёте?
– К Льюису и сразу обратно домой.
– Жаль. Я вас провожу чуть-чуть.
И мы выходим из таверны, попрощавшись с Колином и Жанной. Жозеф спрашивает:
– Серж, чем же вы так прельстили лесной народ, что они начисто забыли о своих требованиях по поводу утраты Священного дерева?
– А они сами вам не сказали?
– Нет.
– Имеют полное право не говорить. Когда-нибудь узнаете.
– Чувствую, Серж, нам никогда не рассчитаться с вами за ваши услуги.
– А что, разве был когда-нибудь какой-нибудь разговор о цене?
– Нет, но…
– Бросьте, Жозеф, я хорошо отношусь к вам всем. Вы все хорошо относитесь ко мне. К чему эти разговоры об услугах и расчётах? Мне направо.
Мы пожали друг другу руки и разошлись. В фирме Льюиса всё тот же, уже ставший привычным ажиотаж. На улице очередь, а внутри кипит безостановочная работа.
– Синьор Серж! Как хорошо, что вы зашли, – и Льюис, ухватив за рукав, тащит меня во внутренние помещения. – Что будете? Чай, кофе?
– Нет, спасибо, Льюис. Что у вас интересного?
– Знаете, ваша идея делиться частью прибыли с работниками оказалась очень удачной. Всё пошло как-то спокойнее и быстрее, а я при этом почти перестал вмешиваться в рутинную работу.
– У нас в стране это называется сопричастностью в труде, Льюис.
– Прекрасно называется! Но это не всё. Заказ из дворца поступил и исполнен. Я сам был поражён примеркой готового костюма. Такой милой и соблазнительной королевы нет ни в одной стране мира! Теперь я понимаю, что никакие возражения против мужской одежды для женщин не смогут остановить новую моду. Настолько это очаровательно и красиво! Вы и тут были правы. Я в секрете уже готовлю модели. Как только королева выйдет в свет в брючном костюме, сразу пустим их в ход.